Венский двор, утомленный кровопролитной борьбой, которую он вел в течение многих лет, не придавал никакого значения Бельгии, которую не мог оборонять. Он был счастлив после стольких поражений добиться возмещении за давно уже понесенные потери и установить с Французской республикой связи, которые обеспечили бы ему преимущества при урегулировании германских дел.
Если, однако, и были согласованы основы договора, то далеко еще не было достигнуто соглашения о способах его осуществления. Граф Кобенцль хотел, по его словам, «границы по Адде – или ничего». Он опирался на статистические данные. «Вы хотите восстановить систему 1756 года[92]: нужно, следовательно, дать нам выгодный мир, независимо от событий войны.
У обоих государств были дни славных побед. Обе наши армии должны уважать друг друга. Мир, невыгодный для одного из государств, всегда бывает лишь перемирием. Как же, соглашаясь с этим принципом, вы отказываете нам в полном и безусловном возмещении? Что является основами могущества? Население и доход. Что теряет император, мой повелитель? Бельгию и Ломбардию, две самые населенные, самые богатые провинции в мире.
Бельгия имеет для вас двойную ценность, потому что с ней к вам переходит и Голландия и вы получаете возможность блокировать Англию от Балтийского моря до Гибралтарского пролива. Мы соглашаемся к тому же и на присоединение к республике Майнца, четырех рейнских департаментов, Савойи и графства Ницца. Чего мы требуем за уступку столь обширных территорий? Четырех миллионов итальянцев, плохих солдат, обитающих, правда, в довольно плодородной стране. Отсюда следует, что мы имеем право требовать границы по Адде».
Французский уполномоченный отвечал: «Избавить австрийскую монархию от Бельгии – благодеяние для нее. Это владение было для нее невыгодным. Только Англия была заинтересована в том, чтобы Австрия обладала Бельгией. Если вы подсчитаете, во что обходилась вам эта провинция, то убедитесь, что она всегда приносила убыток вашей казне.
Но, во всяком случае, она не представляет для вас никакой ценности, с тех пор как она прониклась идеями, изменившими строй Франции. Ваше желание добиться на границах Штирии, Каринтии и Венгрии возмещения, равного по доходу и населенности отторгнутой от вас Бельгии, является чрезмерным притязанием. К тому же, переступив через Адидже, вы себя ослабите, и ни у вас, ни у Цизальпинской республики не будет естественных границ».
Эти доказательства не совсем убедили австрийских уполномоченных. Они, однако, ограничили свои притязания линией Минчио. «Но, – сказал граф Кобенцль, – это наше последнее слово, наш ультиматум, потому что, если император, мой повелитель, согласится передать вам ключи от Майнца, самой сильной крепости в мире, он опозорит, если не обменяет их на ключи от Мантуи».
Так как все средства официальных переговоров, включая протокол ноты и ответные ноты, были исчерпаны, не приведя к удовлетворительному результату, прибегли к доверительным совещаниям. Но в конце концов ни та, ни другая сторона не уступили ни в чем. Армии двинулись в поход.
Французские войска, стоявшие по квартирам в Вероне, Падуе и Тревизо, переправились через Пьяве и расположились на правом берегу Изонцо. Австрийская армия стала на Драве и в Карниоле. По пути из Удине в Пассарьяно австрийские уполномоченные были вынуждены проехать через лагерь французских войск, оказывавших им все воинские почести. Совещания шли под барабанный бой. Граф Кобенцль оставался, однако, непреклонным, его экипаж был заложен, и он объявил о своем отъезде.
VIII
16 октября совещание состоялось в Удине у графа Кобенцля. Наполеон кратко перечислил, в форме декларации для занесения в протокол, действия своего правительства со дня подписания Лёобенских предварительных условий мира и в то же время повторил свой ультиматум.
Австрийский уполномоченный пространно возражал, доказывая, что возмещения, которые предлагает Франция императору, не достигают и четверти его потерь; что австрийское государство будет значительно ослаблено, в то время как французское государство настолько усилится, что независимость всей Европы окажется под угрозой; что, имея в своем обладании Мантую и линию Адидже, Франция фактически присоединит к себе всю Италию; что император исполнен незыблемой решимости скорее подвергнуться всем опасностям войны и даже бежать, если потребуется, из своей столицы, чем согласиться на такой невыгодный мир; что Россия предлагает ему свои армии, они готовы спешно двинуться к нему на помощь, и французы увидят, каковы русские войска; что Наполеон явно подчиняет интересы уполномоченного интересам главнокомандующего и не хочет мира.
Он добавил, что уезжает ночью и вся кровь, которая прольется в этой новой борьбе, падет на французского уполномоченного. Французский уполномоченный, сохраняя хладнокровие, но сильно задетый этим выпадом, встал и схватил с круглого столика поднос с маленьким чайным фарфоровым прибором, который граф Кобенцль особенно любил, как подарок императрицы Екатерины. «Хорошо, – сказал Наполеон, – перемирие, следовательно, прекращается, и объявляется война!
Но помните, что до конца осени я разобью вашу монархию так, как разбиваю этот фарфор!» Произнеся эти слова, он с размаху бросил прибор на пол. Осколки его покрыли паркет. Он поклонился собравшимся и вышел. Австрийские уполномоченные были этим озадачены. Несколько секунд спустя они узнали, что, садясь в карету, Наполеон отправил к эрцгерцогу Карлу офицера с предупреждением, что переговоры прерваны и военные действия начнутся через 24 часа.
Граф Кобенцль в испуге послал маркиза Галло в Пассарьяно с подписанным им заявлением, что он принимает ультиматум Франции.
На другой день, в 5 часов вечера, мир был заключен. Договор пометили как подписанный в Кампоформио, небольшой деревне между Пассарьяно и Удине, нейтрализованной для этой цели секретарями делегаций. Сочли, однако, бесполезным выезжать туда, так как там не было ни одного подходящего дома для размещения уполномоченных.
По этому договору император признавал границами республики ее естественные пределы: Рейн, Альпы, Средиземное море, Пиренеи, океан. Он соглашался, чтобы Цизальпинская республика была образована из Ломбардии, герцогств Реджио, Модена, Мирандола, из трех легатств – Болонского, Феррарского и Романского, из Вальтелины и части венецианских владений на правом берегу Адидже – Бергамо, Брешиа, Кремоны и Полезины. И он уступил Брисгау.
Этим его наследственные земли удалялись от французских границ. Было условлено, чтобы важный плацдарм Майнц был передан французским войскам по военной конвенции, которая будет подписана в Раштадте, где встретятся французский уполномоченный и граф Кобенцль. Все государи, лишившиеся владений на левом берегу Рейна, должны были получить возмещение на правом берегу из земель, отбираемых путем секуляризации[93] у владетельных князей церкви.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});