И тут на экране возникло лицо Председателя Мирового Совета Джона Гурвича. Глаза у Председателя были красные, и губы заметно дрожали.
– Сограждане! – начал он и сделал паузу.
– Пришла беда, откуда не ждали, – продолжил за Гурвича неуемный Стихарь, цитируя писателя Аркадия Гайдара.
– Пришла беда, откуда мы не ждали, – покорно повторил Председатель.
Велга не сдержал усмешки.
И тут экран погас.
– П…ц, – прокомментировал Валерка. – У кого в руках связь, у того в руках и власть. Так нас учил товарищ Ленин.
– И правильно учил, – сказал Дитц. – Я бы и сам так поступил. Ч–черт, неужто эти андроиды так умны? Не верю. За ними наверняка стоят люди. Только вот кто?
– Господин обер–лейтенант, – подал голос Майер. – У меня тут внизу есть человек. Специалист по этим самым андроидам.
Внизу, в холле зашумели и задвигались. Кто–то полез проверять приемник, кто–то ринулся к ближайшему компьютеру, кто–то просто выбежал во двор. Но очень скоро стало ясно, что не работают даже переносные телефоны.
– Зови сюда своего специалиста, – сказал Дитц. – Побеседуем…
Майер перегнулся через перила, быстро кого–то высмотрел и крикнул:
– Богдан! Поднимайся сюда!
* * *
Совещание не заняло много времени. Всем было ясно, что единственной силой, способной немедленно противостоять врагу, являются они, сто восемьдесят человек, прибывших на Полигон, чтобы поиграть в настоящую войну. Потому что только у них было достаточное количество готового к бою огнестрельного оружия, и только они были хоть как–то организованы и внутренне готовы это оружие применить. Тем более, что связь отсутствовала. Да и безо всякой связи можно было догадаться, что Мировой Совет сейчас в растерянности, близкой к полной панике. Быстро организовать из ничего армию для ответного удара по внезапно напавшему вооруженному противнику… нет, нереально. Сам в такой ситуации не организуешься – никто тебя не организует. Солдаты Второй мировой войны поняли это очень быстро.
Теперь осталось донести правильное понимание ситуации до остальных ста восьмидесяти человек.
Богдан коротко и по возможности ясно постарался рассказать о том, с каким противником им придется иметь дело.
Итак, андроид.
Наполовину биологическое, а на вторую половину электронно–механическое существо. Робот, практически ничем внешне не отличающийся от человека и запрограммированный на ту или иную работу. Андроида легко отличить от человека именно по этому их свойству – запрограммированности. Скажем, андроид–официант не может быть андроидом–шофером такси… ну и так далее. Правда, есть очень сложные, самообучающиеся андроиды, которые умеют делать практически все, что умеет средний человек. Такой и яму выкопает, и ужин приготовит, и на стол накроет, и за ребенком приглядит, и гвоздь в стену забьет. Универсальные слуги. Но они очень дороги, поэтому их сравнительно немного. Вообще, лично он, Богдан, хоть и сказал, что андроида теоретически возможно перепрограммировать так, чтобы он был способен убить человека, но на самом деле, как это сделать практически, ему неизвестно. В электронный мозг андроида изначально закладывается три самые важные программы. Три закона роботехники, которые, еще до появления роботов, как таковых, сформулировал известный писатель–фантаст Айзек Азимов…
– Куда не плюнь – все у вас придумали писатели, – проворчал Майер.
– Не все, – пожал плечами Богдан, – но многое. И не просто писатели, а писатели–фантасты. У них профессия такая – придумывать и предвидеть. Так вот, я и говорю. Три незыблемых закона, три программы, которые невозможно нарушить, вкладываются в мозг любому роботу или андроиду в самом начале. Вот они.
Первый закон:
Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Второй Закон:
Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону.
Третий Закон:
Робот должен заботиться о своей безопасности, поскольку это не противоречит Первому и Второму законам.
Ни один робот или андроид не могут эти законы нарушить.
– Но ведь нарушили, – спокойно констатировал Велга.
– Это меня и поражает. Подобное возможно лишь в том случае, если программы стереть начисто и записать в электронный мозг новые. Но как это сделать практически и одновременно со всеми андроидами на Земле я не представляю. Такой аппаратуры просто не существует. То есть в стационарной, специально оборудованной лаборатории … да и то… Понимаете, эти три закона–программы устроены таким образом, что при попытке их стереть электронный мозг просто сгорает, и его обладатель, робот или андроид, гибнет.
