— Все гости разошлись? — спросила она, решив сменить тему.
— Большинство, — вздохнул Мэтти, протянув свой бокал Паскалю. — Некоторые все еще бродят по дому и отказываются уезжать. Некоторые пропали без вести, включая Жана и Валери. Ужасная неразбериха.
— Как ты можешь слышать, Маркус и его компания все еще веселятся в амбаре, — сказала Салли.
Тэш очень хотелось спросить, где Найл, но она стеснялась. Девушка помнила, как они вышли вместе, и как она сообщила ему о Лисетт, все остальное было смутной смесью реальности и фантазии. У Тэш сохранилось нелепое воспоминание о поцелуе. Но его заслонял гораздо более реалистический и мрачный образ — воссоединение Найла и Лисетт.
От громкого и яростного жужжания вертолета, взлетающего снаружи, у нее начало пульсировать в висках.
Джинджер и Олли придвинулись к ней с обеих сторон, им отчаянно хотелось посплетничать.
— Ты что это натворила, Тэш? — присвистнул Олли, рассматривая ее плечи.
Тэш пробормотала что-то о падении.
— Нет, дорогая. — Олли приподнял бровь. — Я имею в виду, почему ты изменила тот замечательный образ, на создание которого Джинджер потратил несколько часов? Что заставило тебя влезть в эти старые джинсы?
— Ну, кажется, она от этого не проиграла, — Джинджер подмигнул девушке, пытаясь ее развеселить. — Я видел, как вы замечательно проводили время с великолепным Хуго.
Александра, рассеянно наливая томатный сок в кувшин, притворилась, что не слушает.
— Да уж. — Олли улыбнулся. — Хотя вы никогда не поверите, кого я видел в бассейне купающимся нагишом.
— Это еще что! — Джинджер перехватил инициативу. — Мы с Олли только что видели этого ирландского актера и его потрясающую жену…
Тэш отхлебнула травяного чая и скорчила гримасу. Доктор Тьери закончил бинтовать ее плечи, сделав их совершенно неподвижными, и сосредоточился на порезе на ноге.
— Антон сказал, что заедет за тобой в семь, чтобы подготовить лошадь. — Паскаль махнул своим бокалом в сторону Тэш. — И если будешь хорошо себя чувствовать, он отвезет тебя на соревнование. А пока мы возьмем грузовик, чтобы развести по домам гостей, которые слишком много выпили, чтобы сесть за руль.
Он сердечно рассмеялся.
— Скоро приготовлю завтрак, а пока вот тебе бокал вина.
Глава сорок шестая
Спаниели толкали свои жестяные миски по земляному полу, шумно поедая завтрак. Паскаль вот уже третий раз запнулся об Александру и раздраженно помахал куском рыбы.
— Ничего не могу поделать, дорогой, — произнесла Александра со своего места. Она устроилась прямо перед плитой, ее ноги лежали на нижней полке духовки. — Я просто замерзаю.
Паскаль проигнорировал замечание жены и потянулся, чтобы безраздельно посвятить свое внимание сковороде.
Тэш похромала наверх, чтобы переодеться и принять душ.
Какой-то незнакомый человек спал в ее кровати, обняв игрушечного бурундука. Он не проснулся, пока хозяйка тихонько ползала по комнате, собирая одежду и полотенца, а затем прокралась вдоль коридора в ванную.
Тэш старалась не намочить в душе свою одежду и кричать не слишком громко, когда боль становилась невыносимой. Утро вступало в свои права. Когда Тэш выскочила из душа, чтобы взять шампунь, маленький прямоугольник неба в дальнем конце комнаты превратился из тусклого в глянцевый. К тому времени, когда она наконец вывалилась из ванной, ее бинты намокли, а похмелье угрожало раздавить ее мозг, в окно уже просачивались первые бледные лимонно-желтые лучики всходящего солнца.
Тэш выпила три таблетки аспирина и приняла болеутоляющее, которое оставил ей доктор Тьери в маленькой бутылочке из коричневого стекла (срок годности которой, как она подозревала, закончился где-то в середине двадцатого века). Затем, натянув пару старых штанов и огромный свитер, девушка подняла свою сумку с новеньким снаряжением для соревнования и, пошатываясь, направилась к лестнице.
Тэш слишком нервничала и слишком плохо себя чувствовала, чтобы заметить тот кавардак, который царил в доме.
К утру дом стал напоминать городскую свалку. Лестница была почти полностью завалена пустыми бутылками, сигаретными пачками и разбросанными вещами. Чего здесь только не было: набор для подводного плавания, три картошки в мундире, лютня и пара секаторов.
В холле царил хаос. Все цветочные композиции увяли или были распотрошены. Пол усыпан крошками и залит напитками, на мебели следы от ножек бокалов. Холодный ветерок разносит повсюду бумажные носовые платки, лепестки и пыль, а старые канделябры наверху в разнобой позвякивают.
Когда Тэш проходила по маленькому коридору, который вел на кухню, она услышала громкие голоса из комнаты справа. Один из них говорил с мягким ирландским акцентом. Она остановилась послушать.
— Я просто не вижу смысла в том, чтобы все это продолжать! — высокий женский голос задрожал. — Ты говоришь, что я впустую растрачиваю свою жизнь, но у меня не осталось больше ничего, ради чего стоило бы жить. Я тебе не нужна!
И она всхлипнула. Найл вздохнул.
— Я этого не говорил.
Тэш почувствовала, как холод коридора проникает сквозь ее свитер и просачивается в самое сердце.
— Что? — голос Лисетт дрогнул.
Сейчас Найл что-то шептал: низкий нежный шепот, из которого Тэш могла разобрать лишь отдельные слова. Он говорил о боли и несчастье и еще употребил слово «панацея».
Девушка придвинулась ближе, и половица громко заскрипела. Тэш прикусила губу и услышала, как Найл сказал:
— Во мне возродилась вера. Я уже не думал, что смогу испытывать такие чувства к кому-либо, это все пришло как огромное потрясение. Больше всего меня пугает, что я не имею ни малейшего представления…
Послышался очередной скрип, и Тэш затаила дыхание.
— …чувствует то же ко мне. Но я знаю, что должен простить тебя, Лисетт, ради нас обоих. Видишь ли, я снова по-настоящему влюбился.
— Найл, ты нужен мне! — теперь Лисетт рыдала.
Последовало долгое молчание.
— Неужели ты все-таки меня любишь? — Найл почти шептал.
В этот момент включилась стиральная машина в прачечной, и она не стала дожидаться ответа Лисетт. Чувствуя, как стучат зубы, девушка заковыляла прочь от закрытой двери.
В кухне царила приятная духота. Олли и Джинджер были отправлены в деревню за горячими, прямо из булочной, багетами, бриошами и круассанами. Еще несколько людей, незнакомых Тэш, появились неизвестно откуда и бродили по комнате все зеленые, жалуясь на головную боль. Паскаль носился в переднике, периодически прикладываясь к бокалу с красным терпким вином. Салли и Мэтти, очевидно, ушли спать.