Читать интересную книгу Смех Циклопа - Бернар Вербер

– Пациенты вдыхали слишком много оксида азота?

– Я вам не мешаю? – язвительно спрашивает Лукреция.

– Продолжайте, Катрин! Вы позволите мне называть вас Катрин?

Ну, это уже ни в какие ворота не лезет!

— Да, конечно. Они действительно получали слишком большую дозу оксида азота.

– И у них начинались проблемы с нервной системой и дыхательным аппаратом. Значит, вы увеличили токсический эффект?

Но тут Катрин Скалез дает понять, что вывод слишком поспешен. Ей хочется подробнее рассказать о своем изобретении.

– Я решила применить концентрированный оксид азота и удвоить эффект газом.

– И у вас получился смертельно опасный химический смех? – говорит Лукреция, желая участвовать в беседе.

– К летальному исходу приводит соединение оксида азота, дополнительных газов и шутки. Вот состав токсичных ингредиентов моего коктейля: семьдесят процентов оксида азота, двадцать процентов других газов и только десять процентов – воздействие самой шутки. Если сравнивать с динамитом, то оксид азота – это порох, дополнительные газы – фитиль, а шутка – огонь.

Потрясенный Исидор теряет дар речи.

– Я не уверена, что правильно вас поняла, – признается Лукреция.

Исидор овладевает собой и спешит объяснить:

– Химическая субстанция воздействует на нейромедиаторы, как машины, которые заезжают на паром, вмещающий сто машин. Нормальное количество оксида азота – это семьдесят машин. Дополнительные газы – еще двадцать машин. Итого на пароме находится девяносто машин. Мы добавляем интеллектуальный возбудитель, и последние десять машин занимают место на пароме. Нейромедиаторы перенасыщены, что провоцирует начало следующего этапа: заполненный машинами паром покидает причал и начинает пересекать реку Стикс, направляясь к противоположному берегу под названием Смерть.

– Именно так все и происходит, – подтверждает доктор.

– И этого достаточно, чтобы умереть?

– Перенасыщение нейромедиаторов вызывает очень мощный эмоциональный взрыв, из-за которого начинается фибрилляция сердца. Даже очень здоровое сердце не выдерживает такой нагрузки и останавливается.

Доктор пишет на доске:

Окись азота + вспомогательные средства + шутка – фибрилляция = остановка сердца.

Она решила интеллектуальную проблему при помощи химии. Ничто не могло остановить ее на пути к цели.

Катрин показывает на чемоданчик.

– Самым сложным оказалось претворить идею в жизнь.

Катрин Скалез рисует на доске схему, указывая положение баллончиков с газом.

– Я испытала смесь на морских свинках. Они впали в коматозное состояние. Девяносто процентов эффекта было достигнуто. Затем я перешла на кроликов, потом – на обезьян. Они все доходили до предынфарктного состояния, но последнего толчка не хватало.

– «Смех свойственен только человеку», – напоминает Исидор.

– Да, не хватало тех самых десяти процентов.

– Невероятно, – повторяет Исидор. – Есть динамит и фитиль, но нет искры.

– Выбора у меня не было, и первым подопытным стал тот, ради кого, собственно, все и затевалось: сам Циклоп.

Я так и знала. Это все-таки убийство! И убийство при помощи «Шутки, Которая Убивает»!

Катрин Скалез продолжает бесстрастным тоном профессионала:

– Здесь я тоже столкнулась с определенными сложностями. Как сделать так, чтобы не подвергнуть опасности жизнь других людей?

– И вы решили использовать фотобумагу, которая чернеет от света.

– Да, но это практическая сторона дела. Как заставить Дария заинтересоваться содержимым шкатулки? Тут я использовала психологическое оружие…

– Вы переоделись в грустного клоуна?

– Хотела напомнить ему о прошлом и надеялась пробудить в нем любопытство. Он не увидит моего лица, но узнает грим.

– И получилось?

– Да еще как! Все прошло идеально. Он сказал: «Кати, дорогая! Сколько лет, сколько зим! Как я рад тебя видеть! Ну, как поживаешь?» Он говорил так, словно нас связывала ничем не омраченная давняя дружба. Одно достоинство за ним все-таки надо признать. Он великолепно держался, никогда не показывал истинных чувств, находил в себе силы оставаться любезным со злейшими врагами. В турнире «ПЗС» он был бы великолепен! Он убивал, предавал, унижал, но всегда с улыбкой, с шуткой, не повышая голоса.

– И вы ему сказали: «Вот что ты всегда хотел знать»? – говорит Лукреция.

Катрин Скалез оборачивается к Лукреции.

– К моему великому удивлению, это подействовало. Я поняла это, посмотрев на другой день телевизор.

