утихала, и в душу вполз страх.
А если…
Нет, конечно, нет… невозможно, а если даже и возможно, то экипаж позаботится, чтобы пассажиры не пострадали. Как иначе-то? И раз сирена все еще воет, а голос искина уговаривает вернуться к себе – что-то подсказывало, что мысль эта в общем-то здравая, – значит, не все так плохо.
У нее.
А вот Альберт… сколько раз он жаловался на боль в животе? И пил свои сиропы, тягучие, но, выходит, бесполезные? И она ведь уговаривала, просила зайти в медпункт, раз уж он не доверяет семейному врачу, а он все не находил времени. А чем все закончилось?
Боль стала невыносимой.
И вот…
Женщина почесала ладошку, на которой проклюнулось красное пятнышко и вздохнула. Аллергия? Надо будет принять лекарство. Она с самого начала была против этой затеи. Нет, отдохнуть следовало бы, но к чему лайнер, перелеты эти… она бы великолепно отдохнула дома. Чем Альберту Айенские горы не угодили? Но нет, уперся ведь… сюрприз сделал… у него никогда-то не получались сюрпризы, а ей просто не хотелось обидеть.
И что в итоге?
Новая еда, которую он пробовал так, будто всю предыдущую жизнь недоедал. А потом опять сиропы, и снова… а у нее аллергия, про которую она почти и забыла, поверив, что та ушла.
Выходит, нет.
Женщина поднесла руку к глазам и уставилась на пятно, которое стало будто бы больше, а в центре его проклюнулось белое пятнышко.
Наверное, стоило прийти, когда ее вызывали на прививку, но Альберту как раз стало совсем плохо, как было его одного оставить. А потом и вообще не до того, и… и сейчас попросить?
Но там заняты с Альбертом.
И отвлекать как-то неудобно. Хотя… кто в современном мире умирает от аппендицита?
Еще одна женщина пыталась сосредоточиться на внутренних ощущениях, отыскать в глубине души клубок творческой энергии, который просто обязан был там быть. Но его не было.
Или она потеряла связь с даром?
Из-за развода, конечно, как иначе… низкий и глупый мужчина, который никогда не мог понять ее стремлений. И странно теперь думать, как она могла влюбиться в такого.
Или не странно?
Раньше она была другой, столь же примитивной, глупой, обыкновенной…
– Ма-а-ам, – Инье надоело перебирать кубик. – А ты когда закончишь?
– Скоро, – женщина закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
– А когда скоро?
– Совсем скоро.
Она представила себя облаком светлой энергии и почти уже увидела это самое облако, внутри которого и скрывалась искомая сила, когда кто-то дернул ее за рукав.
– Ма-ам. А можно я погуляю?
– Гуляй, – раздражение удалось сдержать, как и злость, которая почти разрушила облако. Надо было оставить детей с мужем, но тогда это казалось неправильным.
Облако.
Мягкое, пушистое облако, которое не имеет ничего общего с тяжестью материального мира. Которое существует вовне. Наставник говорил, что с истинным просвещением приходит осознание и принятие полного одиночества, ведь по натуре своей любой человек самодостаточен. Он и творец, и мир…
Она почти слышала мягкий, вкрадчивый голос, который помогал раскрыться истинной сути.
Ему не нужны те, кого общество навязывает, говоря, что именно эти люди и есть главное. Нет, главное внутри…
Облако переливалось всеми оттенками жемчуга. И внутри его она видела темно-зеленый шар, к которому потянулась, но…
Взвыла сирена, и корабль содрогнулся, заставив выпасть из блаженной нирваны. Женщина не удержалась и выругалась. С самого начала эта затея с путешествием представлялась ей глупостью, но наставник жил на Ишрайе, а добраться туда, не вызвав подозрений бывшего, можно было лишь так.
И вот теперь…
Она раздраженно поскребла руку, на которой проступил ряд мелких гнойничков. Надо будет взять энергетическую мазь и помедитировать. Внутреннее беспокойство и ее неуверенность отрицательно сказывались на физическом вместилище духа. Она огляделась, убеждаясь, что каюта пуста, и вновь вернулась на коврик для медитаций. Поправила ароматические палочки.
Сделала вдох.
Она очистит себя.
Станет достойной, чтобы перейти на новый уровень. Путь к совершенству нелегок, но она пройдет его и достигнет просветления. А достигнув, возродится в новом образе одной из Истинных…
Именно так.
– Думаешь, надо? – девочка оглянулась. Коридор был пуст, и это пугало.
– Если хочешь, можешь вернуться, – ответил брат, которому тоже было не по себе, но он бы не признался в этом и за миллион кредитов.
Или за миллион признался бы?
Миллиона хватило бы, чтобы нанять хорошего адвоката, который опротестовал бы решение суда и вернул бы их с малой отцу.
Нет, мать была неплохой.
Странной.
Местами даже долбанутой, хорошо, что малая еще не понимала, насколько долбанутой, но… проблема даже не в том. Просто матери не было никакого дела до них с малой. И даже непонятно, чего она в суды лезла, и вообще.
– Идем, – он взял малую за руку, и та вздохнула с облегчением. Верила. И хорошо. Он позаботится. Что-то вокруг происходит, пусть взрослые и врут, будто все в порядке, но он не тупой.
А мамашка планшет не паролит.
Вот и…
В чатах вообще всякого понаписали. Правда, верить всему дураков нет, но все равно беспокойно.
– А куда мы вообще?
– На мостик.
– Зачем? – осмелев, малая стала вопросы задавать. Не столько потому, что ответы нужны, сколько, чтобы не молчать. Устала. Мамке то медитация, то прозревание, то еще чего… мешать нельзя. А больше поговорить особо не с кем.
– Затем, что там точно безопасно.
А на мамашку особой надежды нет. Она вообще не заметит, если корабль развалится.
– А… мама как?
– Никак.
– Но… – малая вдруг уперлась. – Если опасно, то надо ей сказать.
Он остановился, смерил сестрицу взглядом – вот как чуял, не надо было с ней связываться, но и бросить как-то не мог – и сказал:
– А она поверит?
Малая прикусила губенку и покачала головой:
– Вот…
Она насупилась.
– Мы ж просто узнаем, чего там, – он присел на корточки, как всегда делал отец, когда хотел сказать что-то важное. И в глаза еще смотрел.
И тогда, после суда, обещал, что не бросит, что будет бороться…
Вот только миллиона у него не было. А у мамаши был. У нее свой канал. И поклонники. И вообще она из семьи, у которой всегда имелись деньги, а отец…
Мальчишка шмыгнул носом:
– Узнаем и тогда решим, что делать.
Малая кивнула и сказала:
– Идем?
Как ни странно, до мостика они добрались почти без помех. Разве что один раз пришлось прятаться, у самых лифтов, но потом мальчишка прикинул, что по лифтам точно не подняться, их однозначно контролируют или система, или люди. А вот лестницы