Читать интересную книгу ПСС, т.1 - Владимир Ленин

Ср. К. Marx. «Bürgerkrieg in Frankreich», S. 23 (Lpz. 1876) (К. Маркс. «Гражданская война во Фран­ции», стр. 23, Лейпциг, 1876. Ред.) и «Der achtzehnte Brumaire», S. 45—46 (Hmb. 1885) («Восемнадцатое брюмера», стр. 45—46, Гамбург, 1885. Ред.)121: «Материальный интерес французской буржуазии тесней­шим образом сплетается с сохранением этого широкого и широко разветвляющегося механизма [речь идет о бюрократии]. Сюда сбывает она свое излишнее население и пополняет в форме казенного жалова­нья то, чего она не смогла заполучить в форме прибыли, процентов, ренты и гонораров».

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 441

зрения» он подчиняет «принципу причинности»; в отношении практическом — он сво­дит ее к классовой борьбе. Изложение материализма г. Струве дополняет оценкой с ма­териалистической точки зрения «двух факторов, играющих весьма важную роль во всех народнических построениях» — «интеллигенции» и «государства» (70). На этой оценке опять-таки отразилась та же «неортодоксальность» автора, которая была отмечена вы­ше по поводу его объективизма. «Если... все вообще общественные группы представ­ляют из себя реальную силу только поскольку... они совпадают с общественными клас­сами или к ним примыкают, то очевидно, что «бессословная интеллигенция» не есть реальная общественная сила» (70). В абстрактном теоретическом смысле автор, конеч­но, прав. Он ловит, так сказать, народников на слове. Вы говорите, что на «иные пути» должна направить Россию интеллигенция — вы не понимаете, что, не примыкая к клас­су, она есть нуль. Вы хвастаетесь, что русская бессословная интеллигенция отличалась всегда «чистотой» идей — поэтому-то и была она всегда бессильна. Критика автора ог­раничивается сопоставлением нелепой народнической идеи о всемогуществе интелли­генции с своей совершенно справедливой идеей о «бессилии интеллигенции в экономи­ческом процессе» (71). Но такого сопоставления мало. Чтобы судить о русской «бессо­словной интеллигенции», как об особой группе русского общества, которая так харак­теризует всю пореформенную эпоху — эпоху окончательного вытеснения дворянина разночинцем, — которая, несомненно, играла и продолжает играть известную истори­ческую роль, для этого нужно сопоставить идеи и еще более программы нашей «бессо­словной интеллигенции» с положением и интересами данных классов русского обще­ства. Чтобы устранить возможность заподозрить нас в пристрастности, мы не будем делать этого сопоставления сами, а ограничимся ссылкой на того народника, статья ко­торого была комментирована в I главе. Вывод из всех его отзывов вытекает совершенно определенный: русская передовая, либеральная, «демократическая» интеллигенция

442 В. И. ЛЕНИН

была интеллигенцией буржуазной. «Бессословность» нимало не исключает классового происхождения идей интеллигенции. Всегда и везде буржуазия восставала против фео­дализма во имя бессословности — и у нас против стародворянского, сословного строя выступила бессословная интеллигенция. Всегда и везде буржуазия выступала против отживших сословных рамок и других средневековых учреждений во имя всего «наро­да», классовые противоречия внутри которого были еще не развиты, и она была, как на Западе, так и в России, права, так как критикуемые учреждения стесняли действительно всех. Как только сословности в России нанесен был решительный удар (1861), — тот­час же стал обнаруживаться антагонизм внутри «народа», а наряду с этим и в силу это­го антагонизм внутри бессословной интеллигенции между либералами и народниками, идеологам! ! крестьянства (внутри которого первые русские идеологи непосредствен­ных производителей не видели, да и не могли еще видеть, образования противополож­ных классов). Дальнейшее экономическое развитие повело к более полному обнаруже­нию социальных противоположностей в русском обществе, заставило признать факт разложения крестьянства на деревенскую буржуазию и пролетариат. Народничество совсем уже почти превратилось в идеологию мелкой буржуазии, отделив от себя мар­ксизм. Поэтому русская «бессословная интеллигенция» представляет из себя «реаль­ную общественную силу», поскольку она заступает общебуржуазные интересы . Если тем не менее эта сила не смогла создать подходящих для защищаемых ею интересов учреждений, не сумела переделать «атмосферы современной российской культуры» (г. В. В.), если «активный демократизм в эпоху полити-

