Читать интересную книгу ПСС, т.1 - Владимир Ленин

Неудовлетворительность изложения у г. Струве, его неполнота и недоговоренность привела к тому, что, говоря о рациональном земледелии, он не характеризовал его об­щественно-экономической организации, — что, показывая, как паровой транспорт за­меняет нерациональное производство рациональным, натуральное товарным, он не ха­рактеризовал той новой формы

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 453

классового антагонизма, которая складывается при этом.

Этот же недостаток в постановке вопросов сказывается на большей части рассужде­ний в разбираемых главах. Для иллюстрации приведу еще несколько примеров. Товар­ное хозяйство — говорит автор — и широкое общественное разделение труда «разви­ваются, опираясь на институт частной собственности, принципы экономической свобо­ды и чувство индивидуализма» (91). Прогресс национального производства связан с «мерой господства института частной собственности над обществом». «Быть может, это печально, но так происходит дело в действительности, это — эмпирически, истори­чески установленное сосуществование. В настоящее время, когда с таким легкомысли­ем третируются идеи и принципы XVIII века, причем в сущности повторяется его же ошибка, — слишком часто забывается эта культурно-историческая связь экономиче­ского прогресса с институтом частной собственности, принципами экономической сво­боды и чувством индивидуализма. Только игнорируя эту связь, можно рассчитывать на то, что без осуществления названных начал возможен для экономически и культурно неразвитого общества хозяйственный прогресс. Мы не чувствуем никакой особенной симпатии к этим началам и прекрасно понимаем их исторически-преходящий характер, но в то же время мы не можем не видеть в них огромной культурной силы, не только отрицательной, но и положительной. Не видеть ее может только идеализм, мнящий се­бя в своих построениях не связанным никакой исторической преемственностью» (91).

Автор совершенно прав в своем «объективном» констатировании «исторических со­существований», но тем более досады возбуждает недоговоренность его аргументации. Так и хочется сказать ему: договаривайте же! сводите эти общие положения и истори­ческие справки к определенному периоду нашей русской истории, формулируйте их так, чтобы показать, почему и в чем именно отличается ваше понимание от народниче­ского, сопоставляйте их с той действительностью,

454 В. И. ЛЕНИН

которая должна служить критерием для русского марксиста, показывайте классовые

* противоречия, скрадываемые всеми этими прогрессами и культурами .

Тот «прогресс» и та «культура», которые принесла с собой пореформенная Россия, несомненно, связаны с «институтом частной собственности» — он не только был про­веден впервые со всей полнотой созданием нового «состязательного» гражданского процесса, обеспечившего такое же «равенство» на суде, которое воплощалось в жизни «свободным трудом» и его продажей капиталу; он был распространен на землевладе­ние как помещиков, избавленных от всех государственных повинностей и обязанно­стей, так и крестьян, превратившихся в крестьян-собственников; он был положен даже в основание политических прав «граждан» на участие в местном самоуправлении (ценз) и т. д. Еще более несомненна «связь» нашего «прогресса» с «принципами экономиче­ской свободы»: мы уже слышали в I главе от нашего народника, как эта «свобода» со­стояла в освобождении «скромных и бородатых» собирателей земли русской от необ­ходимости «смиряться пред малым полицейским чином». Мы уже говорили о том, как «чувство индивидуализма» создавалось развитием товарного хозяйства. Сводя вместе все эти черты отечественного прогресса, нельзя не придти к выводу (сделанному и на­родником 70-х годов), что этот прогресс и культура были сплошь буржуазными. Со­временная Россия гораздо лучше дореформенной, но так как все это улучшение цели­ком и исключительно обязано буржуазии, ее агентам и идеологам, то производители им и не воспользовались. Для них эти улучшения означали только перемену формы приба­вочного продукта, означали только улучшенные и усовершенствованные приемы осво­бождения производителя от средств производства. Поэтому гг. народники проявляют

* Contra principia negantem disputari non potest (против отрицающего основные положения спорить не­возможно. Ред.) — говорит автор о споре с народниками. Это зависит от того, как формулировать эти principia, — как общие ли положения и справки, или как иное понимание таких-то и таких-то фактов русской истории и действительности.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 455

самое невероятное «легкомыслие» и забывчивость, когда с протестом против русского капитализма и буржуазности обращаются к тем, кто именно и был их носителем и про­водником. Про них только и можно сказать: «своя своих не познаша».

