Читать интересную книгу Одиссей покидает Итаку - Василий Звягинцев

Алексей, правда, ухитрился нейтрализовать ситуацию, а уж потом выяснилось, что у них тут, на Валгалле, существует сложная кастово-иерархическая структура, да вдобавок еще и своеобразная система вертикальной полигамии, при которой женщины низших разрядов автоматически доступны мужчинам вышестоящим. А по горизонтали строгая моногамия. Вот как.

Но при всем при этом я все же считаю, что наш гость глуп, хотя бы потому, что автоматически реализует свои привычки, не давая себе труда задуматься, соответствуют ли они обстоятельствам.

Что касается нашего форта, Сехмет сказал, что место «очень плохое»: рядом большая река, и в случае нападения врагов дело наше безнадежно. Несмотря на самые тщательные расспросы, ничего сверх того, что он говорил Берестину, мы не узнали. И это тоже говорит о его ограниченности. Впрочем, это может быть следствием их общественного устройства, в котором ни я, ни Лариса, специалисты по истории и социологии, ничего толком не поняли. Словарного запаса у нас мало для серьезных бесед, отсюда и недоумения.

Во главе державы стоит как бы император, абсолютный монарх, но мера его власти не та, что, допустим, у российских императоров, — чем-то и как-то она ограничена.

Но, как я могу вообразить, их глава нечто среднее между европейскими королями эпохи абсолютизма и японским «тенно» времен сегунов. Есть у них еще советы старейших внутри каст и советы представителей каст, и власть их тоже велика, а также имеются отдельные военные органы руководства, вроде бы независимые от светской власти. И император у них не из высшей касты, как я понял, и сие тоже осложняет ему жизнь. И почти нет писаных законов, одни адаты, и система прецедентов, как в английском праве, и абсолютно непонятная экономика… Мрак. Да еще полное отсутствие того, что мы привыкли называть религией.

Надо сказать, все мы сейчас живем в предвкушении момента, когда наконец отправимся туда и на месте во всем разберемся. (Дай бог нашему теляти…)

Если попытаться воспроизвести их самоназвание, то ничего не получится. Начало — нечто напоминающее «Юунжлосскванги…» В переводе: разумные и достойные обитатели восточных и северных цветущих земель. И не менее.

Мы говорим проще — кванги. Бессмысленно, но хоть выговаривается за один раз. Наверное, придется в дальнейшем называть все, что можно, переводами или по аналогии, не будешь же каждый раз выдавливать из себя по полсотни жутко звучащих слогов. Здесь мы повторим ранний период земной географии. Кстати, вопрос — мы что, умнее предков или к языкам способнее? Запросто сейчас употребляем правильные названия, хоть Уагадугу какое-нибудь, хоть Йокнапатофа. А деды вместо Ораниенбаум — Рамбов говорили, вместо Хаапсалу — Гапсаль, и ничего. Или они просто ленивее нас были? Но я отвлекся. Наши друзья-потомки, Борис и Герард, так окончательно в себя и не пришли после кораблекрушения. Потерянные какие-то, безразличные. Понять-то я их понимаю. От белых отбился, к красным не пристал. Ситуация известная. Из-за забот наших и внимания им досталось гораздо меньше, чем надо было. Обидно, конечно. Вроде бы я попал назад лет на четыреста, а вокруг все только и спорят, что о земщине и опричнине, а на мои неприятности — ноль внимания.

Правда, Альба — другое дело. Она незаметно отдалилась от своих (и это их тоже задевает) и всеми силами адаптируется в нашем круге. Конечно, и характер у нее гибче, и желание есть прижиться в XX веке, и влияние Ларисы чувствуется (не всегда благотворное). Корнеев к этому спокойнее относится, а Герард психует. Считает ее предательницей, а может, просто ревнует. Женщины, они во все времена легко приспосабливались, и даже гордые римлянки вполне уживались с варварами, если приходилось… Ну, хватит об этом.

…Вопрос о поездке в местную столицу решен окончательно. Бурные дебаты вызвал отбор кандидатов. Хотели, конечно, все. Что невозможно в принципе. Путем закулисных интриг и открытых дискуссий решили так. Олег с Ларисой остаются. Следить за аппаратурой, развлекать гостей и при первой возможности отправить их на Землю к Воронцову. Заодно Корнеев (кибернетик) попытается помочь Олегу на базе самых современных представлений XXIII века понять, что же он такое открыл. А вдруг удастся помочь ребятам вернуться домой? Ну а мы трое, значит, едем. Маловато, но где больше взять? Я бы не прочь, чтобы лихой вояка Воронцов был с нами, но… Ежели что, так троим, четверым — одинаково ничего не сделать.

