За шкафом образовалось пространство, в котором возникла высокая фигура человека с бледным чувственным лицом и длинными прямыми темными волосами. Он был в коротком черном пальто с широкими лацканами. Его черные брюки были немного расклешены. Рубашка у него была из натурального белого шелка, на шее завязан широкий алый галстук. В одной руке он держал необычного вида пистолет.
— Привет, Кэтрин. Я вижу, ты знала, что я появлюсь.
— О, Джерри, я страшно замерзла.
— Не волнуйся. Я позабочусь о тебе. Что делают все эти люди в моем доме?
— Танцуют.
— Вы могли бы одеться получше по этому случаю, — сказал Коутрубуссис, глядя на пистолет. Джерри засунул пистолет в карман.
— Мне самому потребовалось какое-то время, чтобы согреться, — сказал он, как бы извиняясь. — Все занимаетесь надувательством, Коутрубуссис?
— С надувательством покончено. Теперь я занимаюсь законным бизнесом.
— Ничего себе. Что все это значит, ты уезжаешь из дому ненадолго, а когда возвращаешься назад, то обнаруживаешь, что он просто битком набит гостями. Кто устроил эту вечеринку? Я, что ли?
— Думаю, что да.
Джерри рассмеялся.
— Вы ведь давно меня знаете, не правда ли? Но это не Голланд Парк. Это Лэдброук-Гроув. Я абсолютно изменился. И веду спокойный образ жизни в настоящее время.
— Джерри! — Кэтрин совсем посинела и, казалось, вот-вот потеряет сознание. — Джерри!
Он обнял ее.
— Ну, как? Немного лучше?
— Немного.
— Чувствую, мне придется кое-что предпринять. — Джерри налил себе большую порцию виски из графина, стоявшего на столике из слоновой кости и мрамора. Полагаю, что Фрэнк должен быть где-то здесь?
— И мама.
— Черт побери.
— У меня немного времени, — сказал Джерри сам себе. — Но я все же…
— Ты сюда надолго, Джерри?
— Ненадолго. Не волнуйся. — Он улыбнулся ей сочувственно. — Все повторяется, как в старые времена. Я очень сожалею.
— Ты в этом не виноват.
В библиотеку вошла мисс Бруннер.
— Я знала это. Вам лучше ничего не предпринимать, мистер Корнелиус.
— Не знаю, не знаю. В конце концов это мой дом.
— Так это вы, черт побери, все это организовали?
Джерри пожал плечами.
— О, Боже! — Она топнула ногой.
В Утренней комнате премьер-министр Англии и президент Соединенных Штатов сидели вдвоем в одном большом кресле.
— Конечно, с точки зрения культуры мы всегда были чрезвычайно близки. А это кое-что значит.
На лице премьер-министра появилась счастливая улыбка.
— Что касается меня, для меня это значит все. Так в чем дело?
Свет погас. Президент захихикал.
В главном бальном зале музыка еще какое-то время продолжала играть. Но свечи замерцали, оплыли и сами собой погасли. Все зашептались в ожидании сюрприза. В зале зазвучал смех, мужчины и женщины пытались разгадать, какой сюрприз их ожидает.
Входные золотые двери распахнулись, затем распахнулась стеклянная дверь. Подул холодный ветер.
В саду даже перестали светить светлячки, свет шел только от большого факела, который держал в руке человек, поднимавшийся по ступенькам в Большой Дворец. На человеке было короткое пальто, широкий воротник которого был поднят, обрамляя его длинное белое лицо. В его глазах отражался свет от факела. Человек вошел в бальный зал, протиснулся через толпу и встал под балконом, на котором располагались музыканты.
Голос человека звучал холодно:
— Произошла ошибка. Думаю, пора все это прекратить. Вы все находитесь в моих частных владениях, и я советую вам тотчас же покинуть этот дом. Если через полчаса в этом доме кто-нибудь останется, то его убьют.
— Боже! — Принц Лобкович сделал шаг вперед. — Кто вы?
— Это трудно объяснить, — сказал человек. Он поднял факел вверх. — Я полагаю, это имеет отношение к третьему закону термодинамики. — Музыканты заменили инструменты на автоматы и пулеметы. — Я не хочу надоедать вам длинными речами.
— Вы соображаете, что вы делаете? — Принц Лобкович указал на толпу. — Вы можете все разрушить.
— Возможно. Но необходимо, чтобы движение продолжалось, не так ли?
Заработал пулемет. Пули попали в люстру, и она разлетелась на кусочки. Гости начали кричать, топчась на одном месте. Бывшая королева Англии упала, осколки от люстры порезали ей плечи. Мистер Роберт Фит, педант, схватился за кровоточащий глаз. Еще несколько человек получили менее серьезные ранения. У дверей началась давка.
