Читать интересную книгу Дембельский аккорд - Альберт Зарипов

- А Дегтярев? - я уже отдышался и смог говорить.

- А что ему? Босоногому автомобилисту?! Он прокрался в казарму, когда меня не было, и преспокойненько поставил ботинки под кровать. Гаденыш ползучий.

В данной ситуации мне захотелось уточнить одну небольшую деталь:

- А куда он свои-то дел? Ему что, не выдавали?

Тимофеев с нескрываемой досадой сплюнул и достал сигарету. Мы уже подошли к столовой, но наверх пока что не поднимались.

- А он свои новые ботинки продал бойцам! А сам теперь ходит в этих… Рыжих.

И всё равно мне было что-то непонятно:

- А зачем он продал?

- Ты сам его спроси! - Тимофеев быстро докуривает сигарету и берется за поручень трапа. - Говорит, что родителям отправил.

Такое объяснение было вполне правдоподобным, но я всё же продолжал интересоваться бытовыми мелочами:

- Это в Самарканд что ли?

Мы уже поднялись на верхнюю площадку перед дверью и постояли с минуту, пропуская мимо себя выходящих офицеров и прапорщиков.

- Ну, а куда же ещё! - отвечает Тимофеев и начинает тихо ругаться. - Блин, да сколько же вас туда набилось?

Наконец вереница отъевшихся командиров и начальников закончилась, после чего мы смогли войти в теплое помещение столовой. Там мы увидели нашего старого знакомого по прозвищу Засада.

- Стасюга! - закричал ему Коля. - Ты чего тут делаешь? В госпитале плохо кормят?

Старший лейтенант Гарин получил летом сквозное огнестрельное ранение в бедро, после чего несколько месяцев получал стационарное медицинское лечение. А теперь он оказался здесь… Перед моим нынешним убытием в Чечню мы с ним уже встречались в Ростове. Это было после его выписки из госпиталя, и тогда он не очень-то и торопился возвращаться сюда - на Ханкалу. А тут такая приятная неожиданность!.

Мы по-дружески "поздоровкались" и уселись за освободившийся столик.

- Ну, так кто зъив усё наше сало? - первым делом спросил я.

- Як кто? Татары, кто ж ещё! - привычно ответил Гарин. - Щас уся Украина без сала страдае!.

Стас родился где-то на "Харькивщине" и при любом удобном или же неудобном случае подчеркивал свои хохляцкие особенности.

Окончил он ту же самую 13-ую роту Рязанского воздушно-десантного училища, что и мы с Николаем Васильевичем. И первые годы службы Гарин даже командовал разведгруппой, но постоянно проявлял тягу к непыльной штабной работенке. Заводил дружбы с кем и следовало, не отказывал в просьбах начальствующих людей… А в этом году штаб нашего батальона разворачивали по афганскому штату, чем Гарин и воспользовался, быстро заняв пока ещё никем не захваченную должность. На этом его карьерные амбиции вроде бы успокоились, но тут, как на грех, Стаса ранили и причем травма оказалась средней степени. Он мог бы и дольше пробыть в госпиталях… Под присмотром нянечек да медсестричек.

Но существовал соответствующий Приказ Министра Обороны, который не допускал отсутствия офицера на занимаемой должности больше шести месяцев. Каждая организационно-штатная ступенька должна приносить максимальный эффект государству и если человека не было на ней больше полугода, то приказом командира части его выводили за штат воинской части, а на освободившееся место назначали другого счастливчика. Такой вопиющей несправедливости к самому себе старший лейтенант Гарин никак не мог допустить и через пять с лишним месяцев госпитального лечения он своевременно вернулся сначала в бригаду, а затем в батальон, и наконец-то на свою драгоценнейшую должность старшего помощника начальника отдела.

Мы поужинали в тесном кругу, заодно поболтали о том и сём, а потом разбрелись по своим родным подразделениям.

- Стасюга! Ты не забудь свой стул чистым платком протереть! - прокричал уже издалека Николай Васильевич.

Разумеется… Он имел в виду не тот шаткий табурет из офицерской столовой, а приятненький такой стульчик… С мягким сиденьицем да на металлических ножках… Стоящий в помещении родного отдела.

- Коля! Ты уже опоздал! - отозвался из темноты Гарин. - Я это сделал сразу же… Как только приехал. Даже одеколончиком сбрызнул.

