– Твоя мать не по собственной воле покинула короля Маркуса, она любила его, – вдруг огорошив меня, начал свой рассказ Дориан.
Скрипя подошвами по застывшему на морозе снегу, мы пробирались к загадочным сугробам, минуя склон. Чем ближе мы подступали, тем отчетливее становились очертания погребенных во льдах домов заброшенной деревни.
– Твой отец испугался за жизнь любимой, узнав о пророчестве. Элеонор стала бы первой мишенью для неблагих фейри. – Дориан бросил на меня мимолетный взгляд из-за плеча, в котором промелькнуло сочувствие.
Я внимательно слушала принца, не смея перебивать. Мы наконец-то вышли на ровную поверхность, но Дориан не спешил разжимать мою руку, да и мне не хотелось лишаться его тепла в этом царстве льда.
– И тогда Благой Король принял самое тяжелое решение в своей вечной жизни – отпустить любимую. Спрятать ее в мире смертных, где неблагим будет труднее до нее добраться. Маркус отправил своих лучших послов к друидам, чтобы те уговорили их взять под защиту Элеонор.
– Друиды безжалостно убили мою маму и чуть не прикончили Артура, – резко возразила я, тряхнув волосами, будто его слова не укладывались у меня в голове. – Этим, – выхватив свой кинжал из-за пояса, я демонстративно прокрутила его в ладони, чтобы эмблема друидов поймала отблеск огня Дориана, – они пронзили ее сердце.
Принц тут же отскочил от меня, почувствовав опасность, исходившую от смертельного для фейри оружия. Зашипев на кинжал, словно зверь, он попятился, но потом, вдруг передумав, подступил ко мне и сжал лезвие кинжала рукой.
От удивления я широко распахнула глаза. Тоненькая струйка крови потекла по запястью Дориана к рябиновой рукоятке, пачкая рукав моей накидки красным.
Кровь принца шипела на морозе, как кислота, падая в снег. А легкие заполнял тошнотворный металлический запах, но лицо фейца оставалось бесстрастным.
– Дориан… – растерянно пролепетала я, не отрывая глаз от стекавших по кинжалу алых капель. Он вздрогнул, и я неожиданно поняла, что впервые обратилась к нему по имени. Мои щеки залились румянцем.
Феец отпустил кинжал. Его ладонь пересек уродливый длинный разрез, из которого не останавливаясь сочилась кровь, а края раны странным образом обуглились. Он сжал руку в кулак, нахмурив брови.
– Видишь, Агнес, я – фейри, не переношу железо и дерево рябины, а значит, не могу лгать! – рявкнул принц. От стали в его голосе у меня сжалось сердце.
Дориан отвернулся. Оторвав черный лоскут от своего плаща, он принялся перевязывать рану, а я так и продолжила стоять, в недоумении раскрыв рот.
– И впредь прошу не сомневаться в моих словах.
Даже не взглянув на меня, принц двинулся дальше, жестом руки приказав мне следовать за ним.
Отойдя от шока, я вытерла окровавленное лезвие краем накидки и, убрав оружие за пояс, вновь побрела за надменным фейцем.
Добравшись до перекошенных остатков ледяной арки, когда-то служившей входом в опустевшую деревню, я остановилась. Дориан изящно повел здоровой рукой, и по периметру деревушки в остатках уличных фонарей загорелся огонь, разгоняя сгустившийся над загадочным местом сумрак.
Не знаю почему, но от этой деревни у меня волосы на макушке встали дыбом. Обняв себя руками, я настороженно двинулась вперед.
Благой Принц дожидался меня возле первого погребенного во льдах дома, его окна были разбиты, а мощенная черепицей крыша сорвана.
Где раньше в этом забытом всеми месте тянулись улицы или шумели торговые площади, разобрать было невозможно, все было плотно заметено снегом. Но самое жуткое, на что наткнулся мой опасливый взгляд, – это многочисленные сугробы в человеческий рост, разбросанные по всей деревушке.
Я уже видела подобное, когда Эллин, сражаясь с веспертио и армией Двора Дикой Охоты, использовал свою магию. Проглотив ком в горле, я развернулась к Дориану, подпиравшему собой стену разрушенного дома.
– Что… что это за место?
– Здесь погибла моя семья, – голосом, полным скорби и уныния, ответил принц.
