Читать интересную книгу «Козни врагов наших сокруши…»: Дневники - Никон Рождественский

“Вот тут-то и должна оказаться вся стойкость наших пастырей и архипастырей, – пишет читатель. – Если сейчас, при предтечах антихриста, наши архипастыри теряют дерзновение веры, смиряются и молчат, то что мы будем говорить тогда, когда откроется человек греха, сын погибели, беззаконник – котораго пришествие будет по действу сатаны со всякою силою и знамениями и чудесами ложными. Я глубоко убежден, что если наши архипастыри, поникнув головою, смирятся и умолкнут, то камни возопиют, потому что сказано: “Господь Иисус убьет его духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего”.

Что архипастыри “смиряются” – за это слава Богу: горе, если бы они стали гордиться. Но слово это, кажется, употреблено здесь не в нашем церковном смысле, ибо около него стоит слово “молчать”. В этом мы повинны: надо бы кричать, громко вопиять, с крыш проповедовать! Но вот, когда мы возвышаем голос, обличаем, зовем к покаянию, нас начинают обвинять, что мы наводим “уныние”… Невольно вспоминается евангельское: пискахом вам и не плясасте, плакахом вам и не рыдасте (Мф. 11, 17). Молчим мы – виноваты, говорим – зачем говорим не так, как бы хотелось нашим пасомым… Им бы хотелось, чтобы мы подкладывали подушечки под всякий локоть руки их, чтоб успокаивали их, не тревожили их совести. Им хотелось бы иметь дерзновение веры без дел веры, которая, однако же, без дел мертва есть, а у мертвеца какое уж дерзновение? Мы говорим: покажите веру свою от дел ваших, начните жить по заповедям Божиим, и вера ваша оживет, и дерзновение ея возвратится к вам, а они упрекают нас, что мы сами теряем это дерзновение веры… Да, я сказал: “ То что творится теперь на Руси, лишает нас дерзновения веры”. Поистине – не имамы дерзновения за премногия грехи наша! Разве это не правда? Поистине нам подобает склонять свою грешную главу до праха земнаго пред гробами наших небесных заступников и плакать, и горько рыдать, просить у них помощи и заступления! Мытарь не имел дерзновения и очей на небо возвести, но дерзал вопиять к Богу в сознании своей греховности: Боже, милостив буди ми грешнику! Будем иметь мужество взглянуть правде в глаза, сознать свое бедственное положение, свою тяжкую виновность пред Богом, восчувствуем свою безпомощность и вот это свое “бездерзновение” и пожалуемся Богу и святым Его на себя самих, на свое безсилие, свою полную духовную нищету. Не будем оправдываться, не будем утешать себя в горести своей тем, что еще недавно мы выделяли из своей среды праведников: напротив, поставим себе это в новую вину, в новое осуждение. Значит, и мы могли бы быть такими же, как и они, ибо и они были такие же люди, как и мы, и жили в тех же условиях, как и мы Богу нужно наше сердце сокрушенное и дух смиренный. Бездерзновение веры еще не есть отчаяние: это – только глубокое сознание своего недостоинства пред Богом, безмолвный плач пред Господом, с показанием Ему своих немощей, своих ран духовных. Это зрение грехов своих, не личных только, но и всенародных. Бездерзновение веры вовсе не есть “сомнение” веры, не есть “уныние” духа: напротив, это – глубокая скорбь мытаря, кающегося и не дерзающего очей своих возвести на небо, но все же сердцем к Богу вопиющаго. Что делать, когда мы не имеем того дерзновения, с каким вопияли к Богу великие праведники, с каким стоял пред Престолом Божиим, например, великий молитвенник Русской земли, незабвенный отец Иоанн Кронштадтский? Увы, мы должны сознаться: такого дерзновения Петра, который говорил: выйди от меня, Господи, яко человек грешен семь…

Мой читатель далее пишет: “Вы говорите, что если бы православные, любя свою веру, твердо знали учение своей Церкви и могли отражать всякую хулу на это учение, то ни один еретик” и т. д. Я уже упоминал выше о младенцах веры: ужели все они, вызубрившие учебник Закона Божия, могут не только устоять против лжеучений, но и отражать нападки обрезанных и необрезанных язычников? Не думаю. Не об учебниках я говорил, не о школьном знании своей веры. Вызубрить учебник и даже все томы всяких курсов богословия вовсе еще не значит знать свою веру. Мало того: выучить всю Библию наизусть, знать ея текст на всех языках мира – опять-таки не значит еще знать свою веру. Представьте себе, что вы не знаете еврейскаго языка, и вот еврей продиктовал бы вам из еврейской Библии несколько стихов по-еврейски, а вы записали бы эти звуки русскими буквами и потом стали бы их читать: еврей понимал бы, что вы читаете, а вы сами не понимали бы. Вот то же значит – не больше – и знание веры по книжкам. Учение веры надо сердцем читать, и “младенцы веры” вот именно так его и читают. И бывает, что иная безграмотная старушка, едва умеющая произнести две-три кратких молитовки, но сердцем ищущая Бога, знает свою веру лучше профессоров богословия. О таких-то и говорил Господь: исповедаютися Отче, Господи небесе и земли, яко утаил еси сия от премудрых и разумных и открыл еси та младенцем. Ей, Отче, яко тако бысть благоволение пред Тобою! Вот об этом-то знании веры сердцем я и говорил. В этом, кажется, мы согласны с читателем, ибо и он пишет: “Бог дал нам способность быть служителями Новаго Завета, не буквы, а духа, потому что буква убивает, а дух животворит… Царствие Божие не в слове, а в силе”… Согласен я с ним и в том, что “этого, к сожалению, не могут вместить наши интеллигентные язычники, типичнейшим представителем которых является нововременский философ (ну какой он философ? Довольно бы сказать – софист!) Меньшиков. Мне представляется он не иначе, как волком в овечьей шкуре, и волком большим, который, вероятно, многих овец из стада Христова опутал своими философскими (софистическими) сетями”. А я замечу: если бы наши интеллигенты побольше интересовались богословскими науками, если бы побольше читали апологетическия исследования, то этот волк был им не столько страшен, сколько смешон: так слабы его выступления против христианства, так шатки его софизмы! Вот тут и наука пригодилась бы, не говоря уже о том знании веры сердцем, о каком и понятия не имеют в большинстве наши интеллигенты.

