Элайне были не понаслышке знакомы такие чувства, как страх, голод, одиночество, и она вполне могла понять несчастного ребенка. При виде этой неухоженной малышки не выдержало бы сердце любого существа, способного к состраданию. Она ласково поманила девочку к себе:
— Подойди ко мне, не бойся. Я тебя не обижу.
Минди робко поежилась и попыталась проскользнуть в дверь, но Коул удержал ее за руку.
— Куда это ты собралась? Разве ты не слышала, что сказала леди?
Огромные темные глаза девочки, казалось, стали еще больше — она крепче вцепилась в свое имущество, а свободной рукой ухватилась за ногу Коула.
Мать Элайны обращалась с детьми нежно, но твердо, никогда не проявляя ни жестокости, ни чрезмерной уступчивости. Элайна собиралась последовать ее примеру.
— Дай-ка я посмотрю на тебя, Минди! Подойди ближе, — произнесла она тоном, не допускающим возражений.
Минди опасливо шагнула к ней, и Элайна внимательно оглядела маленькие уши, покрытые коркой грязи, перепачканную шею, крохотные почерневшие ладошки. Потом она в недоумении перевела взгляд на мужа, который все это время насмешливо наблюдал за ней.
— Как же вы могли такое допустить? Вы, образец чистоплотности?
В ответ Коул лишь усмехнулся:
— Не надо приписывать мне добродетели, которыми я не обладаю. Если ты объяснишь, как следует обращаться с детьми, а еще лучше — покажешь это на деле, я буду тебе весьма признателен.
— Любой ребенок нуждается в ласке и заботе, доктор Латимер. Вот этим мы сейчас и займемся. Пойдем, Минди! — Она взяла девочку за руку. — Начнем с самого главного — с купания.
Неожиданно Минди выдернула руку — как видно, ее вполне устраивала жизнь без всяких купаний, и расставаться с давними привычками девочка вовсе не желала.
Элайна спокойно оглядела маленькое упрямое существо и скрестила руки на груди.
— В таком случае мне придется позвать Питера, Майлса и миссис Гарт, чтобы они не дали тебе сбежать. Вымыться тебе придется, даже если для этого понадобится применить силу.
Девочка быстро обернулась к хозяину дома в надежде, что он спасет ее от такой страшной участи, как когда-то спасал от Роберты. Однако теперь, похоже, он был на стороне своей жены. Минди не оставалось ничего другого, кроме как сдаться, и она мрачно потупилась.
— Ну же, идем! — Элайна взяла малышку за тонкую руку. — Доктор Латимер, в случае нового сопротивления мне понадобится ваша помощь! Не могли бы вы присоединиться к нам?
— Я велю Питеру принести горячей воды, — вступила в разговор Энни, на которую рассудительность Элайны произвела впечатление.
Коул тоже был потрясен:
— Если ты способна сотворить чудо и уговорить Минди выкупаться, значит, потом сможешь убедить ее спать наверху, в постели…
Минди решительно покачала головой.
— Почему бы и нет? — Элайна улыбнулась и ласково потрепала девочку по щеке.
Энни громко кашлянула.
— Простите, но я хотела бы сказать, что первая миссис Латимер сразу невзлюбила малышку и вымещала на ней злость, когда хозяина не было рядом. Минди досталась спальня по соседству с красной комнатой. Девочка боялась, что миссис Роберта зайдет к ней ночью и снова начнет ругать ее. Вот почему она до сих пор опасается подниматься наверх.
— Что ж, надеюсь, теперь все пойдет по-другому, — негромко отозвалась Элайна.
Войдя в спальню жены, Коул подложил дров в камин. Пока Элайна расчесывала Минди волосы, та послушно стояла возле стула, отложив коробку, но по-прежнему не расставалась с любимой куклой. Отбросив покрытую грязью одежду, Элайна поморщилась — она еще не забыла о том, какие лохмотья когда-то приходилось носить Элу.
С чувством, напоминавшим восхищение, Коул наблюдал за тем, с какой решимостью его жена засучила рукава и надела передник. По знаку Элайны он принялся поливать малышку водой из кувшина, смывая мыло с ее волос. Даже в эту минуту Минди не пожелала расстаться с куклой, и Элайна не стала возражать.
— Прекрасно, ей тоже давным-давно пора помыться. Только будь осторожна, не то в воде она совсем размокнет.
Какое-то время Минди раздумывала и, наконец, положила куклу на скамейку рядом с ванной. Она не чувствовала опасности — ведь Элайна ей ничем не грозила, она лишь спокойно приводила доводы, доступные ее пониманию.
Вскоре из дверей ванной вышла отмытая дочиста, розовая, улыбающаяся девочка, завернутая в два огромных полотенца. Увидев ее, Коул отложил сигару и усадил малышку на колени, дожидаясь, пока его жена достанет из комода новенькую детскую одежду.
И тут Элайна обнаружила нечто очень странное: панталоны с кружевной отделкой, нижние юбки — все было разрезано или разорвано, а затем старательно сложено и возвращено на прежнее место.
Отобрав одежду, которую еще можно было починить, Элайна перенесла ее к себе в комнату. Вытащив из шкафчика ножницы, нитки и иголки, она положила их на столик рядом со своим креслом, затем укутала Минди в теплое стеганое одеяло и принялась расчесывать еще влажные волосы девочки.
— Не знаю, почему и когда это случилось, — сообщила она, показывая мужу распущенные швы и оторванные кружева на красном бархатном платьице, — но вся одежда, которую вы купили для Минди, безнадежно испорчена.
Лицо Коула потемнело.
— Роберта… — нехотя пробормотал он.
— Вы думаете? — Элайна на мгновение оторвалась от своего занятия.
— Садовник исчез за пару месяцев до ее смерти, и когда я взял девочку в дом, Роберта закатила истерику. Похоже, ей показалось этого недостаточно, и тогда она испортила одежду.
Элайна недоверчиво посмотрела на мужа, но ничего не сказала. Она принялась молча шить, гадая о причинах такого поведения кузины. Роберта привыкла к чрезмерному вниманию окружающих, и потому в доме Коула ее ничто не радовало. Здесь она просто должна была быть несчастной.
— Вы хорошо знали дядю девочки? — неожиданно спросила Элайна.
— Достаточно, чтобы утверждать, что он мерзавец. — Коул осторожно погладил по голове уснувшую у него на коленях Минди. — Он и Роберта были одного поля ягоды.
— Что вы имеете в виду?
— Минди боялась его не меньше, чем Роберту, — видимо, ему доставляло удовольствие наказывать ребенка. Однажды я пригрозил, что уволю его, и вскоре после этого садовник исчез, бросив малышку на произвол судьбы.
— Думаю, Минди вполне обойдется без такого родственника. — Элайна осторожно взглянула на мужа из-под ресниц: — А вот вы пришлись ей по душе. Пожалуй, вам следовало бы удочерить ее.
Коул печально усмехнулся:
— Отцами так просто не становятся: сначала супружеские утехи, затем пеленки, разве не так?
— Вам лучше знать, сэр.