Согласиться с такой квалификацией пореформенной России и «общества» совре­менному народнику будет не под силу. А чтобы оспаривать это, ему пришлось бы от­рицать буржуазный характер пореформенной России, отрицать то самое, во имя чего поднимался его отдаленный предок, народник 70-х годов, и «шел в народ» искать «за­логов будущего» у самих непосредственных производителей. Конечно, современный народник не только решится, чего доброго, отрицать это, но и станет, пожалуй, доказы­вать, что в рассматриваемом отношении произошла перемена к лучшему; но этим он только показал бы всем, кто еще этого не видит, что он не представляет из себя реши­тельно ничего более, как самого обыкновенного маленького буржуа.

Как видит читатель, мне приходится только договаривать положения г. Струве, да­вать им иную формулировку, — «то же слово да иначе молвить». Спрашивается, есть ли нужда в этом? Стоит ли останавливаться с такой подробностью на этих дополнениях и выводах? Не разумеются ли они сами собой?

Мне кажется, — стоит, по двум причинам. Во-первых, узкий объективизм автора крайне опасен, так как доходит до забвения граней между старыми, так вкоренившими­ся в нашей литературе, профессорскими рассуждениями о путях и судьбах отечества, — и точной характеристикой действительного процесса, двигаемого такими-то класса­ми. Этот узкий объективизм, эта невыдержанность марксизма — основной недостаток книги г. Струве, и на нем необходимо особенно подробно остановиться, чтобы пока­зать, что он вытекает именно не из марксизма, а из недостаточного проведения его; не из того, чтобы автор видел иные критерии своей теории, кроме действительности, что­бы он делал другие практические выводы из доктрины (они невозможны,

456 В. И. ЛЕНИН

повторяю, немыслимы без искалечения всех главнейших ее положений), а потому, что автор ограничился одной, наиболее общей, стороной теории и не провел ее с полной последовательностью. Во-вторых, нельзя не согласиться с той мыслью, которая выска­зана автором в предисловии, что, прежде чем критиковать народничество на частных вопросах, необходимо было «раскрыть самые основы разногласия» (VII) посредством «принципиальной полемики». Но именно для того, чтобы эта цель автора не осталась недостигнутой, и необходимо придать более конкретный смысл почти всем его поло­жениям, необходимо свести его слишком общие указания на конкретные вопросы рус­ской истории и действительности. По всем этим вопросам предстоит еще русским мар­ксистам большая работа «пересмотра фактов» с материалистической точки зрения, — раскрытия классовых противоречий в деятельности «общества» и «государства», за теориями «интеллигенции», — наконец, работа по установлению связи между всеми отдельными, бесконечно разнообразными, формами присвоения прибавочного продук­та в российских «народных» производствах и той передовой, наиболее развитой капи­талистической формой этого присвоения, которая содержит в себе «залоги будущего» и выдвигает в настоящее время на первый план идею и историческую задачу «произво­дителя». Поэтому, как бы ни казалась смелой попытка указать решение этих вопросов, сколько изменений, исправлений ни принесло бы дальнейшее, детальное изучение, — все-таки стоит труда наметить конкретные вопросы, чтобы вызвать возможно более общее и широкое обсуждение их.

Кульминационной точкой того узкого объективизма г. Струве, который порождает у него неправильность постановки вопросов, является рассуждение его о Листе, о его «замечательном учении» насчет «конфедерации национальных производительных сил», о важности для сельского хозяйства развития фабричной промышленности, о превос­ходстве мануфактурно-земледельческого государства над земледельческим и т. п. Ав­тор находит, что это «учение» чрезвычайно «убедительно говорит об

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 457

исторической неизбежности и законности капитализма в широком смысле слова» (123), о «культурно-исторической мощи торжествующего товарного производства» (124).