— Те-те-те! — Шеф отмахивался руками от пылких слов Григора. — Поехало-покатилось! Отдаю тебе должное. У тебя прекрасное воображение.
Богатейшее! В свободное время накатай фантастический роман. Сильный романище будет! А я прочитаю. Слышишь? А на работе — дудки! Я запрещаю тебе об этом болтать!
— Как это?
— А так. Только моя любовь к тебе…
— К чему здесь любовь? — запальчиво возразил Григор. — Факты…
— Именно так. Факты. А их — нет. Даю тебе новое задание. Успокойся, влезешь в новые материалы, информацию. Остынешь. А появится что-то доказательное — помозгуем, обсудим. Вот так…
Раздвоилась душа Григора. Шефу удалось посеять сомнения. С одной стороны — убедительная цепочка собственных умозаключений, приводящая к фантастическим решениям; с другой — трезвый анализ шефа.
Да и как мог бы поступить Бова, если допустить, что его сумасшедшая гипотеза подтвердилась? Погрозить кулаком в многомерность? Ругать мифического Аримана?
Сесть в позе лотоса и сосредоточиваться, чтобы телепортировать себя в потусторонние миры для освобождения Гали? Смешно, горько, неосуществимо! Надо прислушаться к мнению шефа. Работать, работать и вместе с тем не оставлять размышления об этом деле.
Кто знает, не повисла бы вся эта история в воздухе, если бы не случай. А впрочем, что такое случай? Как понять, почему с нами происходят те или иные встречи, почему вспыхивают в сознании те или иные мысли, всплывают в сознании неожиданные образы, изменяющие впоследствии всю жизнь. И не только свою, а жизнь многих людей…
Григор любил прогулки в Ботаническом саду Академии наук. Там было спокойно, тихо, отлично думалось. Бова отыскал в помещении бывшего монастыря кучи старинных книг — заброшенных, почти бесхозных. Получив разрешение у администрации Института археологии, он начал в них рыться. Среди различных житий, поучений, молитвенников, требников, древних библий случались интересные летописные страницы, с которых оживали реальные люди — со своими заботами, горячими чувствами, болями и муками, трагедиями и поисками.
Все это было весьма интересно, но один рукописный свиток Григора буквально поразил. Перечитывал славянскую вязь снова и снова, не веря собственным глазам.
Достоверность записи, оригинальность были несомненны.
Он осуществил перевод писаний монастырского монаха, жившего в конце прошлого столетия. И вот что там было написано…
«…Горе нам, грешникам неслыханным. Последние дни наступают. Явные признаки пришествия Антихриста, сводящего, как указано в писании, и огонь с неба, чтобы искусить даже избранных. Горе, горе живущим на земле, ибо в страшной ярости сошел к ним диавол, знающий, что недолго ему царствовать!
Нет любви среди братии монастырской, нет смирения, братия ищет светских наслаждений и непотребностей. Нет жажды духовной, жажды сладкой молитвы Иисусовой, подвига во имя Божие. Вот и проложил лукавый пути к обители святой через сердца неверные, необрезанные.
Дива дивные творятся в обители. Видела братия вихрь огненный в саду над озером.
А из вихря того две фигуры пылающие выходили и в келии женские проникали, в подземелья монастырские опускались. После проклятых посещений адскою серой и смолою воняло больше недели.
И появилась после посещения сатанинского монахиня в женской обители. Странная она, свирепая, бесноватая. К службе не становится вместе со всеми сестрами, бродит в саду, то плачет, то хохочет, то ломает руки. Вот как опутал ее лукавый в сети адские. А еще возможно, что она не бесноватая, а сама диаволица? И внедрил ее вождь аггельского племени в обитель святой братии для искушения, для растления. А еще дружит та чертовка с Марией-монахиней. Тянется лукавое семя к родному корню. Я давно примечаю, что Мария-монахиня неравнодушна к врагу рода человеческого. Ее видения, рассказы о Христе-Владыке (Господи, прости меня, раба недостойного, что вспоминаю Имя Твое Святое вместе с негодными именами) открывают для имеющих глаза, чтобы видеть пути подлые сил преисподних.
И смущает дочь лукавая души монахинь невинных, рассказывает им небылицы о своей прошлой жизни. Будто жила она в мире, которому еще надлежит быть через сто лет.
Утверждает, проклятая, будто тогда уже почти не будет монахов и монахинь, люди станут забывать церковь, будут полагаться на собственные силы, а не на Божью волю, что полетят они к звездам небесным и Господь не ударит по нечестивым змеям огненным молнией праведною. О, горе нам!
Можно было бы изгнать бесов из несчастной дочери лукавого, но она упрямится, не желает, дабы ее исцелили святою молитвою. Утверждает, что здорова, при своем уме, не требует молитв. Чего еще надо, дабы уразуметь, что она — под рукою сил сатанинских. А еще мне странно, что игуменья женской обители Агафия защищает ее, оберегает от кары справедливой, ибо наша братия уже требовала поставить чертовку перед крестом животворящим, чтобы увидеть, как станет корчиться дух черный в ее теле смердящем. Вот и донимает меня мысль неотступная — не замешана ли в деле безбожном и матушка Агафия, Господи, помилуй мя и прости!
Имя той чертовке нарекли Василина, но сама себя она называет Галей Куренной.
Расспрашивали, где ее отец-мать, однако она не могла назвать родни своей. А выдумала адскую историю о том, что жила она, дескать, в грядущем мире. Вот до какой выдумки доходит хитрость лукавого!
А Мария-монахиня тоже семя чертовского. Правда, родители у нее известные, рода она дворянского, но все это ничего не доказывает, ибо сила врага рода человеческого велика, не напрасно же называл его Христос-Владыка отцом лжи. Имя светское Марии-монахини Катерина, а сама себя называет она Юлианой. Не дочка ли она духовная Юлиана-отступника, апостата древнего, сохрани Боже нас и заступи!
А наблюдая за теми чертовками, подслушал я странные речи, кои и уразуметь трудно. Рассказывали дочери ада друг дружке о том, якобы жили они в удивительных мирах и имели там иные имена. И радовались они, и плакали, и целовались. Диво дивное, и только! И тогда я уразумел, что те монахини — грешные ангелы, жившие когда-то на небе, а теперь за грехи свои свергнутые в ад. А из ада послал их лукавый в обитель святую, чтобы братию невинную затянуть в свои сети, вот и распускают небылицы всякие…
И решил я не оскверняться, не жить в опозоренной обители. Похороню себя живьем в пещере, буду ждать там трубы архангела. Уже секира у древа, все признаки налицо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});