Постепенно Иван, разозлившись, стал довольно резко выговаривать. Зря, конечно, но – опять эмоции!
Похоже секретарь опешил от такого напора, а может понял, что изначально взял не тот тон, да и наговорил… двусмысленного. Но только в ответ на речь Косова, возмущаться не стал, а посидел, помолчал, глядя на Ивана, потом хлопнул ладонями по коленям, поднялся и уже в дверях, повернувшись, сказал:
- Ладно… характеристику… я напишу. Если вопрос решиться положительно… да. То – придешь, встанешь на учет. Там тогда и поговорим! И нагрузку все-таки… мы тебе придумаем!
- А я и не отказываюсь… - кинул в спину Лазареву Иван.
«Как-то не очень начинается у меня отношения с этим… местным секретарем комсомола! Гавна бы не сделал… Похоже, что он – может!».
И все-таки Косова не оставляла мысль… посетить-таки… центральный рынок, а именно – фруктовый его павильон. И как-то это было… двояко. С одной стороны, что уж греха таить, понравилась ему Фатьма. Была она как-то притягательна, что ли…
С другой стороны – ну вот на хрена ему столько денег? Даже тех, что были наличкой – ему на этот год… даже меньше уже осталось до отъезда в Омск, и поступления в училище. С лихвой!
А тех денег, что вручил ему Штехель, да еще и вручит… На кой хрен они ему? Да и противные это были деньги, за рыжье, снятое с людей. Часть, как он уже решил, он отдаст Вере, на всякие хозяйственные расходы. А другую часть… Все же это были деньги Ильяса, а Фатьма, как ни крути, бывшая подруга усопшего. Потому, будет правильно отдать эти деньги ей. Ну вот такие выверты его, Косова, мозга. Типа пенсии вдове.
Декабрь в этом году, после первых, непривычных еще людям морозов, которые ударили сразу после Октябрьской, стоял довольно теплый. Градусов десять, может пятнадцать морозца. И снежок пролетал, легкий, пушистый.
«Ага… работки – подваливает!».
Иван оделся в свою горку, она, да с подстежкой из «шотландки», вполне качественно еще грела. Берцы, на теплые байковые портянки, сидели на ноге мягко и плотно. Прямо нравилась Ивану его одежка! А вот еще недельки через две, придется перелазить в зимнее. Полупальто, хоть и вполне неплохое, было несравнимо тяжелее куртки. Да валенки еще… Нет, так-то Иван вполне ценил эту сибирскую обутку, но пока к ней привыкнешь… И ноги еще натрешь, пока не растопчешь их по ноге. И голень тоже по первой натирать будет!
Он прогулялся по территории рынка, соображая, а не нужно ли ему что-то купить. Вроде бы ничего и не попалось на глаза. Картоху – он всегда у Мироныча взять может. Да и прочую морковку-свеклу. И яйцами теми же у Якова всегда можно разжиться, как и молоком.
Поэтому он перешел в ряды, где еще были видны скудноватые полки с фруктами, да укутавшиеся «гости с юга» торчали за прилавками этакими воронами.
«М-да… а похоже, что они уже все и поразъехались. Остатки продают».
Здесь виднелись горки хурмы, каких-то зеленых яблок, да сухофрукты были разложены на прилавках, застеленных газетами. Фатьмы здесь явно не было. Он прошелся туда-сюда. Продавцы, сначала оживившиеся при виде его, снова расселись по лавкам, изредка переговариваясь, негромкими гортанными фразами.
- А где еще фрукты посмотреть можно? – обратился он к ближайшему, не старому еще мужику.
Тот мотнул головой в сторону:
- Павильон… да. Там фрукты…
Ага, значит в павильоне. Иван прошел в дощатый пристрой кирпичного здания рынка. Здесь было темновато. Несильные лампочки, горевшие под высоким потолком, света особо не давали. Было ощутимо теплее, а потому, наверное, и продавцы были поживее и пошустрее. Хотя… ассортимент и здесь не был особенно широким. По сравнению с уличными рядами, добавились какие-то груши, да яблок было чуть больше и количеством, и по сортам.
Косов прошелся, покрутил в руке грушу, раздумывая брать или не брать. Потом обратился к продавцу, который ему показался более общительным.
- Мне женщину здесь найти нужно. Фатьма, знаешь ее? – с удивлением увидел, как продавец «закрутил носом», что-то сразу плохо понимать русский стал.