В первой роте всё было как обычно. После ужина солдатам и контрактникам предоставлялось свободное время, когда они могли беспрепятственно заниматься написанием писем родителям, подшиванием чистеньких подворотничков, приведением обмундирования в необходимый порядок, надраиванием ботинок до черно-зеркального блеска, соблюдением санитарно-гигиенических норм, просмотром телевизионных новостей, обсуждением друг с другом последних политических событий в стране и за рубежом… Да чтением перед сном очередного томика общевоинских Уставов, именно которым данный промежуток солдатского отдыха и регламентирован.

А ночью наш батальон обстреляли из миномета. Около двух часов дежурный по части услышал близкие разрывы и подал сигнал тревоги. Во всеобщей суматохе молодые бойцы и дембеля, контрактники и офицеры бросились к нашему маленькому ружпарку, в котором ко всеобщей радости продолжал гореть электрический свет.

Получение оружия заняло всего несколько минут. Мы с Бычковым попридержали молодежь, пропустив вперед дембелей, лучше знающих дорогу к позициям нашей роты по периметру обороны батальона. Старые солдаты нас не подкачали и вывели куда нужно.

Остатки сна улетучились мгновенно, ибо холод был собачий, лужи глубочайшие, а вода в них - до ужаса ледяной… Перестукиваясь зубами и передавая друг другу излишки автоматных магазинов, мы добрых полчаса вглядывались в ночную темень, стараясь всё-таки различить во мгле ползущих к нам боевиков с ножами и кинжалами… Но нас коварно обманули.

К исходу сороковой минуты мы с Иванычем благополучно подавили зачаточные признаки очередных стрелецких бунтов и в этот самый момент прозвучал отбой тревоги. Обратно в роту все военнослужащие примчались как на крыльях… Но маленький ружпарк задержал нас всех минут на тридцать… В конце концов всё оружие заняло свои привычные места в пирамидах и погрустневший дежурный по роте принялся пересчитывать все стволы, сверяя их с ведомостями. Командир роты, оба лейтенанта и я стояли во дворике и обсуждали острые моменты только что прошедшей тревоги. Мы ждали результатов проверки оружия.

Все автоматы, винтовки и пулеметы оказались в целости и сохранности. Довольный Пуданов объявил дежурному по роте свое командирское решение: по причине тревоги и хорошей выучки солдат завтрашняя физзарядка отменяется и подъем всего личного состава роты должен быть произведен на час позже.

Дежурный и дневальный быстро разнесли эту радостную весть по всем двум палаткам. Молодежь отреагировала весьма сдержанно и почти не слышно. Зато третья палатка ответила одобрительными возгласами и даже криками восторга.

На мой взгляд Иваныч поступил очень правильно. И вовсе не потому, что завтра именно мне следовало проводить утреннюю зарядку, ведь к этому мне уже не привыкать… А потому, что авторитет командира должен поддерживаться не только за счет карательных мер или всеобщего страха наказания, но и за счет уважения всего коллектива и отдельно взятых его членов.

Командир должен быть строг, но очень справедлив… А самое главное - весьма умён.

Глава 22.

"СКОРО, БЛЯ, НА БАЛ…" ВОЙНЫ.

Сон является самым лучшим средством для восстановления нервной системы солдат, а следовательно и их психо-эмоционального состояния, а значит и душевного равновесия. Днём все они подвергаются постоянным перегрузкам да стрессам. Именно поэтому ночью уставший боец должен спать, чтобы полностью восстановить все свои силы и следующее утро встретить отдохнувшим, бодрым и готовым к новым достижениям.

На втором месте по степени полезности для здоровья солдата находится, естественно, хорошее питание. Ну, хотя бы в пределах суточного рациона, утвержденного Приказом Министра Обороны. Но увы… Начальник продовольственной службы и начальник продсклада, начальник столовой и все повара, дежурный по столовой и старший рабочий, наряд по столовой и даже водитель… Каждый отщипнет от солдатского рациона по кусочку согласно должности, семейному положению да аппетиту и в конечном итоге перед российским воином практически каждый день "красуется" пустая сечневая каша с куском варенного сала. Командиру части на эту кашу с варенным салом тоже хочется плевать, но не из-за её внешней непривлекательности, а просто по существу своей лени… Дежурному по части тоже не хочется копошиться с весами и продуктами при закладке в котлы, чтобы не прослыть белой вороной на всеобщем сером фоне пофигизма. И ходит поэтому солдат вечно голодным.

А поскольку у командира группы очень невелики шансы каким-либо образом повлиять на продовольственный вопрос, то у него есть все возможности предоставить своим солдатам восемь часов беспрерывного сна. Чтобы его подчиненные хоть в этом не были обделены… Лишь бы у самого командира имелось желание это сделать.