Она вытащила миску со шпинатом из микроволной печи. Ледяная зеленая глыба все еще была твердой.
Поставив миску на стойку, она начала ударять по ней ножом, зажав его в кулаке.
Неожиданно ее рука замерла на полпути, и на нее навалилось головокружение с такой силой, что ей пришлось опереться о стойку бара. При виде светло-зеленого шпината ее желудок сжался, и нож задрожал в ее руке. Она хотела бросить его, но ее пальцы замкнулись накрепко вокруг ручки. Перепуганная, она хотела позвать Рэнди, но остановила себя.
– Разожми свою проклятую руку, – сказала она вслух. Ей почти пришлось отрывать пальцы от ножа. Когда он упал в миску, она отошла от стойки и опустилась на один из кухонных стульев.
Закрыв глаза, она восстановила спокойное дыхание. Она попробовала задавать себе вопросы, которые мог задать Рэнди. Видела ли она что-нибудь – какие-нибудь образы из прошлого? Нет, она ничего не видела, кроме ножа в своей руке. Одного этого было достаточно, чтобы ее затошнило.
И что же все-таки этот нож напомнил ей?
Ничего. Нет, это неправда. Она представила амбар. Мастерскую. Резьбу по дереву. Она видела себя в мастерской своего деда, старательно работающую над узором на чурбаке из бальзового дерева. Это было хорошее воспоминание. Ничего, что могло бы вызвать приступ ужаса.
– Черт побери! – Она застучала кулаком по колену, слезы застилали ей глаза. Освободится она когда-нибудь от этого? Она надеялась, что отрывки ее воспоминаний связаны со случаем с Ванессой. Поскольку все уже было предано гласности, не оставить ли им ее в покое?
Она услыхала, как Рэнди поднимается по ступенькам из подвала, и снова быстро встала, утирая глаза тыльной стороной ладони. Она осторожно вытащила нож из миски, прежде чем поставить шпинат снова в микроволновую печь. Она не станет рассказывать Рэнди о том, что произошло. Она, конечно, не скрывала этого от него, никоим образом. Ей просто нужно узнать, сможет ли она справиться с этим одна.
Рэнди позвонил Кэри позднее тем же вечером. Он воспользовался телефоном в кабинете, далеко от спальни, где Клэр ожидала его под хрустящими простынями и теплым стеганым одеялом, но она могла слышать, что он говорил, и слушала с восхищением. Рэнди говорил о преданности друзьям, праве силы и уважении к противоположному полу. Разговор продолжался долго.
Войдя в спальню, он медленно разделся и забрался в постель, даже не прикоснувшись к ней. Она посмотрела на него, на слабый блестящий след слез на щеках, и ее сердце было разбито.
Она пододвинулась поближе к нему.
– С Кэри все будет в порядке, – сказала она. – Он – просто здоровый ребенок, который…
Рэнди покачал головой.
– Ты слышишь, что ты говоришь, Клэр?
Она подумала о своих словах. Пустые, успокоительные фразы – ничего не значащие.
– Да, – сказала она с глупым видом.
– И не о Кэри я расстраиваюсь сейчас. Она пробежала пальцами по его щеке.
– В чем дело?
Он неожиданно заключил ее в объятия, прижав к себе так крепко, что она едва могла дышать. Она слышала, как он проглотил слезы, и прошла еще минута, прежде чем Рэнди заговорил.
– Я догадывался, я все время понимал, что ты у меня только на время, – сказал он.
– На время? – Она подняла свою голову с его груди. – О чем ты?
– Ты всегда любила Джона. Просто ты использовала меня для тех нужд, которым не мог, как ты думала, соответствовать Джон.
Она хотела запротестовать, предложить что-нибудь, чтобы его переубедить, но вместо этого произнесла:
– Мне больше ни ты, ни он не нужны.
– Я не сожалею ни об одном мгновении, которое провел с тобой, – сказал Рэнди, как будто решил за них обоих, что их отношения подошли к концу. Она оттолкнула его, сев.
– Я надеялся, что твои чувства ко мне постепенно изменятся, – продолжал он, касаясь ее. Его пальцы были близко от ее груди, накрытой простыней, но он опустил руку на постель, не коснувшись ее. – Тем не менее даже после всего, что между нами было, ты все равно думаешь обо мне как о брате.
– Это неверно. – Она ласково взяла его руку в свои руки, понимая, что они с Рэнди вступили в новые отношения и что в следующие несколько секунд ткань их дружбы так натянется, что либо лопнет, либо примет новую форму. Она была готова к этому. – Я думаю о тебе как о замечательном друге в эти ужасные для меня времена. – Она коснулась края его простыни. – Тем не менее я чувствую себя обманутой.
– Почему?
– Потому что мы стали любовниками.
– О! – Он покачал головой. – Не чувствуй себя виноватой. Ты никогда не давала мне почувствовать, что между нами было нечто большее, чем на самом деле. У тебя и у меня были разные надежды и ожидания с самого начала. И мы оба знаем это.
Ее горло сжалось.
– Я больше не хочу, чтобы мы занимались любовью, – сказала она.
Он кивнул, сжимая ее руку. Тишина наполнила комнату, и все, что могла слышать Клэр, – только его дыхание.
– Ты вернешься к Джону, если, конечно, он захочет? – спросил Рэнди наконец, и вопрос удивил ее, потому что она в этот момент не делала выбора.
– Нет, – сказала она. – Я просто хочу побыть наедине с Клэр.
– Хорошо, я восхищаюсь тобой, – сказал он. – И я рад этому, хоть это чистый эгоизм. Я надеюсь, что это значит, что я все-таки смогу видеться с тобой. Мы можем все еще остаться друзьями?
Мысль о том, что она не будет с ним встречаться, ей даже не приходила в голову.
– Я рассчитываю на это, – сказала она, высвободила свою руку, сложив обе на коленях. – Но теперь, я думаю, мне лучше перебраться в постель в комнате для гостей.
Он кивнул с задумчивым выражением на лице.
– Если ты настаиваешь, – сказал он.
Она вылезла из постели и глубоко вздохнула, как будто только что перенесла чрезмерное физическое напряжение.
– Я люблю тебя, друг, – сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. – Спасибо.
Постель в комнате для гостей была холодной, и она задрожала, когда легла под одеяла. Ей не хватало тепла Рэнди и покоя, который она чувствовала в его объятиях, но она понимала, что так больше продолжаться не может. И после сегодняшней ночи она не станет больше спать в этом доме.
Она не могла заснуть. Медленно, очень медленно паническое чувство замешательства, которое она чувствовала при разговоре с Ванессой, снова вползло в нее. Она подумала о том, как Джон в случае, если она не могла заснуть, успокаивал ее воспоминаниями о карусели. Рэнди бы так не смог. Даже если бы она рассказала ему, что нужно говорить, это не произвело бы на нее такого эффекта.
Возможно, она сможет научиться рисовать эти безмятежные, успокаивающие образы сама?
Нет. В чем же дело? После сегодняшнего дня она сомневалась, что мысли о карусели смогут когда-нибудь принести ей успокоение.