Мелкобуржуазный характер громадной массы народнических пожеланий отмечен был в I главе. Пожелания, не подходящие под эту характеристику (вроде «обобществления труда»), занимают в совре­менном народничестве совсем уже миниатюрное место. И «Русское Богатство» (1893, № 11—12, ст. Южакоеа «Вопросы экономического развития России») и г. В. В. («Очерки теоретической экономии». СПБ. 1895) протестуют против г. Н. —она, отзывающегося «сурово» (выражение г. Южакова) об истас­канной панацее кредитов, расширения землевладения, переселений и т. д.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 443

ческой борьбы» сменился «общественным индифферентизмом» (г. В. В. в «Неделе» 1894 г., № 47), — то причина этого лежит не только в мечтательном характере отечест­венной «бессословной интеллигенции», но и главным образом в положении тех клас­сов, из которых она выходила, и от которых черпала силу, в их двуличности. Неоспо­римо, что российская «атмосфера» представляла для них много минусов, но она давала им и некоторые плюсы.

В России особенно велика историческая роль того класса, который, по мнению на­родников, не является носителем «чистой идеи труда»; его «активность» нельзя усып­лять «севрюжиной с хреном». Поэтому указания на него со стороны марксистов не только не «обрывают демократической нити», как уверяет г. В. В., специализирующий­ся на выдумывании самых невероятных нелепостей про марксистов, а, напротив, под­хватывают эту «нить», которую выпускает из рук индифферентное «общество», требу­ют ее развития, укрепления, приближения к жизни.

В связи с неполнотой в оценке интеллигенции стоит у г. Струве не вполне удачная формулировка следующего положения. «Надо доказать, — говорит он, — что разложе­ние старого экономического строя неизбежно» (71). Во-первых, что разумеет автор под «старым экономическим строем»? Крепостничество? — но разложение его нечего и до­казывать. — «Народное производство»? — но он сам же говорит ниже и говорит со­вершенно справедливо, что это словосочетание «не отвечает никакому реальному исто­рическому порядку» (177), что это, другими словами, — миф, так как после отмены «крепостного права» у нас ускоренно стало развиваться товарное хозяйство. Вероятно, автор имел в виду ту стадию развития капитализма, когда он не вполне еще выпутался из средневековых учреждений, когда силен еще торговый капитал и мелкое производ­ство еще держится для большой части производителей. Во-вторых, в чем видит автор критерий этой неизбежности? В господстве таких-то классов? в свойствах данной сис­темы производственных отношений?

444 В. И. ЛЕНИН

В обоих случаях вопрос сводится к констатированию наличности тех или других (ка­питалистических) порядков; вопрос сводится к констатированию факта, и его ни в каком случае не следовало переносить в область рассуждений о будущем. Подобные рассуждения следовало бы оставить в монопольном владении гг. народников, ищущих «иных путей для отечества». Автор сам говорит на следующей же странице, что всякое государство есть «выражение господства известных общественных классов», что «нужно перераспределение социальной силы между отдельными классами для того, чтобы государство коренным образом изменило свой курс» (72). Все это — глубоко верно и очень метко направлено против народников, и сообразно с этим вопрос следо­вало поставить иначе: надо доказать (не «неизбежность разложения» и т. д.) налич­ность в России капиталистических производственных отношений; надо доказать, что и на русских данных оправдывается тот закон, что «товарное хозяйство есть хозяйство капиталистическое», т. е. что и у нас товарное хозяйство повсюду перерастает в капи­талистическое; надо доказать, что повсюду господствуют порядки в существе своем буржуазные, что именно господство этого класса, а не пресловутые народнические «случайности» или «политика» и т. п., вызывают освобождение производителя от средств производства и повсеместное хозяйничанье его за чужой счет.

Этим закончим разбор первой части книги г. Струве, носящей общий характер.

ГЛАВА III

ПОСТАНОВКА ЭКОНОМИЧЕСКИХ ВОПРОСОВ У НАРОДНИКОВ И У г. СТРУВЕ

Покончив с социологией, автор переходит к более «конкретным экономическим во­просам» (73). Он считает при этом «естественным и законным» начать с «общих поло­жений и исторических справок», с «бесспорных, общечеловеческим опытом установ­ленных, посылок», — как он говорит в предисловии.