Все гости устремились вон из Большого Дворца, но тотчас стали прибывать из других замков. Они хотели узнать, почему погас свет. Послышался шум отъезжающих машин. Лошади били копытами и ржали. Колеса с шумом двигались по гравию. В воздухе пахло маем.
Сидя в кинозале, Фрэнк Корнелиус уже начал догадываться, что что-то происходит. Оставив Хелен Свит, он подошел на цыпочках к двери и осторожно открыл ее.
— Джерри?
В желтой комнате епископ Бисли с трудом натягивал на себя стихарь прямо на обмазанное шоколадом тело, шоколад уже начал затвердевать, облизанную наполовину бывшую монахиню он оставил лежащей на полу. Он нахлобучил на голову митру, поднял посох, напоследок еще раз лизнул монахиню и поспешил вон.
Президент Соединенных Штатов и премьер-министр Англии уже покинули Утреннюю комнату. В комнате осталась только кошка, которая мирно спала в теплом кресле.
Капитан Най нашел библиотеку и открыл дверь.
— Вы здесь, миссис Корнелиус?
— Да, спасибо. Я чувствую себя значительно лучше.
— Нам нужно идти.
— Думаю, что нам действительно нужно идти.
— Это конец переговоров.
— И совсем неплохой конец.
Смеясь, они вышли из библиотеки.
Миссис Корнелиус, профессор Хира и герр Марек были уже на Лэдброук-Гроув.
— Приятно возвращаться назад. — Миссис Корнелиус поискала ключ в сумочке. — К счастью, мой дом находится как раз за углом. — Они даже не подозревали, что произошло на балу.
— Вы чувствуете запах валерьяны? — спросил «Флеш» Гордон у Хелен Свит, которая плача, наткнулась на зеленую изгородь. — Моя дорогая! — Он обнял ее. — Поедем со мной в Голланд Парк.
Она шмыгнула носом.
— Хорошо.
— Что является плохой новостью для одних, для других может обернуться хорошей, — сказал леди Сью, проезжая мимо этой парочки в своей карете. Она потеряла свою диадему, но приобрела епископа Бисли. Правда, в этот момент она еще не знала, что он вовсе не негр.
Согнувшись пополам в дальнем углу четырехместной кареты, епископ стонал от боли. У него было страшное несварение желудка.
Машины и кареты ворвались на Лэдброук-Гроув, некоторые из них в темноте столкнулись (так как газовые фонари тоже погасли). Машина полковника Пьята задавила маленького мальчика.
В третьей спальной комнате во Дворце-Горе, несколько учителей из Оксфорда и самый гнусный и глупый издатель в Америке были прошиты очередью из большого автомата «шмайсер», который был в руках у виолончелиста. Что касается издателя, то он был даже благодарен виолончелисту за то, что тот хоть таким образом избавил его от учителей.
Некоторые люди, которые уже успели добраться до ворот и шли по Уэстбурн-Парк по направлению к Портобелло-роуд, пытаясь найти такси, восприняли все случившее, как своеобразное развлечение. Они шли и болтали, прислушиваясь к раздававшимся вдали автоматным очередям.
— Что ж, — сказала доктор фон Крупп, которой удалось выбраться целой и невредимой. — Я полагаю, все опять будет продолжаться по-прежнему.
— Вы живете в Лондоне? — спросила Уна, обнимая Себастьяна Очинека.
— О, я думаю, что теперь я захочу жить в Лондоне, — ухмыльнулась доктор.
Ландо Спиро Коутрубуссиса было первой машиной, которой удалось выбраться из дворца, в ней сидели капитан Най и Кэтрин Корнелиус, обнявшись, в долгом нежном поцелуе. Они были уже на полпути к графству Суррей, направляясь в Айронмастер-Хаус.
Сам Спиро Коутрубуссис все еще был во дворце, благополучно избежав бойни, которую устроили его коллеги. У него был пистолет, и он разыскал хозяина. На лестнице он столкнулся с Фрэнком, принял его за Джерри и выстрелил в него. Фрэнк, думая, что это Джерри, выстрелил в ответ. Оба тела покатились вниз по лестнице.
Мисс Бруннер и майор Най, отбросив какие-либо мысли о мести, залезли в машину майора. Когда они отъехали, один из скрипачей появился на лестнице, поднял автомат к плечу и выстрелил им вслед, но пули отскочили от бронированной поверхности машины и они благополучно завернули за угол.
Сбавив скорость на Лэдброук-Гроув, майор Най спросил мисс Бруннер:
— Ну, и что вы обо всем этом думаете?
— Оглядываясь назад, — сказала она, — сейчас мне кажется, что это было неизбежно. Но, по-моему, не стоит волноваться.