– То есть шутку, которая действительно убивает, изобрели вы? Вы гений, – признает Исидор. – Ниссим гордился бы вами. Вы превзошли его. Ваше имя должно остаться в истории рядом с именами Марии Кюри, Розалин Сасмен Ялоу, Риты Леви-Монтальчини.

Нет, я все-таки сплю. Он сейчас начнет рассыпаться в благодарностях за то, что она совершила преступление.

— Вы убийца! – произносит Лукреция.

Доктор Катрин Скалез ничего не отвечает.

– Когда вы пришли ко мне, господин Катценберг, и заговорили о «смерти от смеха», я поняла, что появился человек, напавший на верный след.

– Ничего, что я тоже здесь? – снова спрашивает Лукреция.

– Я тут же навела о вас справки и поняла, кто вы. Ваша биография произвела на меня сильное впечатление.

– Услышать комплимент от такой женщины, как вы, редкое счастье, – шепчет Исидор с полупоклоном.

– Мы в какой-то степени пионеры, каждый в своей области. Поэтому отношения с обществом у нас более трудные, чем у тех, кто просто идет проторенным путем и повторяет избитые истины.

Нет, вы только послушайте, как они воркуют!

— Вы только что признались, что умышленно и хладнокровно убили человека. Почувствовав безнаказанность, вы использовали «машину смерти» снова против ни в чем не повинного Тадеуша Возняка.

Доктор Скалез наконец обращает внимание на Лукрецию.

– Он дал ложные показания. Он заслуживал наказания.

– А затем вы послали шкатулку нам в журнал!

– Каждый борется, как может, – прерывает Лукрецию Исидор. – Нельзя упрекать противника за то, что он защищается.

– Я сделала это только для того, чтобы вы прекратили расследование. Я видела, что вы приближаетесь ко мне гигантскими шагами.

Лукреция не обращает внимания на замечание коллеги.

– Вы не постеснялись напасть на старушку. Вы хотели убить Анну Магдалену Возняк!

На лице Катрин Скалез появляется отвращение:

– Ее лжесвидетельство решило исход дела. Если бы она промолчала, я могла бы выиграть процесс. И Дарий был бы сейчас жив.

– В тюрьме?

– Конечно, где ему самое место.

– Он не создал бы свои скетчи, не сделал бы карьеру, не построил бы театр для молодых талантливых юмористов. Миллионы французов не смеялись бы его шуткам, – напоминает Лукреция.

– Да. А еще он не обворовал бы ни одного комика. И ни один юморист не погиб бы на турнире «Пуля за Смех», – добавляет Исидор.

А я покончила бы жизнь самоубийством в приюте.

Катрин Скалез со странной нежностью касается чемоданчика.

– Все встало на свои места. И мой отец отныне покоится в мире.

Доктор достает из ящика стола клоунский нос чуть большего размера, чем прежние. Она нервно вертит игрушку в руках.

– Теперь вы знаете все. Почти все.

Неторопливыми точными движениями она набирает код на клавиатуре замка стального чемоданчика. Щелкают два язычка. Она достает маленькую синюю лакированную шкатулку и показывает ее Исидору и Лукреции. Те видят знакомые золотые блестящие буквы. «B.Q.T.» и стилизованную надпись «Не читать!».

Доктор надевает клоунский нос и говорит гнусавым голосом:

– Вы потратили столько сил, что я должна удовлетворить ваше любопытство. Вот то, что вы всегда хотели знать.

С этими словами она открывает шкатулку и поворачивает ее к Исидору и Лукреции. Из двух отверстий с громким шипением вырываются струи серого газа. Серое облако быстро заволакивает комнату.

– Лукреция, не дышите! – восклицает Исидор. – Бежим отсюда!

Он зажимает пальцами нос, Лукреция следует его примеру.

– Она сама в безопасности! Красный нос – это противогаз! – кричит она.

Теперь они видят в большом красном клоунском носу решетку фильтра.

– Браво, мадемуазель. Это действительно мое изобретение: «Клоунский нос – миниатюрный противогаз», – подтверждает гнусавым голосом доктор Скалез. – А сейчас вы, наверное, ищете вот это?

Она улыбается и показывает им ключ от двери.

– Как жаль видеть гибель мужчины, который, кажется, меня понимает. Это такая редкость. Но, боюсь, вы не оставили мне выбора. Вы сами виноваты. Вы заставили меня рассказать вам слишком много.

Лукреция краснеет и приоткрывает рот, чтобы вдохнуть немного воздуха. Несколько миллионов атомов газа проникают внутрь. Достигают легких. Проникают в кровь. Сердце гонит кровь по сонной артерии к мозгу. В глубинах серого вещества происходит описанная Исидором химическая реакция. Клетки насыщаются газом на девяносто процентов.