едва заметные закономерности в огромных массивах данных. Возьмем для примера оценку кредитоспособности. Человек, намереваясь вынести вердикт по заявке на страховку, рассмотрит всего несколько важнейших факторов. Он оценит стоимость имущества, доход, место проживания, должность, еще что-нибудь.
ИИ способен охватить тысячи параметров — от информации из открытых источников, истории покупок, записей в электронной медкарте до данных приложений и устройств, которыми вы пользуетесь (разумеется, с вашего согласия), а это уже даст куда более точную оценку вашей платежеспособности.
Открыли бы вы доступ ИИ к вашим персональным данным, чтобы повысить свои шансы? Как мы убедились в рассказе «Золотой слон», на это пошли бы многие.
Такие алгоритмы без труда заменят на технических должностях белых воротничков, подобно тому как программное обеспечение шаблонно решило офисные задачи, например ведение отчетности и ввод данных. В «Спасителе рабочих мест» мы увидели, как этот процесс затронул широкие сегменты офисных профессий — от бухгалтеров до кредитных аналитиков.
Когда же ИИ объединится с роботизацией, под сокращение начнут подпадать все более сложные специальности. К 2041 году, как следует из рассказа, от работников складов, выполняющих стандартные операции, уже не останется и следа. Сократят и многие строительные профессии — по мере того как строительная сфера перейдет на модульные конструкции и компоненты, легко производимые роботами в больших количествах.
И даже сантехников постепенно не станет — человеческий труд будет нужен лишь для обслуживания старых зданий с запутанными и устаревшими водопроводными системами, требующими индивидуального подхода. Новые здания из стандартных, заранее изготовленных узлов-модулей будут обслуживать роботы.
Как далеко зайдет процесс сокращений и какие отрасли пострадают сильнее всего? В книге «Сверхдержавы искусственного интеллекта»[124] я предположил, что к 2033 году ИИ и автоматизация заберут около 40 процентов наших рабочих мест. Разумеется, это не произойдет в одночасье. Рабочие места будут переходить к ИИ поэтапно, как мы видели в «Спасителе рабочих мест», когда функции отца Дженнифер, кредитного аналитика, постепенно брала на себя РАП — система роботизированной автоматизации процессов.
РАП — это «программный робот», установленный на компьютеры сотрудников и наблюдающий за всем, что они делают. Со временем, анализируя действия миллионов работников, РАП начинает понимает, как выполнять их повторяющиеся задачи. И в определенный момент компания решает, что рациональнее передать весь объем задач от наемных работников этому роботу. Нагрузка на персонал таким образом сокращается, а расходы на зарплаты снижаются.
Представьте себе кадровую службу, в которой трудятся 100 человек. Вероятно, РАП для начала приспособят для просмотра резюме и сличения данных с критериями должности. Допустим, в ручном режиме этим заняты 20 человек, а РАП способен вдвое увеличить их производительность. Значит, можно сократить 10 кадровиков.
Тем временем ИИ продолжит учиться на растущих потоках информации и собственном опыте, что в дальнейшем может привести к сокращению почти всех сотрудников, отвечающих за подбор кандидатов. Нетрудно представить, как РАП справится с электронной перепиской, начнет назначать собеседования, отвечать на обращения, принимать решения о найме и даже брать на себя простейшие переговоры с кандидатами. Переход каждой из этих задач к ИИ лишит работы целые толпы специалистов.
ИИ сможет даже организовывать и проводить первичные собеседования по аналогии с цифровым образом человека Люси, которая оценивала работу Дженнифер в «Спасителе рабочих мест». Это сэкономит бессчетные рабочие часы кадровым службам и сотрудникам, ответственным за наем персонала. Все перечисленное, вероятно, сократит количество сотрудников в нашем воображаемом отделе с сотни до примерно десятка.
А после того как ИИ захватит этот сегмент кадрового функционала, придет очередь тренингов, сопровождения новичков и оценки эффективности. И это только лишь кадровая служба! Когда же она падет под натиском ИИ, за ним последуют финансовая и юридическая службы, маркетологи и служба поддержки клиентов (а может быть, трансформации начнутся везде одновременно).
Эпидемия ковида ускорила цифровизацию рабочих процессов в компаниях, а значит, РАП и прочие технологии станет внедрить еще легче, а это лишь ускорит массовые сокращения. Наступление ИИ будет планомерным и всеобъемлющим.
Оптимисты доказывают: повышение эффективности труда от внедрения новых технологий почти всегда приносит экономическую выгоду, это приводит к созданию новых рабочих мест. Однако ИИ не похож на прочие технологии. Как мы выяснили в предыдущих главах, он отличается универсальностью, поэтому запустит коренные перемены разом в сотнях отраслей и в миллионах рабочих задач — как умственных, так и в физических.
Большая часть технологий не только отнимала работу у людей, но и порождала новые сферы. Вспомним конвейерную линию сборки, благодаря которой автомобильная индустрия перешла с ремесленного ручного труда и выпуска только дорогих машин к стандартным рабочим операциям и массовым дешевым моделям. Однако ИИ открыто ставит целью забрать себе человеческие задачи, просто уничтожая рабочие места.
Индустриальной революции потребовалось больше века, чтобы распространиться за пределы Европы и Соединенных Штатов, а ИИ уже внедряется по всему миру.
ДРУГИЕ СЕРЬЕЗНЫЕ ПРОБЛЕМЫ, КОТОРЫЕ ВЫЗЫВАЮТ СОКРАЩЕНИЯ
Взрывной рост безработицы — лишь малая часть проблем. Растущие толпы незанятых начнут конкурировать за постоянно сдувающийся объем рабочих мест, что приведет к падению зарплат. И без того огромное экономическое неравенство станет еще больше: ИИ будет, с одной стороны, уничтожать миллионы рабочих мест, а с другой — в рекордно короткие сроки баснословно обогащать технологические корпорации.
В свое время экономист Адам Смит обещал, что свободный рынок будет регулировать сам себя (например, высокая безработица собьет зарплаты, а это вынудит снизить цены, а это повысит потребление и вернет экономику в норму), но в эру ИИ многие рыночные механизмы попросту сломаются.
Если пустить процесс на самотек в XXI веке, ИИ может привести к новому формату кастовой системы: богатая верхушка, под ней — относительно тонкая прослойка рабочих с широким спектром навыков, решающих сложные задачи и занятых стратегическим планированием. Далее — креативный класс (как правило, низкооплачиваемый) и самый большой этаж социальной пирамиды — беспомощные массы на грани выживания.
Однако собственно потеря работы не будет так болезненна, как потеря осмысленности бытия. Рабочая этика, рожденная промышленной революцией, внедрила в сознание многих идею: краеугольным камнем личности является профессиональная деятельность. В предстоящие годы люди увидят, как алгоритмы и роботы легко обходят их в задачах, на овладение которыми ушла вся их жизнь.
Молодежь, выросшая с мечтами о карьерном пути в избранной сфере, может столкнуться с суровой реальностью. Людей захлестнет ощущение бессмысленности и бесплодности труда, а это приведет к зашкаливающим уровням химических аддикций, депрессий и суицидов. (В отраслях, затронутых новыми технологиями, например в службах такси, уже наблюдаются всплески самоубийств.) Но что еще хуже — это заставит сомневаться в базовой человеческой ценности и смысле человеческой жизни.
Недавние события продемонстрировали, насколько хрупки наши политические институты и структура общества перед лицом