7 июня президент США предложил воюющим сторонам собраться на конференцию для обсуждения условий мира. Токио немедленно согласился на предложение Вашингтона. В сложившейся ситуации 30 мая(12 июня) Николай II вынужден был принять приглашение к мирным переговорам. В качестве места переговоров по настоянию Японии был выбран город Портсмут на тихоокеанском побережье США — японцы не желали переносить их в Европу{2187}. Так как завершение войны в ближайшем будущем было очевидно, в Токио решили не отказываться от последней из запланированных операций. Получив после Цусимы безусловный контроль над морем, Япония осуществила вторжение собственно на русскую территорию, которая также стала рассматриваться японскими политиками в качестве возможного трофея войны. Это был Сахалин. К этому времени остров был известен не только своими богатейшими рыбными промыслами, лесами и каменным углем, но и разведанными источниками нефти{2188}. Планы обороны острова были закончены в 1903 году. Они предполагали использование 4 местных команд и 16 дружин из ссыльных и поселенцев{2189}. На самом деле было создано 12 дружин — 8 на Северном и 4 на Южном Сахалине. Формально в каждой числилось по 200 чел.{2190}.
21 июля из порта Отару на Хоккайдо под плотной охраной 3-й эскадры крейсеров вице-адмирала Сичиро Катаока вышел десант. Вплоть до последнего японцы опасались возможных действий владивостокской группы крейсеров{2191}. 10(23) июля 1905 года к Сахалину подошли 4 японских крейсера. На следующий день транспорты начали высаживать на остров 13-ю японскую дивизию — около 10 тыс. штыков при 36 орудиях и 12 пулеметах. Японские части в основном состояли из резервистов старших возрастов, лучшие солдаты были отправлены в Манчжурию. Этот недостаток был компенсирован поддержкой флота — десант полностью владел инициативой. Токио должен был торопится. Считалось, что зимой, осенью и весной воевать на острове практически невозможно. На остров перед десантом было переброшено около 3,5 тыс. регулярных войск при 4 пулеметах, здесь имелось 8 орудий устаревших систем, состояние которых было таково, что они представляли угрозу скорее для собственной артиллерийской обслуги. Регулярные войска не имели времени освоиться на острове, который практически не был нанесен на карту, кроме территорий, прилегавших к немногочисленным дорогам весьма скверного качества.
Население острова к началу века составило уже около 40 тыс. чел., из которых 4 тыс. — местных жителей, 25 тыс. ссыльных, 9 тыс. крестьян (из бывших ссыльных), остальные 2 тыс. — чиновники, военные, торговцы и т. п. Русские отряды вдвое уступали японцам по численности, вчетверо по пулеметам, фактически не имели артиллерии и были рассредоточены по острову. Кроме того, значительная их часть — до 1,5 тыс. чел. носила импровизированный характер. Это были дружинники — бывшие арестанты, которые за участие в обороне Сахалина получали льготы — им списывалось по году из срока наказания за месяц службы. Положение о добровольных дружинах было изложено в приказе Наместника от 28 янв.(10 февр.) 1904 г. Ссыльнопоселенцы получали возможность возвращения домой. Вооружены они были винтовками Бердана-2, у многих из которых были сбиты прицелы. Для учебной стрельбы не хватало патронов. Многие ополченцы не выстрелили ни разу. Обеспечить продовольствием эти отряды также было крайне сложно.
В качестве офицеров в Сахалинском отряде состояли тюремные надзиратели, офицеры резерва и несколько бывших офицеров-каторжан. За несколько недель до высадки вражеского десанта из Манчжурской армии прислали 10 офицеров для проведения боевой подготовки, но у них попросту не хватило для этого времени. Каторжники ненавидели и остров, где они отбывали наказание, и военных, в которых они прежде всего видели бывших конвоиров. Кроме того, эта масса не была единой — сказывалась разница в преступных профессиях, многочисленные землячества и т. п. Японцам это ополчение не представлло угрозы, а вот русским войскам оно могло создать проблемы. Ополченцы были сборищем вооруженных людей, которые не умели (почти все) и не хотели (в подавлющей массе) воевать. Верховное командование поначалу ожидало, что они будут вести партизанские действия в глубине острова (Куропаткин), а затем распорядилось готовиться к отражению атаки на побережье (Линевич).
