Словом, Инне Фламандской рабоче-крестьянские методики казались грубыми и бессмысленными. Она предпочитала беспроигрышные «житейские комбинации», такие, какой была, например, акция с деньгами Шмидта…
Умер в Москве один человек, Николай Шмидт, оставил деньги юным своим сестрам. Большие деньги – ведь умерший был племянником Саввы Морозова, правда, к тому времени уже покинувшего сей мир. Поскольку и племянник, и дядя играли в свое время в революционные игры, щедро поддерживали товарищей (и не без их помощи, кстати, оба отправились на тот свет!), поскольку, значит, они были как бы свои, то и деньги их, счел Ленин, должны принадлежать партии. Двум особо ответственным товарищам, Таратуте и Андриканису, было предписано влюбить в себя наследниц, жениться, перевести на свое имя имущество и средства супруг – и передать эти средства партии. Два миллиона – хорошая сумма, ради нее можно и под венец с классово чуждой особой пойти, и в постель с ней лечь… С большими или меньшими издержками, но операция «Наследницы» была-таки завершена.
Именно для осуществления подобной комбинации Инна и прибыла сегодня в город Энск.
Экипаж между тем поднялся на Верхнюю Волжскую набережную. Инна завертела головой. Слева была удивительной красоты река, справа – удивительной красоты здания, по изысканности архитектуры не уступающие московским. Особенно вот это, серое, с кариатидами… Можно вообразить, что с ним сделают, когда сюда придут гегемоны! Инна от души пожелала, чтобы победа мировой революции была отсрочена как можно дальше, а гостиница с завтраком оказалась как можно ближе.
О, да вот она, гостиница, уже следующий дом!
Инна приняла руку Андрея, вышла из экипажа, улыбнулась Виктору…
– Скажите, Павел, я смогу еще побеседовать с этим товарищем ближе к вечеру, когда мы решим наши дела?
– Разумеется.
Корректный поклон, строгий взгляд. Прекрасный он человек, Павел! Просто сокровище!
– Павел, вообразите, сколь ответственное дело на вас возлагается, – говорила Инна спустя полчаса, сидя за столом в роскошном двухкомнатном номере, намазывая маслом шестой калач – знаменитый энский, каких нигде больше не сыскать! – и приканчивая третью чашку чаю.
– Конечно, – кивнул Андрей, рассеянно возя ложечкой по блюдцу и с изумлением поглядывая на гостью. «Вот прорва! Главное, тоща, как змея, а мечет-то как! Я двумя калачами наелся, а она… Оголодала там на французских-то пустых супчиках! Или наш Бориска так ее раззадорил?»
– Что-то вы не проявляете особого энтузиазма от моих слов, – Инна с сомнением взглянула на Андрея, потом с тем же выражением посмотрела на последний калач, который тоже как-то уныло, без особого энтузиазма, лежал на блюде. Может, не хотел отправиться вслед за собратьями? Или, наоборот, скучал по ним?
– Ну, я не мальчик, чтобы прыгать на стуле от восторга, – позволил себе нахмуриться Андрей. – Тем более что пока не вижу способов… путей, так сказать, не вижу.
– Но я же вам рассказывала о деньгах Шмидта! – возмутилась Инна. – Вы что, пропустили мои слова мимо ушей?
– О деньгах Шмидта я знал и без вас, – насупился Андрей. – Таратута был моим хорошим другом, поэтому я побольше вас в курсе некоторых деталей.
– Ну?
– Ну и ну. Где я вам сейчас возьму, из рукава выну, что ли, человека, который умудрится влюбить в себя Александру Русанову, понравиться ее отцу и семье настолько, что они дадут согласие на брак, поведет ее к алтарю, завладеет деньгами, а потом приберет все к рукам, как это пытался сделать в свое время Андриканис, если вам это известно, конечно?! – не удержался от ехидства Павел.
– Разумеется, известно, – кивнула Инна. – Издержки в любом деле неминуемы. Но ведь тогда удалось справиться с Андриканисом, удастся справиться и с вашим женихом.
– Нашим? У меня вообще никакого жениха нет! Понимаете? Нет!
– Неужели здесь столь маленькая организация? – недоуменно воззрилась на него Инна. – Неужели мы не найдем человека, которому сможем отдать партийный приказ…
– Мы не сможем отдать партийный приказ Александре Русановой, вот в чем дело, – со вздохом сказал Андрей. – Я ее отчасти знаю… косвенным образом, по чужим отзывам, но имею о ней некоторое представление. Вообще все эти барышни из интеллигентных семей вполне типичны. Она должна как минимум полюбить будущего мужа. Она не должна видеть в нем пошлого охотника за приданым, каким в глазах ее, в глазах ее семьи и в глазах общества непременно будет выглядеть всякий жених, появившийся после сверхщедрого подарка Аверьянова. Я… честно говоря, я просто не вижу в Энске человека, который мог бы в одночасье свести ее с ума. Вот разве что Виктор…
Произнося это имя, Андрей не устоял перед желанием выразить собеседнице все то презрение, которое к ней испытывал. Однако Инна не обладала даже намеком на чувство юмора, а потому издевки не ощутила:
– Виктор? Ну нет, он слишком прост. В определенных делах – великолепен, но душевной тонкости в нем никакой. Я тоже хорошо знаю барышень, о которых вы говорите. Сама когда-то была такой. Да-да, вообразите! Виктор был бы незаменим, если бы речь шла о том, чтобы свести с ума замужнюю даму…
Андрей мельком улыбнулся, вспомнив Лидию Шатилову.
– Но знаете что, Павел… – вдруг оживилась Инна, – в конце концов, вы недооцениваете себя!
– Это шутка, что ли? – хмыкнул он. – Вы мне предлагаете попытать счастья у мадемуазель Русановой?
– Pourquoi pas? – пожала плечами Инна. – Вы очень, очень обаятельный мужчина. Обворожительный, сказала бы я.
– Польщен, – буркнул Андрей, ни на мгновение не чувствуя себя польщенным. – Опасаюсь, однако, что окажусь не в ее вкусе – хотя бы потому, что я был очень во вкусе ее троюродной сестры Марины Аверьяновой.
– А, бывшая наследница? – вспомнила Инна. – Та самая, на которую вы делали такую серьезную ставку?
– И делал не напрасно, можете поверить. Никто не мог предвидеть, что ее отец вдруг в одночасье спятит… Марина была мягкой глиной в моих руках. Однако теперь, поняв, что совершенно утратила для меня интерес, она несколько… огорчилась, скажем так. Я принужден был отключить телефон в своей сормовской квартире, что причиняет массу неудобств. Ну и вообще… – Он махнул рукой. – Если Марине станет известно, что я строю куры ее кузине и имею виды на ее деньги, на Маринины деньги по сути… Тут возможно все! – Он снова махнул рукой. – Я не представляю, какие могут быть последствия!
– А почему бы эту Марину не… – Инна изящно пошевелила пальцами, все еще измазанными маслом. – Если она так уж сильно мешает… Или вы сохранили к ней какие-то чувства?