Для похода берем один гусеничный БТР и танк «Леопард-2», который Олег скопировал с самой распоследней экспортной модели. Пушка солидная, и вид симпатичный. Аборигенам должен понравиться. Будем надеяться, что если придется с «ракообразными» встретиться, то их коробки пробьет. Не хотелось бы, честно говоря. С кем ни познакомимся, сразу стрельба… Правда, каждый раз они начинают первыми, а мы вроде защищаемся, что слегка успокаивает совесть.

Берестин постоянно выпытывал у Сехмета подробности их образа жизни и логично вывел, что в том обществе мы должны представительствовать в качестве членов высших каст нашего мира. Иначе ничего не достигнем. Он прав. И для торжественных случаев изобрел нам потрясающие туалеты. У квангов форма — это все. Хуже, чем в Древнем Китае. Имеется, кажется, более двух тысяч высочайше утвержденных типов одежды. Олег с Ларисой не затруднились сгонять в Париж и по собственным эскизам построить у Кардена одежонку. Якобы для киносъемок. Расплатились долларами без запроса. И теперь я, например, должен изображать из себя члена клана мудрецов и поэтов (приятно, конечно). Есть у них там и такая официально признанная категория. А Берестин, напротив, из касты полководцев.

…Попрощались мы с ребятами, крутнули банкет напоследок, погрустили маленько — и вперед. Сашка сейчас сидит за рычагами, а я дописываю вот это, положив блокнот на колено. Мороз — примерно десять по Цельсию, яркое солнце, легкий ветер, в воздухе сверкают снежные искры. И что там нас ждет впереди?

Глава 15

Колонна из двух боевых машин, тянущих за собой сани, нагруженные бочками с горючим и ящиками с бое- и прочими припасами, двигалась достаточно быстро. Хотя и медленнее, чем прошел по этому пути Берестин. Но зато было не в пример веселее. И поговорить можно, и всегда есть кому сменить товарища за рычагами, и если поломается что вдруг — не страшно. А особенно хорошо вечерами, когда на площадке пылает костер, жарится мясо, звучит музыка.

Сехмет неподвижным взглядом смотрел на алые всплески огня. Новиков спросил его:

— Нравится тебе с нами? У вас бывают такие вечера?

Сехмет уже овладел русским настолько, что иногда становилось не по себе.

— Что значит «нравится» для воина? У нас так не говорят. Подобает — не подобает, вот наши слова. Мне с вами находиться не подобает: у нас слишком разное положение. С людьми вашего ранга я должен стоять в стороне, опустив глаза. Так. Но мне с вами хорошо. Это подобает, потому что способствует выполнению долга. А ночи у огня нам приходится проводить часто. Служба. Мой отряд стоит далеко от городов. Поэтому под крышей нам нравится больше.

«Вот сукин сын, — подумал Новиков. — Хоть бы из приличия сказал, как он благодарен нам за помощь и гуманное отношение. И еще — как ему понравился наш общественный строй и что теперь он у себя тоже непременно будет строить социализм…»

— А как высоко ты можешь подняться в своей касте? — спросил Берестин. Это слово, конечно, употреблялось в условном смысле. Может быть, правильнее было бы сказать не «каста», а «орден».

— Как угодно высоко. Если служить долго и правильно, можно стать «самым почтенным устанавливающим порядок».

— Гроссмейстером, — пояснил Шульгин. — Или великим магистром.

— А дети магистра тоже начинают службу с самого начала?

— Так. У нас все служат с самого низшего звания.

— И что, сын магистра и простого пилота абсолютно равны в правах? — заинтересовался Новиков.

— Как может быть иначе? Или ты считаешь, что происхождение выше способностей и усердия? Это смешно, — ответил Сехмет.

Увы, о главном — какой у них способ производства — Сехмет понятия не имел.

— Меня, — сказал Новиков, — куда больше ракообразные интересуют. Пока мы все с гуманоидами сталкиваемся. И заметьте: даже убедившись, что гуманоидные братья далеко не гуманисты, заранее считаем, что «ракообразные» для нас враги. Танк вон для них приготовили. А может, все наоборот?

— Воспитание у нас такое. Вспомни, как с яслей учили. Красные хорошие, белые плохие. В Америке тоже белые плохие, хорошие — черные. Я лично до сих пор подсознательно удивляюсь, что черные тоже плохими бывают… — сказал Берестин.

— Может, и правильно воспитали, — ответил Новиков. — Время такое было. Крушение колониализма, пробуждающаяся Африка, наш друг Поль Робсон…