Многочисленные статуи на аху все без исключения смотрели внутрь острова, дворик служил центром ритуала. В предшествующем периоде ритуалы сосредоточивались перед обращенной к морю высокой стеной, точно ориентированной по солнцу. Щели между огромными прямоугольными и многоугольными блоками заделывались тщательно подогнанными камнями; грани со стороны фасада были гладкие, чуть выпуклые. Нигде в Полинезии не найдено ничего подобного этой чрезвычайно совершенной каменной кладке. На некоторых островах можно увидеть стены из тесаного камня, но отделка не идет ни в какое сравнение с пасхальской, и они не ориентированы по солнцу. Зато стены с щебневым заполнением, ориентированные по солнцу, с облицовкой из мастерски обтесанных и пригнанных плит, как в раннем периоде Пасхи, широко представлены в Перу доинкского периода от долины Куско и Руми-Кольке до Оллантай-Тамбо и Тиауанако.
Бак предлагал считать предшественниками пасхальских изваяний немногочисленные, в рост человека каменные статуи Маркизских островов (Те Ранги Хироа, 1959[6]). Как показано в предыдущей главе, новейшие раскопки и углеродные датировки опровергают эту гипотезу. Маркизские платформы и истуканы появились уже после той поры, когда на Пасхе началось ваяние статуй среднего периода. Когда на острове Пасхи рождались изваяния раннего периода, ни на одном из остальных островов Тихого океана не было каменных исполинов, зато огромные каменные фигуры под открытым небом были характерной чертой святилищ на северо-западе Южной Америки. Мы уже видели, что неполинезийские типы статуй пасхальского раннего периода очень близки скульптурам Тиауанако.
Сложные погребальные обряды крохотного острова Пасхи весьма примечательны, и найденные Мэллоем сначала перед ориентированной по солнцу стеной в Винапу, а затем перед другими пасхальскими аху смежные каменные гробы с многочисленными кремированными останками добавили новые данные (Mulloy, 1961[231]). Кремация известна в Новой Зеландии, в остальной Полинезии не обнаружена; спорадически отмечена в Меланезии и в некоторых западных областях Южной Америки (Ferdon, 1961[112]). Неизвестны в Полинезии и обычные для Пасхи лодковидные могильники из толстых стен с щебневым заполнением и длинной полостью посередине, предназначенные для вторичного погребения (Geiseler, 1883; Ferdon, 1961[120, 112]). Нет в остальной Полинезии и цилиндрических башен с ложным сводом, которые на Пасхе называют тупами и которые в точности повторяют южноамериканские погребальные башни-чульпы, изобилующие в области Тиауанако.
Обращаясь к жилым постройкам, снова увидим совсем не полинезийскую картину. Разбирая типы пасхальских домов, Фердон пишет: «Одна из черт, так явственно отличающих комплекс материальной культуры острова Пасхи от культуры других полинезийских островов, — многообразие жилых построек… тот факт, что во всей своей конструкции каждый из этих типов оказывается уникальным в Полинезии, порождает еще одну проблему, которую вряд ли можно объяснить независимым развитием» (Ferdon, 1961[112]). Один из основных ранних типов жилищ, особенно часто встречаемых в восточной части острова, — круглые каменные дома с низкими, толстыми стенами с щебневым заполнением, с встроенными погребами и входом через крышу, которая, по-видимому, была конической и делалась из камыша. Местами такие круглые дома примыкали друг к другу смежными стенами, и получались поселения с единообразной планировкой (Skjölsvold, 1961; Ferdon, 1961[283, 112]). В полинезийской архитектуре ничего подобного нет зато эти дома во всем, вплоть до такой детали, как вход через крышу, схожи с круглыми толстостенными смежными домами на обращенных к океану склонах гор ниже Тиауанако (Ferdon, 1961; Bruayn, 1963[112, 48]). Столь же видное место занимали длинные лодковидные жилища из плит, со срубовой кладкой в острых углах, с кровлей ложным сводом и входом через подобие туннеля сбоку. Культовое селение Оронго — наиболее сохранившийся образец этой важной неполинезийской конструкции, но и в других частях острова наблюдались отдельные постройки и даже руины целого поселения такого рода (Thomson, 1889; Ferdon, 1961[307, 112]). Пасхальские камышовые хижины в отличие от крытых травой полинезийских построек из жердей были не прямоугольными и не овальными, а сохраняли лодковидный контур древних каменных домов, в которых заостренные концы были обусловлены самой конструкцией. Таким образом, своеобразная форма, применение южноамериканского камыша тотора, настилаемого на жерди, вставленные в ямки тесаных, тщательно подогнанных бордюрных камней, — все это отличает пасхальские жилища даже исторической поры от жилищ остальной Полинезии (Mulloy, 1961; Smith, 1961; Skjölsvold, 1961; Heyerdahl, 1961[231, 290, 283, 151]). Вездесущие базальтовые бордюры паенга принадлежат к наиболее характерным археологическим памятникам Пасхи; в других частях Полинезии параллелей нет Такие же камни с высверленными на узкой стороне ямками использованы повторно как строительный материал в стенах культовых платформ и на Пасхе, и в Тиауанако (Heyerdahl, 1976[154]).
Обнаруженный археологами своеобразный пасхальский очаг, совсем не похожий на общую для всей Полинезии земляную печь, складывали из установленных торчком плоских прямоугольных камней. Наполовину врытые в землю, они образовали квадрат или пятиугольник и в точности повторяли типичную конструкцию, известную по раскопкам жилищ древнего Перу (Heyerdahl and Ferdon, 1961; Izumi and Sono, 1963[155, 174]).
Стало обычным приписывать неожиданное наличие на Пасхе каменных домов, искусно выложенных мегалитических стен и огромных изваяний особенностям эволюции на острове, где не было дерева для резьбы и строительства. Эта гипотеза, как уже говорилось, больше не годится. Исследования пыльцы показали, что в прошлом остров был сплошь покрыт исчезнувшими затем деревьями и кустарниками, даже пальмами, и первопоселенцы начали с того, что расчищали огнем участки для карьеров и каменных сооружений.
Население Пасхи явно придавало важнейшее значение характерной черте одной линии предков, которые искусственно растягивали мочки ушей. Этот обычай отражен во всех каменных изваяниях среднего периода, и по сей день пасхальцы выделяют составляющую меньшинство населения группу, связывающую свое происхождение с «длинноухими», в отличие от потомков победоносных «короткоухих». Островитяне продолжали удлинять уши вплоть до исторической поры; очевидно, обычай передавался по материнской линии, поскольку племенные предания утверждают, что от избиения во рву Поике уцелел только один «длинноухий», тогда как женщины, а возможно и дети, были ассимилированы победителями.