Читать интересную книгу "Записки, или Исторические воспоминания о Наполеоне - Лора Жюно"

ли не одна из всех остававшихся в стране. Она легко, но не без печали поняла, что не может следовать за Бонапартом в случайностях его опасного переезда.

— Меня могут взять в плен, — сказал он, когда она со слезами просилась ехать с ним, обещала преодолеть все и, конечно, сдержала бы слово. — Меня могут захватить англичане, а ты должна заботиться о моей славе. Что скажут они, когда на корабле найдут со мной женщину?

Он говорил правду.

После его отплытия Египет стал ей казаться только обширной пустыней. Бонапарт оставил Клеберу приказание, чтобы тот как можно скорее отправил несколько специально названных им человек. Я уже описывала, как поступил Клебер с моим мужем и деверем. Беллилот оказалась не в лучшем положении, но, как женщина, она гораздо больше горевала. Клебер, со всем своим шестифутовым ростом и превосходным военным дарованием, бывал иногда удивительно ничтожен и мелок. Он обрадовался возможности проявить свою недавно обретенную власть, начать тиранить женщину, которая была любовницей Бонапарта, и затруднить отъезд его друзей. Признаюсь, я не понимаю таких поступков.

Наконец всегдашний и верный помощник несчастных вмешался в это дело. Как уже я сказала, Деженетт проникся горем госпожи Фурес, лишенной своего защитника и опасающейся мщения мужа, который все еще любил ее и ревность которого могла произвести последствия неприятные или даже рискованные. Деженетт, всегда столь добрый, пошел к Клеберу и так деятельно позаботился о выдаче паспорта, что госпожа Фурес тотчас получила его и отправилась во Францию, где нашла своего египетского друга в положении, которое заставило ее полюбить его еще больше.

Наполеон в это время только что примирился с Жозефиной и был погружен в труды, важность которых гнала от него всякое развлечение. Он довольствовался домашней жизнью и хотя уже не любил Жозефину, но еще сохранил к ней столько признательности, что она по крайней мере могла служить воспоминанием любви, которая сделала его счастливым. Таким образом, Беллилот удалили, и я знаю, что это дорого стоило Бонапарту; он поручил Дюроку устроить жребий ее, и тот рассказывал мне, как сражался он с самим собою в этом случае. Но Жозефина не дала бы ему ни минуты покоя, если б узнала, что госпожа Фурес живет в Париже. Наполеон всего больше хотел избежать гласности и велел передать Полине, чтобы она сняла дом за городом. Всегда послушная воле любимого человека, Беллилот купила или сняла небольшой дом в Бельвилле. Там-то и жила она, когда Жюно указал мне на нее вечером в театре.

Чтобы не возвращаться более к этому вопросу, вот продолжение ее истории.

Фурес возвратился из Египта вместе с армией. Он все еще любил свою жену и хотел заставить ее вернуться к нему. Она ссылалась на развод, но этот акт был ничтожен: его не позаботились подтвердить вовремя, и он годился только как доказательство, что супруги не могут жить вместе. Первый консул прекрасно знал о ссорах Беллилот с бывшим мужем и довольно жестоко приказал бедной женщине снова выйти замуж. Некто Рамшуп был влюблен и хотел жениться на ней. Первый консул, чтобы окончить это дело, обещал ему, кажется, какое-то место или даже звание торгового консула. Полина решила посоветоваться с Жюно, приехав однажды в Париж. Он отметил, что надо спросить опытных юристов, и она призвала к себе старого друга и покровителя господина Саля, который был в Париже одним из уважаемых адвокатов. Саль любил Беллилот, потому что знал ее ребенком и с участием наблюдал приключения ее жизни. Он также любил Фуреса, своего земляка, который, правду сказать, был виноват только тем, что не нравился жене. Но, рассмотрев дело глазами знатока и друга, Саль с величайшим огорчением убедился, что, с одной стороны, они уже не могли быть счастливы вместе, а с другой, не могут расстаться без нового развода, потому что развод, совершенный в Египте господином Сартелоном, оказался фактически незаконным. Саль говорил как друг и как честный человек и, хотя был больше привязан к Полине, нежели к ее мужу, не задумываясь объявил, что развода должны требовать обе стороны.

Но тут встретилось еще одно препятствие. Первый консул готовился принять корону; имя его вскоре должно было появиться в ряду владетельных государей, и он не хотел, чтобы его вмешивали в процесс, всегда смешной, когда дело идет о разводе молоденькой и хорошенькой женщины с человеком, который ни молод, ни хорош собой. «Пусть выйдет за Рамшупа! — говорил Первый консул. — По совести, Фурес знает, что жена развелась с ним в Египте. Госпожа Фурес также знает, что она свободна выйти вновь замуж. Зачем же давать пищу злым парижским сплетникам?»

Слова Бонапарта совершенно совпадали с мыслями Полины. Саль впал у нее в немилость за то, что держался первого своего мнения, и брак Беллилот с Рамшупом заключили по всей форме, если не по всем правилам, невзирая на бедного Фуреса, который жаловался и требовал справедливости у всех окружающих. Он жив доныне и, что всего любопытнее, все еще влюблен в свою жену.

Госпожа Рамшуп уехала со своим мужем к месту его консульства. Долго жила она в удалении и так тихо, что о ней ничего и не слыхали; но после имя ее отозвалось к чести ее характера. Узнав о заточении Наполеона и обо всех неприятностях, какие испытывал несчастный в каменной клетке, где не имел он даже чистого воздуха, Полина забыла весь страх, все предрассудки и предалась только благородным, возвышенным чувствам души. Она превратила в деньги часть сбереженного ею и объехала многие гавани, стараясь найти случай отплыть к острову Святой Елены и попытаться освободить того, кто всегда был ей мил как лучший друг и боготворим как представитель славы отечества. Она долго составляла свой план и, когда уже все было готово, узнала о смерти Наполеона. Известие об этом дошло до нее только в Бразилии.

Не знаю, где теперь Полина, но где бы она ни была, я хочу, если эта книга дойдет до нее, чтобы она видела выражение моего удивления и признательности слабой женщине, сердце и мужество которой изобрели и испытали то, на что не покушались даже мужчины.

Глава XXXIV. Новые покушения на Первого консула

Через несколько дней после нашей свадьбы я увидела, что Жюно печален и чем-то очень озабочен. Он несколько раз в день ездил к префекту полиции, и часто, даже ночью, будил его парижский плац-майор Лаборд, приходивший к нему с донесениями, казалось, очень важными, потому что один раз Жюно встал в три