Кларри вспыхнула.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Дай мне закончить, — попросил Джек. — Это начиналось как игра, но со временем все изменилось. Олив нравилась мне все больше и больше. Тот день, когда мы поженились, был самым счастливым в моей жизни.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Я люблю твою сестру больше всего на свете.
— Я рада, — ответила Кларри, — и никогда в этом не сомневалась.
— Но Олив сомневалась, — сказал Джек, поморщившись. — Даже сейчас, имея двух детей, она все никак не может поверить в то, что я люблю ее больше, чем тебя. Поэтому я был с тобой грубее, чем следовало, — только чтобы доказать Олив, что люблю ее больше. И именно поэтому ей не нравилось, когда ты приходила к нам домой. Олив ревнует меня к тебе, Кларри.
— Нет! — воскликнула она.
— Это правда. И я тоже ревновал.
— Но почему? — ошеломленно спросила Кларри.
— Тебе во всем везло: работа у Стоков, потом удачное замужество и жизнь в роскошном особняке, собственный бизнес. Похоже, ты получаешь все, что захочешь.
— Я всего добивалась упорным трудом.
— Да, наверное, это так, — пожал плечами Джек. — Но одно я знаю точно: теперь все мы оказались в равных условиях. Мы что есть сил хватаемся за свой бизнес. Похоже, уже не имеет значения, кто ты: богач Сток или работяга Брэвис.
Кларри подмывало рассказать Джеку о том, каким шатким было ее положение. Благодаря щедрости мистера Мильнера они с Олив, по крайней мере, имеют крышу над головой. Но Джек и так был обременен семейными проблемами. Зачем нагружать его еще и своими?
— Мистер Мильнер, — продолжил он, — обещал сохранить за мной рабочее место к тому времени, когда закончится война, а Олив будет получать мое армейское жалованье. Это небольшие деньги, но все же… Но ей нужен кто-то, кто мог бы помочь ей с детьми, а мама слишком занята с маленьким сыном Томаса и Анны.
Кларри положила ладонь на руку Джеку.
— Не волнуйся, я позабочусь о них. Они ведь мои родные племянники, не забывай.
Он на секунду накрыл ее ладонь своей.
— Спасибо тебе, Кларри. Мне жаль, что нам пришлось пережить столько неприятных минут.
Быстро поднявшись, Джек надел шляпу.
— И вот еще что. Берти Сток уже некоторое время не является адвокатом мистера Мильнера.
— Я ничего не знала об этом, — сказала Кларри удивленно. — А почему так произошло?
Джек замялся.
— Прежде всего, наша фирма уже не может позволить себе пользоваться его услугами.
— А еще в чем причина? — продолжала выпытывать Кларри.
Джек явно чувствовал себя неловко.
— У мистера Мильнера не сложились с ним такие же отношения, как с мистером Гербертом. Нет доверия.
— Почему?
Джек пожал плечами.
— Берти плохо вел дела компании. Делал от нашего имени инвестиции, которые обернулись потерями. Мистер Мильнер сказал ему, что можно быть неосмотрительным со своими деньгами, но не с деньгами клиентов.
— Со мной он поступил так же, — застонала Кларри.
Джек удивленно взглянул на нее.
— Мистер Мильнер мог бы посоветовать тебе другого адвоката. Ты не обязана держаться за Берти Стока.
— Если бы это было так просто, — тихо сказала Кларри.
— А разве нет? — спросил Джек озадаченно.
Кларри покачала головой. Сейчас было не время изливать свою душу и жаловаться на то, что она всего лишилась. Единственное, что у нее осталось ценного, — это изумрудные украшения, которые подарил ей Герберт, а чайная теперь принадлежала Берти, который платил ей жалованье.
— Ну, насколько я знаю, — сказал Джек, — у Берти помимо тебя осталось очень мало клиентов.
У Кларри похолодело внутри. Ей, может, и нет дела до Берти, но она заинтересована в том, чтобы ее чайная оставалась кредитоспособной. Правда, он женат на дочери Ландсдоунов, и ее родня, несомненно, выручит его, если потребуется.
— Спасибо, что предупредил, — сказала Кларри.
На лице Джека промелькнула улыбка, на щеках появились ямочки. Кивнув, он шагнул к двери.
— Береги себя, Кларри.
— И ты тоже, Джек.
Она смотрела, как он поспешно вышел из чайной.
Кларри пошла к Олив на следующей неделе, чтобы у сестры не возникло подозрений. Дверь ей открыл Джордж. Где-то в глубине дома беспокойно кричала Джейн. Пойдя в ту сторону, откуда доносился крик, Кларри обнаружила племянницу на циновке у потухшего камина. Девочка сидела в собственных испражнениях. На кухне было неприбрано.
Взяв Джейн на руки и пытаясь ее успокоить, Кларри тревожно огляделась.
— А где мама? — спросила она малыша.
— В постели, — ответил Джордж. — Мама устала от такой жизни. Джейн воняет, правда, тетя Кларри?
— Ну, немножко.
Кларри поморщилась и зажала нос пальцами. Джордж сделал то же самое и захихикал.
— Помоги мне найти для нее чистые одежки, — попросила Кларри, роясь в стопке неотглаженной одежды, которая в основном принадлежала Джеку.
Она вымыла малышку и одела в штанишки Джорджа. Мальчик достал из хлебницы черствую корку и сунул ее сестре. Схватив ее, Джейн принялась усердно жевать, и плач тут же прекратился.
— Молодец, — улыбнулась Кларри. — Теперь идем поищем твою маму.
Олив лежала под одеялом. Шторы на окнах были задернуты. Слышно было затрудненное, свистящее дыхание. Держа одной рукой Джейн, Кларри быстро подошла к сестре.
— И давно это с тобой?
— Д-джек, — задыхаясь, вымолвила Олив, — уехал.
— Я знаю, — сказала Кларри, убирая ее влажные волосы с лица. — Давай я помогу тебе сесть. Джордж, сходи и принеси маме чашку воды. Справишься?
Мальчик кивнул и выбежал из комнаты. Кларри положила малышку на кровать, ласково улыбаясь ей, и усадила Олив, после чего принялась растирать ей спину. Сестра сильно дрожала, задыхалась и кашляла. Она вяло попыталась оттолкнуть Кларри.
— Успокойся, дыши глубже. Не нервничай, — уговаривала Кларри шепотом.
— М-мне нужен Джек, — выдохнула Олив, — а н-не ты.
— Ну, здесь есть только я, — сказала Кларри твердо, встревоженная настроением сестры. — И конец света еще не наступил, так что прекрати паниковать. Джек не умер, его призвали в армию. К тому времени как вернется Джордж, я хочу, чтобы ты взяла себя в руки, ты меня слышишь? Ты пугаешь его и меня.
Олив была так удивлена резкостью Кларри, что сразу же ей подчинилась. Ее дыхание стало спокойнее, дрожь уменьшилась. Джейн принялась ползать вокруг матери, хватая ее за волосы. Олив попыталась освободить волосы, и Кларри стала щекотать девочку, отчего та радостно завизжала. Вернулся Джордж и, расплескивая воду, протянул чашку матери. Его улыбка была так похожа на отцовскую, что у Кларри защемило сердце.