Приятно читать в письме мирянина такия строки: “Оставаться равнодушным в нынешнее время значит идти против Христа: кто не со Мною, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает, сказал Он. О, Ваше Преосвященство, если бы вы знали, как кипит сердце, когда читаешь, слышишь и наблюдаешь все, совершающееся ныне в мире!”

И слава Богу, что такия скорбящия души есть на Руси. И дай Бог, чтобы эта скорбь проникала все их сердце, приносила плод в жизни, обновляла их духовное существо, а вместе с тем обновляла бы и бедную, измученную нашу мать – Русскую землю! Я боюсь, однако же, что наши интеллигенты, именно интеллигенты, а не простецы, будут виновниками гибели нашей Руси. Вспомните, что ведь и еврейский народ загубили, и Христа распяли, и проклятие на свой народ призвали интеллигенты – книжники и фарисеи. Читайте в Евангелии, с какою любовью народ, простой народ следовал всюду за Господом. Правда, его не всегда привлекало к нему Божественное учение Христово: больше влекли чудеса, однако же – с каким восторгом этот народ встречал Господа с ваиями и ветвями во время Его торжественнаго входа в Иерусалим! Но книжники, фарисеи, эти интеллигенты того времени, сумели отвлечь народ от Господа, и народ как бы отстранился, уступил их натиску. Не то же ли и теперь? С какою любовью народ бежал за отцом Иоанном Кронштадтским, с какою любовью он идет теперь за отцом Илиодором! Но настал 1905-й вечно проклятый год, и толпы народныя пошли за иудами-предателями, а все эти иуды вышли, ведь, из среды если не интеллигентов, то полуинтеллигентов. О, боюсь я этих изменников-интеллигентов, гордых в своем самомнении и пустых в своем круглом, невероятном невежестве!..

№ 86

Новое торжество Православия

Паки небо отверзлось над грешною Русскою землей; паки льются оттуда милости Божии по молитвам новаго ходатая, новаго предстателя нашего пред Богом, святителя Божия Иоасафа! Пусть в гордости своей отступники от святой Церкви Православной говорят, что не нуждается Бог в людях-ходатаях за нас, ибо сказано: един ходатай Бога и человеков – Христос Иисус. Мы веруем и исповедуем, что Бог не отвергает молитвы любви святых Божиих за грешный род людской, как не отверг Он молитвы Моисея, раба Своего, за нечестивый народ еврейский, когда в праведном гневе Своем хотел истребить его за идолослужение; как внял молитве даже согрешившаго пред Ним Давида и прекратил моровую язву в Израиле. Внемлет Господь молитве любви святых Божиих и исполняет ее, во славу Свою и в прославление святых Своих, как Сам изрек: прославляющих Меня Я прославлю (1 Цар. 2, 30). Он Сам есть любовь, и может ли Любовь Божественная отвергнуть молитву любви любимцев Божиих? И кто дерзнет положить пределы любви Божией какими-то юридическими границами: есть-де един Ходатай и никто не дерзай ходатайствовать более!? Но и ведь все святые Божии ходатайствуют во имя сего Великаго Ходатая Бога и человеков, по слову Его, по обетованию Его же: ведь Он не раз повторял ученикам Своим в Своей речи прощальной: аще что просите от Отца во имя Мое, то сотворю, да прославится Отец в Сыне. Елика аще чесо просите от Отца во имя Мое, даст вам… Просите и приимете, да радость ваша исполнена будет (Ин. 14, 13; 16, 23–24). Вот в силу сего обетования святые Божии, непосредственно предстоя Престолу Божию на небесах, и просят за нас, грешных, Отца Небеснаго помиловать нас, и ужели Отец Небесный отвергнет их молитву? Ужели Сын Божий, сидящий одесную Отца, не споспешествует такой молитве любви? Кто дерзнет сказать сие? А если гордые отщепенцы от Церкви скажут нам, что в указанных местах Господь говорит о молитве еще живущих на земле, то ответим им: Бог наш не есть Бог мертвых, но Бог живых, вси бо Тому живи суть (Лк. 20, 38). И, конечно, отшедшие к Богу святые Божия ближе к Богу, чем мы, грешные, больше имеют дерзновения к Нему, ибо греху уже не доступны, а любят нас не меньше, чем любили, когда жили с нами на земле. И веруем мы непреложно, что их молитва сильна пред Богом, и имеем мы тому непререкаемыя свидетельства в дивных знамениях и чудесах, совершаемых по их молитвам. Мы имеем свидетельство в чудесном нетлении их святых мощей. Мы имеем свидетельство в нашей совести, в нашем сердце, что их любовь откликается на нашу смиренную молитву и, очищая сию нашу молитву, приносит ее к Престолу Всевышняго.