Читать интересную книгу Сказания о русских витязях - А. Лидин

— Не думай, — говорил он, — чтоб спаслась от рук моих: я принужу твоего супруга предать тебя во власть мою! Я пошлю такие казни на землю вашу, кои довольно отмстят твое презрение и поспешат моим желаниям! Верь мне: я клянусь Чернобогом, что или погибну, или достигну моего намерения! Вскоре увидят меня пред стенами Боогорда.

Проговоря сие, воскрежетал он страшно и исчез со своею колесницею.

Куридана возвратилась в великом ужасе и не смела долго медлить в таковом страшном соседстве; она переехала того ж дня в укрепленный город Боогорд и не смела выходить из теремов своих.

Наутрие появился на полях городских страшный двое-главый крылатый Зилант[26]; он опустошал все пламенным своим дыханием и пожирал стада и людей, по несчастью ему встречающихся. Земледельцы оставили свои работы, пастухи не смели выгонять стада свои, весь приезд в город учинился опасен, и трепет рассеялся всюду. Множество отважных людей, покушавшихся спасти отечество свое от сего чудовища, погибли жалостно, быв растерзаны сим лютым змием. Зилант приходил всякое утро к самым стенам и с мерзким рыганием кричал следующее человеческим голосом:

— Богорис! Отдай мне жену свою, или я опустошу всю землю Болгарскую, все царство Закамское!

Родитель мой, услышав о таковом несчастье, оставил успехи побед своих и принужден был, заключа мир, ускорить возвращение в государство свое. Он нашел оное в жалостном состоянии: поля и деревни запустевшие, жителей разбежавшихся. Там курилися пожженные нивы; здесь трепетали остатки членов пожертых человеков и скотов; в столице своей всех в унынии, не смеющих выйти за двери; голод и смерть повсюду.

Объятия нежной супруги не могли истребить в нем помышления о всеобщем несчастье. Сама родительница моя умножала скорбь души его, представляя себя на жертву в спасение отечества. Можно ли принять таковое предложение супругу, полагающему в ней все благополучие? Но должно чем-нибудь спасти народ! Богорис и Куридана были великодушны: сей хочет идти сразиться и победить или погибнуть, а сия вознамерилась искупить жизнью своею его и отчество. Она созывает верховный совет, противу воли княжеской. Сей повелевает им удалиться, не слушать предложения женщины, обещает защитить себя и их одной своею неустрашимостью, но Куридана их останавливает. Предлагает им гибель всеобщую, за одну ее происходящую. Уважает им ужас предыдущего. Предает себя за всех на сведение Зиланту. Уговаривает их не повиноваться в случае сем их монарху. Вельможи благодарят ее, превозносят похвалами. Богорис угрожает, мятется и не знает, что начать. Любовь и добродетель сражаются внутри его. Время было утреннее. Зилант был уже пред стенами; вскоре пронесся страшный свист его до чертогов княжеских; слова «Богорис, отдай мне жену свою» повторялись по чертогам в ужасном отголоске. Куридана мужественно встает, объемлет нежно дражайшего супруга, прощается с ним навеки и исходит. Богорис со всем своим великодушием не может снести вида толь поразительного, не может удержать ее, ни воспротивиться, ибо силы его оставляют и повергают его бесчувственна. Куридана останавливается, проливает слезы, возвращается еще, лобзает в последние безгласного супруга и предается вельможам. Сии в рыданиях употребляют во всеобщую пользу бесчувствие своего государя, подхватывают на руки свою избавительницу, несут ее ко вратам градским. Алтари курятся, и коленопреклонившиеся жрецы возносят моления к бессмертным о спасении своей ироини.

Весь град в слезах провожает оную за врата и оставляет. Между тем Богорис пришел в себя; он не видит своей супруги, обретает себя от всех оставленна. Отчаяние его совершается. Он исторгает меч свой, возносит оный на грудь свою, не хотя пережить свою возлюбленную Куридану, кою числит уже растерзанное чудовищем. Но невидимая рука вырывает меч его. Все чертоги наполняются благовония, свет, подобный утренней заре, освещает глаза его, и он видит перед собой представшую женщину в белом одеянии. Величество и милость сияют из престарелых черт лица ее. Она вещает к нему:

— Богорис! Приди в себя! Добродетели твои должны ли допускать к тебе отчаяние? Будь безопасен о своей супруге: ей не может прикоснуться чудовищный Зилант. Но чтоб уверить тебя в истине слов моих, ведай, что я волшебница Добрада, родственница и друг покойной твоей теще княгине Кегияне. Я присутствовала при рождении супруги твоей и, предвидя имеющуюся ей случиться опасность от чародея Сарагура, повесила ей на шею талисман, который защищал оную поднесь от насильств его, как и ныне сохраняет от Зиланта, ибо он есть самый сей чародей, принявший на себя вид страшного сего змия. Едва леты начали развивать прелести в Куридане, увидел ее Сарагур и с первого взгляда смертельно влюбился. Тотчас вознамерился он похитить ее, но талисман препятствовал желаниям его. Я безопасна была в рассуждении супруги твоей, но Сарагур не оставил в покое меня. Он, проведав, что я защищаю Куридану, и не имея силы покорить меня явно, делал со злобы разные мне пакости тайным образом, так что наконец принуждена была я наказать его. Я волшебною превосходною над ним моею властью заперла его во внутрь Волжских гор и, заключа судьбу его с ужасными заклинаниями, коих и сам Чернобог трепещет, в золотую рыбу, повергла оную на дно Волги, ибо не уповала, чтоб по глубине места того в реке мог кто достать оную. Сарагур без того не мог свободиться из тюрьмы своей, доколь не попадет рыба сия в сети, и казалось, что рыба из металла не попадет никогда в оные. В число заклинаний подлежало и то, что Сарагур, если и свободится из неволи, не может уже вредить людям, не превратясь в Зиланта, но из оного не получит никогда прежнего вида и должен окончать скоро жизнь свою. Несчастливым случаем, белуга проглотила золотую рыбу с песком, и когда супруга твоя в отсутствие твое выехала на рыбную ловлю, белуга оная попалась в сети. Чародей тогда вырвался из заточения и, подумав, что заклинание мое, удерживавшее его, не могло уничтожиться, как с моей смертью, счел потому, что и талисман Куриданин лишился своего действия, и вознамерился княгиню похитить. Но к досаде увидел, что покушения его бесплодны, отчего в таковую пришел злобу, что лучше пожелал лишиться человеческого вида, нежели оставить без отмщения мнимую свою обиду. Он превратился в Зиланта и заключил опустошить все государство Болгарское или погибнуть. Ты, дорогой князь, не ведаешь, что имеешь при себе несравненное сокровище. Сей меч твой есть составленный из одних талисманов древними египетскими мудрецами и, быв утрачен на сражении египетским царем Сезострисом, достался твоему праотцу и есть истинный бич на всех чародеев и очарования. Удары его неотвратимы, все волшебства исчезают от его прикосновения, и оному-то ты обязан всеми своими победами. Ступай, истреби чудовищного Сарагура; тебе предопределено низвергнута его во ад. Он, завидя тебя, испустит пламя, к уничтожению сего довольно одной сей фляжки воды из реки Буга. — Она подала ему оную. — Тотчас ты облей ею себя и смело ступай на него; но старайся одним ударом срубить ему обе головы, понеже, когда ты отсечешь ему только одну, Сарагур хотя лишится от сего жизни, но успеет уйти от тебя в свою нору, где исчезающая в нем чародейная сила произведет яйцо. Он снесет оное, потом умрет. Из трупа его учинятся очарованные латы, которых ничто не может пробить, кроме меча твоего. Из главы отсеченной вырастет каменный конь, который оживет в то время, когда злые духи яйцо высидят, и выйдет из оного исполин Тугарин, именуемый потому, что туго рос, ибо выведется он чрез десять лет, но, вылупясь из яйца, в одну минуту будет совершенного своего возраста. От сего Тугарина, которому в силе и злобе никто из смертных не сравнится, предстоит великая напасть, хотя не тебе и княгине твоей, ибо вы окончите век свой в благоденствии, но дому твоему, потому что Тугарин, имея врожденную ненависть к болгарам, начнет опустошать сие государство; сын твой Тревелий принужден будет искать с ним мира. Сей не может воспоследовать, кроме обещания ему дочери твоей в невесту, ибо он, не видав ее, при самом рождении своем восчувствует чрез влияние страсти отца своего чрезмерную к ней любовь. Сын твой, по малом с ним обращении, заразится его злобою и учинится лютейшим тираном, и если не ускорится убиением Тугарина, Тревелий погибнет в бунте от рук своих подданных. Убить Тугарина не может ничто, кроме меча твоего, но ты о всем сем не должен открывать никому, кроме супруги своей Куриданы; она может открыть о том своей дочери, а сия своему супругу, ибо в книге судеб определено истребление племени Сарагурова некоему Славенскому богатырю, не рожденному матерью; и чтоб сын твой не владел твоим мечом, для чего и должно будет тебе повесить оный, окончав победу над Зилантом, в своей оружейной палате, замешав в куче мечей. Судьба доставит уже оный в руки, кому надлежит. Внимай, Богорис! От одного исправного удара зависит избавление дома твоего, или, впрочем, беда Болгарии неизбежна.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});