Практически ощутимое напряжение повисло в воздухе. Мне необходимо было знать правду. Знать, что здесь произошло. Магия ветра окутала меня, не было смысла притворяться смертной перед Дорианом, ведь он знал обо мне все и даже больше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Взмах руки, и порыв ветра смел слой снега, покрывавший странные фигуры.
Сугробы обнажились, явив замерзших мужчин, женщин и даже детей – фейри, чьи мертвые белесые глаза, полные страха и боли, взирали на меня сквозь толщу льда.
Пронзительный крик ужаса вырвался из недр моего тела, и я попятилась, пока не уперлась спиной в горячую грудь принца. Дориан обхватил меня руками, но я не сопротивлялась, ведь ноги меня больше не держали.
Я стояла, спрятав лицо, а принц успокаивающе гладил меня по плечу. Кажется, он что-то мне шептал, но я слышала лишь гул крови, стучавшей в висках.
– Что здесь произошло? – запинаясь, спросила я, жаркие объятия принца моментально согрели меня, унимая дрожь в коленях. – Почему?
– Эллин когда-нибудь говорил тебе, как погибли его родители? – Внезапный вопрос принца снова привел меня в ступор. Дориан развернул меня к себе так, чтобы я могла заглянуть в его невероятные глаза. Мы были так близко друг к другу. Слишком близко. Я поспешно отступила на пару шагов, но, оставшись без согревающих прикосновений, тут же задрожала, чувствуя, как мороз защипал лицо.
– Да. Он рассказывал, что его отец погиб во время Великой Войны, а мать, не примирившись с его смертью, свела счеты с жизнью.
Неожиданно Дориан зашелся приступом грубого смеха, сжимая и разжимая раненую руку, словно боль помогала ему сосредоточиться.
– Эллин убил их, своих родителей. – Удар, сильный и болезненный, застал меня врасплох. – Он всегда считал своего отца слишком мягким, сердобольным. Эллин жаждал господства, он с детства был весьма одарен в магическом плане, но ему было мало, он мечтал получить силу неблагих прародителей.
Я шумно выдохнула, прижав руку к занывшей груди.
– И вот грянула война – прекрасная возможность сместить своего отца с трона, ведь неожиданную смерть короля всегда можно списать на заговор врагов. – Дориан покачал головой, мол, это очевидно. – И Эллин не упустил такую возможность. Оставшись с отцом наедине в Зале Соглашений, он бессердечно расправился с ним, а Неблагому Двору объявил, что короля убил шпион Александра.
В моих глазах потемнело. Схватившись рукой за ближайший фонарный столб, я привалилась к нему, удерживаясь от падения, а Дориан неумолимо продолжил уничтожать меня:
– Свою мать он заключил под стражу, чтобы королева не смогла помешать его коронации. Для любящей жены и матери смерть мужа и предательство сына стали непосильной ношей, и бедняжка покончила с собой. – Голос Дориана стал хриплым, его цветные глаза встретились с моими. Я плакала, уже не сдерживая громких всхлипов и завываний.
– Эллин не мог так поступить со своей семьей. Он любил родителей. Я видела, как тяжелы для него воспоминания, связанные с ними. Всему этому должно быть логичное объяснение, – в перерывах между рыданиями выдавила я, скользя пальцами по холодному столбу.
На лице Дориана отразилось сочувствие. Он не стал отвечать на мои нелепые оправдания и, глубоко вздохнув, снова пустился в рассказ, окончательно разрушивший мои последние надежды:
– Заполучив титул и силу отца, Эллин выступил против Двора Дикой Охоты. В момент нападения Александра на Зимний Двор моя семья гостила у тетушки – маминой сестры, – Дориан прикрыл глаза, погружаясь в тяжелые для себя моменты прошлого. – Как ты уже поняла, они обе были рождены на огненных землях. Моя мать повстречала отца на королевском приеме, когда тот приезжал вместе с двоюродным братом – королем Маркусом – к Александру с дипломатической целью. Смежные браки не особо ценились при Благом Дворе, тем более с огненными фейри, так что они скрывались, пока моя мать не забеременела. Тогда отцу пришлось увезти ее к себе на родину. А ее сестра вскоре вышла замуж за неблагого фейца, несущего службу на границе меж Дворов. Так они оказались здесь. – Принц обвел взглядом окрестности деревни. – В тот несчастливый день я повздорил с сыном одного благого лорда. Мальчишка глумился над моей нечистой родословной, за что и получил. Отец отчитал меня за непристойное для дофина поведение и оставил в замке.