После высадки десанта выяснилось, что софрмированные дружины наполовину существуют лишь на бумаге — вместо числившихся 200 дружинников в строю в каждой числилось по 120 и даже 80 чел. Отряд не смог выполнить ни одну из этих задач. Плохо подготовленные к ведению боевых действий, дружинники-добровольцы массами разбегались при первых выстрелах. В ходе боев защитники острова потеряли 800 человек убитыми и 4540 пленными, а японцы — 39 человек убитыми и 121 раненого. Отступление при таких обстоятельствах скверно действовало и на регулярные войска, и в результате и 19 июля(1 августа) военный губернатор Сахалина генерал-лейтенант М. Н. Ляпунов капитулировал{2192}. Вместе с ним сдалось 64 офицера, 3819 нижних чинов и дружинников, включая нестроевых, японцы получили, кроме винтовок, 2 полевых орудия и 5 пулеметов{2193}.
Наиболее серьезным противником для передвижения пехоты противника стали бездорожье, мухи и комары. Аборигены острова поддержали японцев{2194}. По отношению к русским оккупанты вели себя очень жестко — они грабили, жгли, брали заложников и публично казнили их. Крестьян выгоняли на работы, за которые платили едой из трофейных складов. На острове была введена японская иена{2195}. Несколько лучше действовала немногочисленная дружина на Камчатке — местные жители, охотники разгромили небольшой японский десант на полуостров, но вслед за ними в Авачинскую губу вошли два крейсера, и ополчение вынуждено было уйти в горы{2196}.
Таким образом, часть своей программы от 30 марта Япония все же выполнила — ее войска оккупировали Сахалин до начала переговоров о мире. Перед русской дипломатией была поставлена задача избежать заключения унизительного для достоинства России мира, и защитить ее основные интересы на Дальнем Востоке. «Если же русские интересы, — писал 20 июня 1905 г. В. Н. Коковцов В. Н. Ламздорфу, — понимая их в смысле нашего отказа от поступательной политики на Дальнем Востоке при сохранении непрерывной связи Сибири с Тихим океаном, будут соблюдены, то, казалось бы, не должно быть препятствий к тому, чтобы достигнуть искреннего мирного согласия на продолжительный, если не безгранично-долгий срок. С экономической и культурной точек зрения к жизненным интересам России на Дальнем Востоке необходимо, по моему мнению, в настоящее время причислить, независимо от неприкосновенности русских границ и державных прав России относительно Владивостока, Уссурийского края и других местностей, а равно отсутствия ограничений для содержания флота на Дальнем Востоке, — сохранение в нашем полном распоряжении или в крайнем случае под нашим исключительным влиянием рельсовой линии, соединяющей Владивосток с Сибирской железною дорогою, а равно пароходные сообщения, связывающие эту линию с русскими владениями по Сунгари»{2197}. Гарантировать достижение подобных результатов летом 1905 г. никто не мог.
Глава 31. Портсмут. Переговоры и мир
Русскую делегацию на русско-японских переговорах, после отказа нескольких профессиональных дипломатов от предложений, сделанных императором, возглавил С. Ю. Витте{2198}. Николай II пошел на это назначение с трудом, и только после второго представления, сделанного Ламздорфом{2199}. Наряду с Витте, в делегацию вошли также барон Р. Р. фон Розен и Ф. Ф. Мартенс. Глава русской делегации оказался в трудном положении. Американская пресса единодушно сходилась в том, что японские требования о выплате контрибуции являются абсолютно справедливыми{2200}. С другой стороны, император был категорически против уступок русской территории и выплаты военных издержек{2201}. Делегация отплыла в Америку из Шербурга на борту немецкого парохода «Kaiser Wilhelm der Grosse». Уже на борту ее сопровождали журналисты. Витте охотно общался с ними. Он был невозмутим и спокоен{2202}. К моменту приезда в Нью-Йорк, новости, которые глава делегации получал от Коковцова, не настраивали на положительный лад: японцы продолжали занимать Сахалин и частично высаживались напротив острова на материке, по мнению Петербурга, существовала опасность движения противника на Владивосток и овладения им, а также вытеснения Линевича из Манчжурии и полной оккупации ее{2203}. Поражение России было очевидным, внешнеполитическая обстановка накануне переговоров — неудовлетворительная.