Она дала отбой и прочитала милое, шутливое письмо от Айвена с новыми фотографиями Феллини и Мерфи. Ответила, но решила о бывшем муже пока не писать – вплоть до прояснения обстоятельств.
Обстоятельства не замедлили проясниться. Через несколько дней после Иры позвонил Леван.
– Надо поговорить.
– Говори, – невозмутимо предложила Этери.
– Это не телефонный разговор. Я приеду.
– Нет, давай на нейтральной территории. Встретимся в клубе, как в тот раз.
Он недовольно засопел, но согласился. Договорились на послезавтра. Нажав на кнопку отбоя, Этери немедленно перезвонила Герману Ланге. Он ее успокоил и обнадежил. А на следующий день Этери съездила повидаться с адвокатом Понизовским.
К встрече с Леваном она подготовилась, как к генеральному сражению. Даже купила серьги и кольцо, выложенные лилово-зелеными камешками. По сравнению с брошью от Тиффани гарнитур выглядел дешевкой, но по цветовой гамме подходил и вообще смотрелся неплохо.
В день свидания рано утром Этери отправилась в салон «Зина», там ей сделали сложную, изысканную прическу, маникюр и макияж. В обеденный зал клуба она вошла во всеоружии, чувствуя себя красивой и опасной.
– Здравствуй, Леван. Я тебя слушаю.
– Хочешь что-нибудь? – спросил Леван.
У Этери живот сводило от голода и волнения, она выехала из дому затемно, чтобы поспеть в салон, но заказала только чашку кофе. Левану пришлось сделать то же самое.
– Итак?
Он долго молчал, на его лице Этери видела то же недовольное, надутое выражение, какое часто замечала у старшего сына. Не надо далеко ходить, чтобы понять, в кого пошел Сандрик. Бабушка сыграла лишь опосредованную роль. Папины гены проявились.
«Ну ты что, сама не понимаешь? – говорил Леван всем своим видом. – Обязательно надо меня заставлять?»
Этери терпеливо ждала. Она вынула сигариллы, просто чтобы чем-то занять руки, и вдруг поняла, что совершенно не хочет курить. Вот и отлично.
– Кристина ушла, – родил наконец Леван. – Она…
– …нашла себе навозную кучку пожирнее, – ласково подсказала Этери. – Да, мне говорили. Мне очень жаль.
– Жаль?! И это все, что ты можешь сказать?
– А чего ты еще хотел? – удивилась Этери.
– Этери, не играй со мной. Ты же не хотела меня отпускать…
– А теперь отпускаю. На все четыре стороны.
– Злорадствуешь, да? Когда мне плохо…
– Леван, я не злорадствую. Мне правда жаль, что ты остался один. Но я не представляю, чем тебе помочь.
– Я хочу вернуться домой, – решился Леван.
– Дом – не то место, куда ходят по нужде.
– Мстишь? Я так и знал.
Принесли кофе. Бывшие супруги не обратили на него внимания.
– Я не мщу, – покачала головой Этери. – Найди себе кого-нибудь… вернее Кристины, я буду рада.
– Не нужен мне никто! – Леван начал сердиться. – Мне нужна моя семья!
– Вспомнил о семье? А где ты был год назад, больше года, когда Никушке было семь? Ему уже стукнуло восемь, а ты опять не вспомнил. Только теперь и он тебя забыл. И я не буду ему напоминать. Ты не представляешь, каких трудов мне стоило их успокоить, как-то примирить с твоим уходом. Я не стану крутить педаль назад. У тебя больше нет семьи, Леван.
– Перестань, – поморщился Леван. – Ты просто хочешь меня помучить.
– Не хочу я тебя мучить. Но я уже не та дурочка, что рыдала и валялась у тебя в ногах, чтобы ты не уходил. Все кончено. Поезд уехал и рельсы забрал.
– У тебя кто-то есть? – спросил он угрюмо.
– Да, у меня кто-то есть, – спокойно ответила Этери.
Глаза Левана налились кровью.
– Как ты могла? Ты моя жена…
– Бывшая. Ты же сам ушел.
– Я мужчина, мне можно.
– Не смеши, вспомни, какой век на дворе. Раз тебе можно, то и мне можно.
– Ладно, это дело прошлое. – Леван усилием воли овладел собой. – Я хочу вернуться…
– Ошибаешься, это дело будущее. Я за него замуж собираюсь.
– Как замуж? Ты не можешь… Кто он?
– Ты его не знаешь. – Этери пристально следила за бывшим мужем. – Он англичанин.
– Англичанин? Да ты рехнулась! Они все педерасты!
Этери засмеялась.
– Знаешь, я тоже так думала. Но этот – стопроцентный мужик, уж поверь.
– Ты с ним спала.
– Я много чего с ним делала, но не спала. Вот уж чего не было, того не было.
Минута прошла в молчании. Леван старался успокоиться.
– Я прощу, но в последний раз. Только ради детей.
– Ты-то, может, и простишь, но я не прощу.
– Я убью его, – пригрозил Леван.
– Давай без драм, – предложила Этери. И вдруг собственные слова напомнили ей кое-что. – У меня к тебе один вопрос: это ты заказал Рустему Савву Цыганкова?
– Никого я не заказывал. Нечего было с ним спать.
Чистая, святая ложь сама собой соскользнула с языка Этери. На этот раз она не чувствовала никаких угрызений.
– Я с ним не спала.
– Не ври. Я вас видел.
– Где ты нас видел?
– В «Цвете ночи», – буркнул Леван.
– Я тоже вас с Кристиной видела. И что?
– Не финти. Вы ушли вместе.
– И что? – повторила Этери. – По-твоему, это значит, что я с ним спала?
– А что, нет?
– Нет. Я подвезла его до дому и поехала на Рублевку. Ты убил его ни за что.
– Никого я не убивал! – возвысил голос Леван.
– Не кричи, на нас смотрят. Это ты натравил на него Адырханова.
– Я только просил разобраться, – проворчал Леван.
– «Разобраться» на вашем языке значит «убить».
– Да не просил я убивать! – опять не сдержался Леван. – Я думал, Рустем бока ему намнет, и все. Нечего было спать с моей женой.
– Бывшей женой. Ладно, теперь уже назад не вернешь, но повторяю в последний раз: я с ним не спала. А его смерть на твоей совести. Я никогда не вернусь к тебе, Леван.
Этери сделала движение уйти. Леван схватил ее за руку и удержал.
– Не так быстро. Я не дам тебе выйти за англичанина.
– А как ты мне помешаешь?
– Детей отберу. Хочешь увезти их в Англию? Не выйдет.
Этери недаром созванивалась с Германом и ездила накануне к адвокату.
– Слушай меня внимательно, Левушка. Помнишь, ты оставил мне семнадцать процентов акций, а я потребовала двадцать четыре? Ты так спешил от меня избавиться, что ни о чем не подумал. А теперь у меня на руках законные двадцать пять процентов плюс одна акция. Даже не одна, у меня блокирующий пакет. – Этери вынула из объемистой сумки тонкую файл-папку и извлекла из нее документ. – Сейчас ты мне подпишешь бумагу… Я хочу установить единоличную опеку над детьми.
– Ни за что, – отрезал Леван.
– Нет? Я вижу, ты невнимательно слушал, а я ведь просила. Я готова отдать акции тебе. Бесплатно. А не подпишешь, продам их твоим конкурентам.
– Ничего ты не продашь. У меня доверенность.
– Я ее отзываю.