— Где Ксаррон? — я скинул плащ с плеч и со злорадным удовольствием удостоверился, что моя одежда поймана в дюйме от пола. Поймана исключительно потому, что если Киан позволит себе неуважительное отношение к гостю, его может ждать... скажем так, наказание. Ослабление Связи.
— Извольте следовать за мной, — сухое предложение, тону которого мог бы позавидовать любой смертный приговор.
Мой ответ его не интересует: Киан поворачивается ко мне спиной и нарочито медленно направляется к месту пребывания кузена Ксо.
Всё это было бы смешно, когда бы... Когда бы молодой мужчина, идущий впереди меня, не был сколько-то-юродным братом Лэни. Родственные отношения между Низшими оборотнями почитаются если не свято, то очень и очень уважительно, посему боль, причинённая одному из Семьи, всеми остальными принимается как личное оскорбление. Без исключения. Раз уж Ксо знает подробности о моей встрече со Смотрительницей, то и его слуга осведомлён о случившемся, даже если Лэни и не поведала родственникам о своём позоре. Кстати, а где кузен услышал эту историю и от кого? Не от Магрит же... Хотя... Нет, в последнюю встречу она снова вспомнила свою неприязнь к Ксаррону, так что... Или, всё-таки, рассказала? Но зачем? Ничего не понимаю... Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Чем-то они похожи... Правда, Киан выше и мощнее, чем Смотрительница, и масть у него совершенно обыкновенная, серенькая. Но размах плеч внушительный, ничего не скажешь! Интересно, какую роль он исполняет в окружении «милорда Ректора»? Прислуживает? Охраняет? Является кем-то вроде советника? От Ксо всего можно ожидать, если он таскает за собой метаморфа в самые людные места... Впрочем, талантов кузена более, чем достаточно, чтобы скрывать сущность Киана хоть от всех магов Западного Шема сразу.
— Ну, наконец-то! — толстячок, склонившийся над столом, заваленным бумагами, поднял голову и расплылся в довольной улыбке. — Где ты так задержался?
— Твой... лакей не слишком торопился указать дорогу, — я позволил себе напомнить волку его место. Киан скривился, но не посмел ничего возразить.
— Это правда? — изучающий взгляд переместились на смуглое лицо оборотня.
— Dan-nah, dou Джерон...
— Не имеет обыкновения лгать по пустякам, — строго заметил толстячок. — Поскольку его отучали от вредных привычек... Можешь идти. И приготовь нам что-нибудь перекусить!
— Как будет угодно dan-nah... — поклон, предназначавшийся кузену, был вполне искренним, и я невольно улыбнулся. Ничего не изменилось... Совсем ничего.
Когда волк оставил нас вдвоём, Ксо блаженно потянулся и подмигнул мне:
— Ничего не имеешь против маленького превращения?
— Спрашиваешь из вежливости?
— Угу.
— Валяй! — я опустился в кресло, потому что знал, чем заканчиваются для меня «маленькие превращения». Головокружением.
Можно накинуть Вуаль, но от этого разумного с любой точки зрения поступка меня удерживает жадность, потирающая маленькие липкие ладошки. Да, я скряга. Не хочу разбрасываться мгновениями, которые... Которые позволяют хоть чуть-чуть прикоснуться к тому, что никогда не дастся мне в руки...
Я не могу измениться. Но, фрэлл подери, зачем отнимать у себя даже отблеск далёкого чуда?! Нет, ни за что! Пока могу, я буду наслаждаться чужими чудесами. Платя за это СВОЕЙ болью...
Представьте себе, что идёт дождь. Но капли падают не с неба, а из невидимой тучки, расположившейся прямо над головой моего кузена. И капли эти, в противовес дождевым густые и маслянистые, увеличиваясь в размерах и количестве, постепенно сливаются в единый полупрозрачный занавес, окутывающий приземистую полную фигуру. Марево смещающихся Пластов искажает очертания, но мне не нужно видеть. Я — чувствую...
Чувствую, как непреклонной волей плоть переплавляется из одной формы в другую, принимая тот вид, который более подобает Ксаррону из Дома Крадущихся...
Ф-р-р-р-р-р! Остатки Пространства, не принявшие участия в Изменении, брызгами разлетаются в стороны. Часть их попадает на меня, и я морщусь от холодного прикосновения лужиц, растекающихся по коже. Лужиц, которые испарятся быстрее, чем смогут меня намочить.
— От своего блохастого прислужника перенял эту мерзкую привычку отряхиваться, да? — считаю необходимым пошутить, чтобы справиться с восхищением, каждый раз возникающим у меня при встрече с родственниками.
— Посмотрим, какими странностями обзаведёшься ты, когда поживёшь с моё! — весело предвкушает юноша, вынырнувший из скопления капель.
Сказать, что он красив — значит, ничего не сказать. Он ослепителен. Изящен настолько, что эльфы рядом с ним покажутся неуклюжими. Матово-белая кожа усыпана крохотными рыжеватыми пятнышками: у людей они именуются веснушками, но сомневаюсь, чтобы Ксо допустил такой дефект своей внешности, если бы не считал, что они ему безумно идут. И он прав, кстати. Действительно, идут...
Глаза могли бы поспорить своим цветом с изумрудами, но, думаю, самоцветы заранее признали бы своё поражение в этом споре. Хотя бы потому, что глаза Ксаррона полны жизни, а никакому камню не дано быть лукавым... Золотистые ресницы дрогнули, пряча улыбку: кузена всегда потешает нелепо-восторженное выражение моего лица в таких случаях, но он давно уже считает дурным тоном откалывать шутки по этому поводу... Водопад волос — не отчаянно-рыжих, как у Борга, например, а похожих на текучий цветочный мёд — струится по хрупким плечам вниз, почти до самого пола. И как он справляется с такой копной? Впрочем, это мне пришлось бы тратить полдня на расчёсывание, а к услугам кузена несколько десятков подходящих случаю заклинаний...
Одежда осталась той же — простой чёрный домашний костюм, без изысков и претензий — но приведена в полное соответствие с фигурой восемнадцатилетнего юноши, каковым мой кузен, конечно, являлся только внешне. Если посчитать, сколько веков назад он осчастливил мир своим рождением, получится... А, всё равно, точно не вспомню!
— Ну и что ты сидишь? — обманчиво тонкие руки скрестились на груди.
— Я должен вскочить и забегать вокруг?
— Раздевайся!
— Совсем?
Ксо склонил голову набок, одаривая меня сожалеющим взглядом:
— Никогда бы не заподозрил тебя в предрасположенности к шуткам, если бы ты не был моим кузеном... Разумеется, до пояса! Твои нижние конечности и то, что болтается между ними, меня совершенно не интересуют!
— И на том спасибо... — я поднялся, пошатываясь от набегающих волнами колебаний потревоженного Ксарроном Пространства, и начал расстёгивать камзол...
Может показаться, что мы — ближайшие и добрые друзья, но это не так. Совсем не так. Просто в первую же нашу встречу (не имею в виду те разы, когда я получал удовольствие от наблюдения за Ксарроном издали) кузен строго посмотрел мне в глаза и сказал, что если я попробую обращаться к нему с надоедливой приставкой «dou», то буду бит. И бит нещадно. Пока не пойму, как должны общаться между собой родственники. До рукоприкладства не дошло, но мне стоило больших усилий привыкнуть к тому стилю общения, который приветствовался кузеном...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});