В то время как многие группы так называемого «старого русского сектантства» – духоборы, христовщина, Старый и Новый Израиль и даже такая крупная «секта», как молокане, – теряли сторонников
и ареал распространения, способность к эффективной самоорганизации и интерес к прозелитизму, а в некоторых случаях практически прекратили существование, русские еговисты-ильинцы сохранились как достаточно эффективная, сплоченная и уверенная в себе религиозная группа, занимающаяся проповедью и имеющая тенденцию к некоторому численному росту. Их первый лидер, Николай Ильин, провел около двадцати лет в монастырских тюрьмах, и множество еговистов на протяжении всей истории существования общины подвергались преследованиям и стеснениям из-за своих религиозных убеждений. Еговисты никогда не были официально признанным исповеданием, и политические перемены XX века не оказали практически никакого влияния на их религиозную жизнь и деятельность. Они продолжали свою работу, копируя, размножая и распространяя весть, провозглашенную Ильиным, зачастую под постоянной угрозой преследования. Сейчас еговисты, живущие в Казахстане, Киргизии, У крайне и ряде регионов России, стараются интенсифицировать свою проповедническую деятельность, пользуясь любой возможностью. Еговисты были и остаются численно весьма небольшой религиозной группой, однако они никогда и не были слишком озабочены количественным ростом, видя свою главную цель в провозглашении истины, как они ее понимают, всему миру.
Внутренняя логика учения, с которым выступил Николай Ильин, способность к сохранению когерентности всего комплекса мировоззрения, следующего из этого учения, и некоторые особенности религиозных практик последователей Ильина были факторами огромной важности, когда дело касалось выживания и сохранения идентичности ильинцев как группы. Еговизм, движение, всегда находившееся в оппозиции к доминирующим религиозным взглядам, смогло предложить альтернативную систему ценностей и обладало достаточной внутренней логикой и потенциалом убеждения, а также уникальным комплексом религиозных практик, чтобы выжить в условиях прямого и косвенного давления со стороны господствовавших идеологий, будь то официальное русское православие XIX века, коммунистическая догма СССР или нынешние тенденции секуляризма и религиозного безразличия либо всеядности.
Литература и источники
Первыми из отечественных авторов, писавших о еговистах вскоре после того, как эта группа стала явлением религиозной жизни России, были, конечно же, православные миссионеры, профессионально боровшиеся с сектантами, и приходские священники регионов, в которых еговисты были особенно активны. Самая ранняя из известных мне публикаций о еговистах вышла в «Пермских епархиальных ведомостях» в 1867 году1. Первый систематический обзор религиозных практик еговистов был опубликован в виде серии статей в журнале «Православный собеседник» в 1876 году профессором богословия Казанской духовной академии, специалистом по сектантству Николаем Ивановичем Ивановским. Дальнейшие статьи о еговистах за авторством Ивановского выходили в специализированном журнале для православных миссионеров «Миссионерское обозрение» около 1900 года, после того как автор предпринял миссионерскую поездку по Уралу и Верхней Волге, в ходе которой встречался и с еговистами2.
Среди других православных авторов, писавших о еговистах, следует назвать Тимофея Ивановича Буткевича, посвятившего еговистам главу в своем «Обзоре русских сект и их толков», опубликованном в 1910 году3. Оба автора рассматривали еговистов-ильинцев как плод больного воображения капитана Ильина, странную и фанатическую секту, с учением, лишенным какого-либо богословского базиса и логики. Фактически оба автора склонялись к тому, чтобы исключить еговизм из числа христианских исповеданий вообще. Миссионеры не были уверены даже, посчитать ли еговистов «сектой мистической» или «рационалистической». Буткевич видел в еговизме «смесь крайнего мистицизма с самым примитивным материализмом», а Ивановский прямо называл учение ильинцев «бредом». Ни один из них не выдвинул сколько-нибудь удовлетворительного объяснения, почему группа появилась, что способствовало ее распространению и почему ее сторонники так фанатично были ей преданы.