- Еще раз повторю – мне нужна женщина, которую зовут Фатьма. Она работала здесь, и она местная. Так понятно? – «что они крутят? Хотя… у них здесь, как на любом рынке – свой мирок, куда чужому так просто и не попасть. А здесь приходит какой-то «штымп» и чего-то хочет…».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Продавцы перешли на свой, и некоторое время переговаривались, косясь на Ивана с недовольством. Потом тот, к которому он обращался, что-то крикнул в сторону коридора, ведущего дальше, в служебные помещения.
«Чего-то мне все это нравится перестает! Что-то не так… Вот своей «пятой» точкой чувствую!».
Из того коридора появились двое парней. Перекинулись парой фраз с продавцом, и махнули Ивану рукой, дескать, «топай за нами». Ну что ж, пришел, так надо идти, раз зовут. Косов, опустил руку и, как будто потирая запястье, незаметно расстегнул манжету рукава, освобождая доступ к рукояти ножа.
Как интересно… что-то видимо в нем изменилось, со времени… «приключения» с Хлопом и Цыганом. Испуга не было вовсе, а был мандраж от вероятной драки, да еще накатывал от живота к голове какой-то дурацкий азарт, даже идиотская улыбка нет-нет да вылазила на губах.
«Бля… маньяк как он есть! Или адреналиновый наркоман? Черт… у меня даже ноги как-то… в пляс идут!».
Парни, как видно, вообще не опасались его и расслаблено шли впереди по коридору, переговариваясь и посмеиваясь. Вот только некоторые слова, из их разговора, Иван, кажется, понимал. И ему они крайне не нравились!
Еще в начале девяностых, когда он начинал работать в райотделе «пэпсом», работал вместе с ним один паренёк. Был этот парень родом из Таджикистана, и занесло его в сибирские ебеня, получается - по поручению аксакалов его аула.
Далер, как звали этого таджика, служил в армии вместе с еще одним «пэпсом» - уже из местных, Колей Бабичевым. Именно последний и позвал Далера сменить мотыгу декханина на малой родине, на форму милиционера в маленьком сибирском городке. Такое предложение было целиком и полностью поддержано и родными Далера, и старейшинами аула. Какие продуманные, однако, были в ауле аксакалы!
Далер проработал вместе с ними года три, потом, опять же – вместе с ними, попробовал поступить в Омскую высшую школу милиции. Но, не пройдя туда по конкурсу, поддался на уговоры присутствующих здесь же представителей Новосибирской средней школы милиции, и подал документы туда, на заочную форму обучения. А потом, буквально через год, и совсем переехал в Новосибирск.
Так вот, Коля Бабичев, лет через десять, ездил в гости к Далеру, и по возвращении, рассказывал, что Далер уже вовсе не Далер Шарипов, а Далер Анзурович Шарипов! Подполковник милиции и очень… небедный человек. Похоже, что их бывший сослуживец был этаким эмиссаром для всех людей из солнечного Таджикистана. И переселенцев, и гастарбайтеров! И очень, очень уважаемый человек! Ага, все как положено – двухэтажный коттедж в местной «долине нищих», навороченный джипарь, ну и прочие атрибуты успешного человека!
Но… это было в будущем, а пока Далер был простым ментом, и наматывая по городку круги пеших маршрутов, о многом рассказывал своим сослуживцам. Что-то было смешным, что-то – странным, что-то – непривычным. Ну а что в первую очередь интересует молодых русских мужиков от иноязычного коллеги? Правильно – какие есть маты в его родном языке, да как можно обматерить неприятного человека. Вот что-то и вспомнилось с тех времен Косову-Елизарову.
Косову не понравилось, что имя Фатьма в разговоре соседствовало со словом «джалаб», что, насколько он помнил, значило – шлюха. А поглядывая на него, один из парней, с усмешкой произнес «девона», что означает – дурак. Если он ничего не путает. Но тут – лучше перебзеть, чем недобздеть!
Парни были молоды. Один постарше, лет так двадцати – двадцати двух. А второй, чуть получше одетый, так вообще – как бы не младше Ивана.
Они, в таком порядке, дошли по коридору до перекрестка с еще одним, и здесь остановились. Тот, что постарше, как-то уж совсем небрежно остановил Косова, уперевшись тому в грудь рукой.