– Значит кто–то додумался, как обойти эти законы, вот и все, – констатировал Дитц. – Любой закон, придуманный человеком, рано или поздно обойдет другой человек. И это тоже закон. Ладно, теоретизировать потом будем. Наши действия, Саша?
– Как всегда, – улыбнулся Велга. – Будем спасать мир.
И они отправились его спасать.
Двадцать пять машин шли в сторону Города на разной высоте, но на одной скорости. Двадцать пять флаеров, в которых разместились восемьдесят добровольцев. Велга и Дитц разбили их на две полуроты по четыре отделения в каждой, командирами отделений назначили остальных членов Отряда и теперь, полностью вооруженные и экипированные, они шли на Город с целью провести разведку боем и спасти тех людей, которых еще можно спасти.
Вооруженные и экипированные.
Да. Вооружение и экипировка. Воистину судьба – удивительная штука, черт знает в который раз подумал Велга. Ну кто бы из них мог предположить, что в далеком будущем, на какой–то совершенно другой Земле им придется выступать против слетевших со всех катушек роботов – андроидов именно с тем оружием, которым они воевали друг против друга в невообразимо далекой Второй мировой войне на не менее невообразимо далекой родной Земле?
Сюда, на эту Землю, они попали не с тем, родным автоматическим оружием (ППШ и МП–39), с которым их выдернули из лета сорок третьего свароги, а с 7, 62–миллиметровыми автоматами Калашникова. На второй Земле, Земле Ани Громовой, члены отряда смогли сначала на стрельбище, а потом и в реальном бою убедиться в несомненных преимуществах этих автоматов перед их прежними пистолетами–пулеметами.
«Да это ж просто тридцатизарядная «трехлинейка» какая–то, ребята. Или маленький ручной «максим»!» – восхитился Валерка Стихарь, впервые испробовав незнакомую прежде систему на стрельбище у Герцога.
Конечно, расставаться с оружием, которое верно тебя защищало два года, было жаль. Но у них к тому времени практически кончились патроны для их пистолетов–пулеметов, а у Герцога таких патронов, естественно, не было. Оттуда, из лета сорок третьего года, у Отряда остался на сегодняшний день только верный МГ–42 Рудольфа Майера, ТТ Александра Велги да «парабеллум» Хельмута Дитца.
Теперь же ситуация повторилась с точностью до наоборот.
В бою у ракетных шахт Отряд истратил практически все боеприпасы. До сегодняшнего дня думать об их пополнении не приходилось – уж больно мирной казалась – да и была! – жизнь вокруг. Но четыре дня назад, когда они, в качестве инструкторов, прибыли на Полигон, выяснилось, что на учебной базе нет другого стрелкового оружия, кроме оружия Второй мировой. И, соответственно, гранат и боеприпасов. Это было понятно, поскольку их подопечные как раз и собирались разыгрывать между собой бои между Красной Армией и вермахтом. Но вот боеприпасы… Увы, 7, 62 миллиметровый патрон образца 1903 года для «трехлинейки» хоть и подходил по калибру, но был слишком длинным…
«Скажем спасибо, – прокомментировал данную ситуацию Велга, – что ребята не собирались играть в Наполеоновские войны. Помните тех, двух раненых «полигонщиков», что прилетели в больницу? То–то. Пришлось бы нам сейчас учиться из кремниевых ружей стрелять».
Так и вышло, что единственным «калашниковым» был теперь вооружен Малышев (ему собрали три магазина патронов, а Миша считался лучшим стрелком в Отряде). Всем же остальным, включая необученных добровольцев, достались родные МП–39, ППШ и гранаты Ф–1 (мощнее их все равно ничего не было). Впрочем, патроны к МГ–42 нашлись. Равно как и еще два таких же МГ и два «дегтяревых». Тоже с изрядным боезапасом.
Глава шестнадцатая
Велга сидел в кресле рядом с пилотом, неотрывно вглядываясь в пространство перед собой. Его головная машина шла над лесом на высоте пятисот метров и впереди, слева по курсу, в прозрачной дымке уже были видны строения Города. А прямо по ходу показался поросший роскошным лесопарком холм с тем самым госпиталем–больницей, где еще так недавно Отряд зализывал раны, отдыхал и приходил в себя.