Другого рода взгляд на ильинцев представлен авторами либерального направления. Русская секулярная либеральная литература о сектантах данного периода характеризуется определенной просектантской направленностью авторов. Наиболее подробный рассказ о жизни Николая Ильина и его ранних сторонниках был написан Е.В. Молоствовой (ум. в 1936 году) и опубликован под эгидой Императорского российского географического общества в 1914 году под заглавием «Иеговисты. Жизнь и сочинения капитана Ильина. Возникновение секты и ее развитие»4. Большая часть книги (ю глав из 12) посвящены биографии Ильина, в то время как общине его последователей автор не уделила много внимания. Издателем книги был известный либеральный журналист и исследователь русского религиозного разномыслия Александр Степанович Пругавин (1850–1920). В своей книге «Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством» Пругавин упомянул Николая Ильина в числе сектантских лидеров, которые провели долгие годы в бесчеловечных, инквизиционных условиях монастырского заточения5. Книга Молоствовой написана с симпатией к ильинцам, которых автор числит среди союзников сил прогресса и реформы в борьбе с отжившей социальной структурой. Молоствова установила теплые и доверительные личные отношения с ильинцами, которые в свою очередь помогали ей в сборе материалов и охотно делились рассказами и воспоминаниями. Неудивительно, что экземпляры, в том числе ксерокопированные, ее книги до сих пор хранятся у многих ильинцев как пример объективного и честного рассказа о жизни и учении их основателя, написанного человеком со стороны. Молоствова возводила корни мировоззрения Ильина к европейскому пиетизму, влиянию немецкого мистика Иоганна Генриха Юнг-Штиллинга (1740–1817) и русскому мистицизму времен царствования Александра I (1801–1825).
В советский период еговисты никогда не были предметом систематического научного исследования. Александр Ильич Клибанов, выдающийся советский исследователь русского религиозного сектантства, неоднократно упоминал Ильина и его эсхатологию в своем большом труде о религиозной утопии в России6. Очевидно, доктрина ильинцев не позволяла считать их «протокоммунистами». И все же, ожидание ильинцами грядущего нового справедливого мироустройства дало Клибанову основание классифицировать их как утопическое движение.
Другой советский религиовед Алексей Трофимович Москаленко писал о еговистах в книгах «Современный иеговизм» и «История и деятельность христианских сект»7. Однако главной темой этих книг были не еговисты-ильинцы, а деноминация Свидетелей Иеговы. Москаленко, вопреки историческим свидетельствам, связывает обе группы воедино и рассматривает Ильина как предшественника американских русселитов. Москаленко, очевидно, никогда не общался с ильинцами лично, а его основным источником по учению последних была книга Молоствовой, которую он обильно цитирует.
Достаточно любопытно, что идея возможного влияния русских еговистов на Общество Сторожевой Башни и организацию Свидетелей Иеговы была высказана в ряде публикаций в российской популярной и церковной прессе8. Тем не менее, за исключением использования имени Бога Иегова (у ильинцев – Егова) и ожидания тысячелетнего царства, сходство между обеими группами далеко не заходит. Кроме того, полностью отсутствуют исторические свидетельства о какой-либо генетической связи между ними. Члены обеих организаций знают о существовании друг друга, но зачастую подчеркивают, что какая-либо связь между ними отсутствует.
Другой аспект учения Ильина, а именно акцент на восстановлении «истинного иудаизма», привлек внимание Савелия Дудакова, русскоязычного израильского автора9. В своей недавней книге «Парадоксы и причуды филосемитизма в России» Дудаков, который называет Ильина «апостолом всеобщей любви», пытается поставить еговизм в один ряд с такими русскими «филосемитическими» движениями, как субботники, геры и утопическая община Тимофея Бондарева, которой Клибанов посвятил главу своей книги о религиозной утопии. Хотя нельзя отрицать, что ссылки на еврейское писание и историю еврейского народа исключительно часты у Ильина, филосемитизм не является адекватной характеристикой отношения Ильина к евреям. Почитаемые Ильиным евреи – это не жители местечек и городов Империи, и иудаизм, который он пытался инкорпорировать в свою систему, имел мало общего с современными ему иудейскими религиозными практиками. К последним Ильин относился очень критично, если не враждебно. Его героями были идеальные евреи прошлого, патриархи и пророки, говорившие с Богом лицом к лицу.