class="p1">Планшет оказался тяжелым. Кахрай погладил пластиковый корпус. И подарок принял.
– Не думай. Я исполнила все, о чем мы договаривались… и… многого вы не сможете. Там не дураки. Быстро обрежут. Но блог пока открыт. И зрителей у него множество…
Картинка на экранах сменилась.
Все та же чернота.
И пламенеющее солнце по левому борту. Фильтры автоматически подстроились, снижая яркость. И четкость повысили. Если приблизить картинку, видны станут что полупрозрачные хвосты радиационной короны, что тонкие хлысты протуберанцев.
Система сигналила о повреждениях, и Данияр подтвердил разрешение на малый ремонт.
Им повезло.
Выдержал корпус. Нет, дальше корабль идти способен не был, поскольку часть секций просела, а в пятом секторе случился-таки пробой, который боты сноровисто затягивали пленкой пластика. Пара часов, и пленка затвердеет, став если не равной по прочности металлу, то хотя бы достаточно крепкой, чтобы выдержать малые скорости.
Остывали большие двигатели.
Гудели малые. Разогретые, они готовы были к маневрам, но капитан молчал. Смотрел на звезду и молчал. Молчал и Таккаро, правда, руки в рот больше не тянул и от яркого светила отворачивался, заслонялся даже, будто и приглушенный этот свет причинял ему боль.
Данияр поднялся.
И понял, что ноги не держат. Вот так просто… все закончилось, радоваться надо, а ноги не держат. Со звоном упала сабля, он потянулся было поднять, да так и застыл, вцепившись в мягкий подлокотник.
– Отпустит. Погоди немного, – сказал капитан, даже не повернувшись в сторону Данияра. И тот кивнул, соглашаясь, что да, отпустит.
Надо только погодить.
Привыкнуть к мысли, что он все-таки не умер и корабль вышел куда-то… кажется, именно туда, куда и предрекал Таккаро. Вон в тени короны скрываются останки древней станции, которая давно сошла с орбиты и теперь медленно и неудержимо подползала к звезде. Еще пара сотен лет, и древний металл поплывет, не способный устоять перед жесткой энергией, а там и вовсе рухнет в огненные объятия.
Данияр все-таки дотянулся до сабли.
С саблей он чувствовал себя куда как спокойнее. Он сделал вдох. И выдох.
– Вон там, видите, Каспея, – Таккаро указал куда-то в сторону. И Данияр кивнул. Видит. Мир походил на бусину. Красивую до невозможности, но все одно бусину. У матушки имелось ожерелье из истинного жемчуга, того, который еще с Земли был. Круглые, ничем-то не примечательные на первый взгляд камушки в серебряной оправе, лишенные что сияния, что яркости, но до невозможности привлекательные.
И Данияру позволяли брать это ожерелье.
Усаживали на колени.
Рассказывали о прошлом мире, в котором…
Бусина поворачивалась, и следом за нею, будто привязанная, поворачивалась станция. Издалека она казалась донельзя хрупкой, укрытой облаками газа, словно туманом. И в нем прятались капли кораблей и катеров.
– А вон и Баххар, – теперь Таккаро указывал в другую сторону, где среди многих звезд выделялась одна. – Значит, мы вышли по старой струне.
Хорошо это?
Плохо?
Данияр понятия не имел. Он сделал шаг. И другой. И остановился. Повернулся влево, затем вправо. И сказал то, что следовало сказать капитану:
– Надо сигнал подать. И… рассказать. Обо всем. Наверное.
Он вдруг подумал, что если рассказать обо всем, то им не позволят даже приблизиться к системе, не то что стыковку не разрешат.
А если…
– Надо, – вздохнул капитан, закрыв лицо руками. – Это… наш долг.
Звезда выплюнула очередной сгусток пламени. А капитан вернулся на свое место. Поправил форму, пригладил остатки волос. И сказал:
– Временно я припишу вас к экипажу. Это мало что даст, но хотя бы право слышать самим.
Почему-то спокойствия подобное вступление не добавило.
Лотта нахмурилась.
Связи не было.
Она должна была быть. Станция ведь рядом, и ретрансляторами ощетинилась, что ашшрейский еж иглами, но связи все равно не было.
Внешней.
Внутрикорабельное пространство разрывалось от смеси восторга и возмущения, надежд, которым не суждено было сбыться, готовности действовать и ожидания, когда же начнутся стыковочные маневры.
Но… связи не было.
Капитан трижды отправлял запрос, и, судя по возросшей активности – наблюдать за станцией приходилось через корабельные камеры, часть которых оказалась повреждена, – его получили. Но не ответили.
А это плохо.
Очень плохо.
И… Лотта совершенно не представляла, что делать. Она попробовала создать собственный канал, но и эта попытка потерпела неудачу. Что означало лишь одно: их блокировали.
И блокировали вполне сознательно, с использованием военной аппаратуры. А потом появился Кахрай с чужим планшетом и сказал:
– Она предложила помощь. Возможно, это тоже часть чужой игры. Но…
Над окном горела иконка работающей связи.
– Выбор у нас небольшой?
Кахрай протянул старый планшет:
– Полагаю, времени у нас немного. Скоро этот крысиный ход обнаружат и заблокируют. – Кахрай сел рядом. – Но я слабо представляю, чем он нам поможет.
– Всем, – Лотта решительно тряхнула головой. – У нее миллионы подписчиков. И… как только видео попадет в сеть, убрать его оттуда не получится, даже если Созвездие объединит все свои силы. А значит…
Шанс у них только один.
– Щиты убрать. Режим онлайн-трансляции, – велела Лотта, и искин послушно выполнил приказ. В каюте потемнело. В приглушенном этом свете космическая чернота казалась вовсе непроглядной, и тем ярче прорисовывался в ней силуэт хищного корабля. Он казался таким близким, что становилось не по себе.
Чудесно.
– Я встану. Ты держи. Снимай в режиме прямой трансляции… – она протянула планшет и отбросила волосы за спину. Проклятие, она выглядит совсем не так, как должна выглядеть наследница древнего и почтенного рода, но…
Времени нет.
А человек умный должен уметь пользоваться обстоятельствами.
– Добрый день, – Лотта широко улыбнулась. – Сейчас с вами говорю я, новая владелица и вместе с тем узница корабля «Принцесса Аула», который готовятся уничтожить силами Созвездия. Я уверена, что приказ уже отдан, и вместе с тем надеюсь, что благодаря вам у меня получится спастись. И спасти еще несколько тысяч человек.
Вдох.
И выдох.
Речь спокойная. Люди должны слушать. Шаг в сторону, и Кахрай поворачивает камеру, выхватывая эту космическую черноту с силуэтом авианосца, с которого уже начинают срываться яркие искры истребителей.
– Мы не совершали преступлений. Мы не угрожаем безопасности Созвездия. Мы люди, которым нужна помощь. И которые надеются эту помощь получить, – смотреть надо в камеру, но видеть перед собой человека. Так ее учили. Лотта и видит.
Этот человек серьезен.
И возможно, он умрет сейчас, сегодня, вместе с ней и остальными.
– Наша вина лишь в том, что на борту есть заболевшие. Да, сайадельская чума опасна, что и вынуждает Созвездие принять исключительные меры. Хотелось бы верить, что они пошли на это лишь из желания обезопасить остальные миры. Но правда в том,