Читать интересную книгу Андрей Боголюбский - Алексей Карпов

Судьба сыновей

Семейная жизнь князя Андрея Юрьевича внешне складывалась вполне благополучно. Бог даровал ему четырёх сыновей, сумевших безболезненно преодолеть страшную по тем временам пору младенчества. После смерти старшего из них, Изяслава, сыновей осталось трое — тоже вполне достаточно для того, чтобы быть уверенным, что княжеский стол после смерти отца перейдёт по наследству в надёжные, родные руки.

В 1170 или 1171 году у князя Мстислава Андреевича родился сын, получивший в крещении имя Василий, — внук Андрея{307}.[165] Летописная запись о его появлении на свет — новое подтверждение крепости и устойчивости династии, о котором поспешил во всеуслышание заявить суздальский князь. Но о судьбе княжича нам ничего не известно. В дальнейшем его имя в летописях упоминаться не будет. А это, скорее всего, означает, что внук Боголюбского умер ещё ребёнком. Если это случилось при жизни Андрея, то он, несомненно, тяжело пережил утрату. Василий так и останется единственным его внуком, по крайней мере из тех, что известны нам.

Что же касается сыновей, то Андрею доведётся похоронить ещё двоих. И каждая новая смерть тяжёлым ударом будет отзываться в его сердце. А если учесть ещё нелады с женой (о чём мы говорили в первой части книги) и то, что жена князя, возможно, участвовала в заговоре против него и его злодейском убийстве (об этом речь ещё впереди), то картина счастливой семейной жизни на наших глазах превращается в нечто совершенно противоположное…

По всему видно, что Мстислав, оказавшийся теперь старшим среди Андреевичей, был любимцем отца. Андрей поручал ему главнейшие дела княжества, ставил над другими князьями и целыми княжескими коалициями, давал в подчинение громадные рати. Очередной большой поход войск Владимиро-Суздальского княжества и союзных князей был организован Андреем в феврале или марте 1171 года (или, что менее вероятно, 1172-го) против Волжской Болгарии — давнего врага суздальских князей[166]. И вновь верховенство в походе было поручено Мстиславу, а воеводой к нему отец приставил всё того же Бориса Жидиславича, которому, как видим, не перестал доверять даже после разгрома под Новгородом.

Что стало причиной похода, мы, к сожалению, не знаем. Возможно, болгары нарушили условия договора, заключённого ими с Андреем после первой болгарской кампании; возможно, никаких договорённостей тогда и не было и новый поход объяснялся нападениями болгар на какие-то русские земли. А может быть, целью похода было желание дружины и князей обогатиться, захватить побольше добычи. Не будем забывать, что ради этого чаще всего и велись войны в Средние века. Мусульманская Болгария рассматривалась русскими как безусловный враг, прежде всего в религиозном смысле, и для её сокрушения годились все имеющиеся способы и средства. В эпоху глобального столкновения ислама и христианства война с Болгарией воспринималась как часть всеобщего Крестового похода против врагов веры, и мы уже довольно говорили об этом, когда речь шла о болгарском походе Андрея Боголюбе кого 1164 года. Новая война с Болгарией, как и предыдущая, должна была стать общим делом всех князей Северо-Восточной Руси. Правда, на этот раз события приняли не совсем тот оборот, какой, наверное, хотел придать им князь.

Как и годом ранее, Андрей привлёк к походу своих союзников — рязанского и муромского князей. Сами они и теперь не приняли участие в военных действиях, вновь ограничившись тем, что отправили на помощь Андрею своих сыновей. Местом сбора дружин был определён Городец (по-другому Радилов Городец, ныне райцентр Нижегородской области) — крепость на левом берегу Волги, выше устья Оки. Сюда, к переправе через Волгу, вела дорога от Владимира, Суздаля и Ростова. По сведениям некоторых поздних летописей, Городец был построен ещё во времена Юрия Долгорукого неким его племянником (или внуком?) Борисом Михалковичем; по мнению же большинства историков, город основал Андрей Боголюбский вскоре после своего победоносного похода на Волжскую Болгарию{308}. В Городец, или, скорее, к переправе напротив Городца, и прибыл Мстислав Андреевич с частью войска — прежде всего с собственной дружиной и воеводой Борисом. Затем они продвинулись к устью Оки — туда, где впоследствии будет выстроен Нижний Новгород. Впрочем, мы не знаем точно, на каком берегу Оки — левом или правом — остановился князь, равно как не знаем, имело ли какие-либо укрепления место его стоянки или же он расположился в неукреплённом, временном поселении. Здесь князь и соединился со своими «братьями» — младшими князьями из Мурома и Рязани. (Их имена и на этот раз в летописях не приведены.) Но и княжичи прибыли на встречу с Мстиславом лишь с собственными, весьма незначительными по численности дружинами. Главные силы должны были подойти следом.

Тут-то и выяснилось, что особого желания воевать не было ни у ростовской и суздальской рати, ни у рязанских и муромских полков. Летописец объясняет это тем, что поход был «не люб» людям, «зане непогодье есть зиме воевати болгар». Действительно, зима давала возможность преодолевать реки по льду, не задерживаясь для организации переправы, но воевать, утопая в снегу, особенно в условиях бездорожья, было чрезвычайно затруднительно. Вот и получилось, что рати не спешили на соединение со своими князьями. Они либо совсем не двигались, либо двигались еле-еле, ссылаясь на бездорожье, непогоду и снежные заносы (а может быть, наоборот, на распутицу). Во всяком случае, погодные условия оказались не слишком подходящими для продвижения больших масс людей. Но очень похоже на то, что «непогодье» было использовано прежде всего как предлог для того, чтобы не участвовать в походе, смысл которого ростовские, суздальские и прочие «мужи» не понимали. По замечательному выражению летописца, ратники, «идуче, не идяху».

Мстислав и князья ждали полки в течение двух недель. Но в конце зимы время, предоставляемое погодой для военных действий, в любом случае коротко. Так и не дождавшись подхода основных ратей, князья решили ударить по болгарам силами «передней дружины», то есть передовых отрядов. В их распоряжении находился и «наряд» — оружие, доспехи и всё необходимое для ведения боя.

Несмотря на двухнедельное пребывание русских дружин на Волге, болгары ничего не знали о их приготовлениях к войне и были застигнуты врасплох. «И въехаша в поганыя без вести», — рассказывает о рейде княжеской дружины летописец. Стремительным ударом русские захватили шесть болгарских сёл и некий неназванный город. С жителями расправились, как обычно: «мужи исекоша (поубивали. — А. К.), а жены и дети поима[ша]». Захваченный полон и представлял главную ценность в войне. Теперь ратники могли повернуть обратно. Их двухнедельное стояние на Оке оказывалось не напрасным и после продажи пленников или их посажения на землю должно было окупиться сторицей. Но к тому времени пришли в себя и болгары. Им удалось собрать значительные силы. «Слышавше же болгаре в мале дружине князя Мстислава пришедша и идуща опять (то есть возвращающегося вспять, обратно. — А. К.) с полоном, доспеша вборзе (то есть поспешили. — А. К.) и поехаша по них в 6 [тысячах]».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});