- Да. Я вижу.
- И тебе это в кайф, зараза ты?
- Да, ты же знаешь, – Свят так жарко дышал в губы, сильно сжимая меня в своих руках, а мне хотелось выть от восторга и накатывающего экстаза. - Ангел... Мой...
- Любишь Ангела? – прошептал я, и он перестал меня тискать, прижимая к себе, положив теплую ладонь между лопатками, и у меня перехватило дыхание.
- А то...
***
Чуть позже Свят кормил нас с Яном собственноручно приготовленным борщом, оказавшимся вполне даже съедобным.
Мы ели, а он, уставившись на нас обоих, сидел за столом, подперев щеку рукой.
- Где научился готовить, Святусь? – не выдержал я. - Вкусно же!
- Да было дело... пришлось, – он как-то нервно хмыкнул, скользнув взглядом по Яну. - Еще в тринадцать лет научился. Когда один оставался.
Мозаик неожиданно для меня о-о-очень выразительно стрельнул глазами на брата. Как мне показалось - с предостережением.
Так... Что за хрень?
- В смысле – один? – не понял я.
- Ну-у, – зверь начал ковырять стол пальцем, на него же и глядя. – Так получилось...
И поднял взгляд на кашлянувшего брата:
- Ты так и не говорил ему?
Ян как-то обессилено выдохнул, медленно покачал головой, ни на кого не глядя.
- Ну, я и не сомневался, в общем-то, – Свят пошкрябал заживающий ожег на кисти.
Я так ни хрена и не понимая, смотрел то на одного, то на другого.
– Только я думаю, Дин уже давно доказал нам обоим, что ему можно доверять.
- Чего? О чем вы? Что за ...? – не выдержал я. - Колитесь, мать вашу!
Зверь пару раз хлопнул ресницами, нахмурил брови и расслабился:
- У него бронхиальная астма с детства, – Свят говорил мне, а смотрел на брата. - С трех лет, где-то... Да, Ян?
Я забыл, что вообще делаю за столом.
Мозаик неохотно кивнул, мазнул взглядом по моему мало читаемому выражению лица, и скосился на брата:
- Блин, ну хули ты его пугаешь? Дин, у меня приступов уже не было больше года. Да и врачи предупреждали, что к шестнадцати-девятнадцати я ее могу перерасти - и все. Все пройдет.
- Ну да... Это так, и мы надеемся, что все позади. Очень. Хотя, я думаю, что если бы не отец, оно бы у тебя прошло еще раньше, – буркнул Свят, отламывая кусочек хлеба у Яна и закидывая в рот.
- Вот про это хоть не начинай, а? – Ян притормозил ложку на середине пути, глядя на брата исподлобья.
- Да ну, чего не начинать уже, родной? – Свят откинулся спиной к стене, закинув ногу на ногу, выставляя напоказ острое колено в драной штанине джинсов. – Знаешь, малыш, насколько я понимаю, Дин должен знать все. Ты и сам этого не можешьне понимать.
Ян осторожно ковырялся ложкой в тарелке несколько секунд, пока мы оба - я, весь охреневший от неизвестности, и Свят, ожидающий вердикта брата - уставились на него.
И тот, наконец-то, кивнул:
- Окей, как скажешь... Говори тогда.
Свят сложил на груди руки.
- Давно пора! Дин, ты и так знаешь, что тот гад, в смысле, наш предок, свалил от нас, когда нам еще и тринадцати не было?
Я кивнул, да, я это знал.
Мы действительно говорили об их отце, но совсем немного, вскользь практически. То одно, то другое, но всегда парни старались перевести разговор на другое, чему я и не противился, понимая, что для них эта тема малоприятна и, вероятно, очень болезненна.
Но на Новый год, когда среди веселья, ночью, часа в два, мои мальчишки вдруг чуть притихли, а Ян, задал вопрос:
- Сколько ему сегодня, Свят? Сорок один или сорок два?
- Сорок два, – после заминки ответил Свят и пояснил, видя мое недоумение от их диалога. – Первого числа у нашего любимого папаши днюха.
И рассказали, что он ушел от них за месяц до их тринадцатилетия к новой семье. Что там у него, оказывается, был двухлетний сын уже на то время. А сейчас он, как я понимаю, был в первом классе. Ну, и то, что после этого они отказывались с ним и его семьей встречаться, как бы на этом отец ни настаивал. Они считали и считают его предателем. Поэтому и отказывались с ним общаться совершенно. Просто была пара случайных встреч в городе.
Ну, и все. Замяли как-то.
Большего, чем это, они мне тогда и не рассказывали. Тем более про обострение болезни Яна в связи с уходом отца. И тогда они не дали мне почувствовать всю ту боль, которую пережили из-за него. А вот теперь все это вышло на поверхность. И то, что сейчас творилось в их душах, я ощущал превосходно.
Явно все это было свежо в их памяти, не смотря на прошедшие годы.
- Скандал был тогда дома офигенный, - продолжал Свят, - да и мы поверить не могли, что он с нами вот так может поступить, – он покачал головой. – А оказалось, еще как может! Мразь... При нас чемоданы, блядь, собирал. А мы, охуевшие дальше некуда, слезы глотали, просили не уходить, чуть ли не цеплялись за него... Такой шок от всего этого был... Сука! - мой зверь свел брови, хрипло выдохнул, как будто давя в себе рык.
Ян сидел и практически не шевелился, глядя куда-то в стол перед собой.
- На следующий день мелкого скрутило так, что сначала в больнице два месяца валялся, а после в санатории еще дольше... А до этого больше полугода приступов не было совсем. Мы так этому радовались, ты не представляешь! Ненавижу его, гада! – я видел по выступившему желваку, как Свят сцепил зубы. - Он еще пару раз приходил в больницу, когда там не было матери, пытался как-то вину загладить, сука, а дальше забил вообще. Типа командировки, все такое... А я этого, - Свят кивнул на Яна, - не знал, как успокоить. Он по жизни был к нему привязан больше, чем я...
- Свят, не надо, – почти прошептал Ян.
- Надо, мелкий... тут нет ничего зазорного. Ты всегда его любил больше, чем я... Ты его, а я - мать... Что в этом плохого?
Ян промолчал, лишь повел плечами, как будто ему было неуютно и зябко.