острыми и вызывали желание их проредить. Настолько сильное желание, что кончики пальцев уже зудели. Раздражение, вызываемое княгиней, только усиливалось при каждом ее появлении, но я усиленно тренировала выдержку.
– Волков уехал, – напомнила я.
Охрану я воспринимала уже конвоем. Дом – гимназия – дом – вот весь мой ежедневный маршрут. И это бесило настолько, что я чувствовала себя кошкой, которой нужно гулять самой по себе, без присмотров и одергиваний. Гуляние рысью у дома Владимира Викентьевича не помогало: клетка – она и есть клетка. И никакие увещевания о грозящих жутких опасностях на меня уже не действовали. Хотелось свободы, а не корзинки с мягким матрасиком и мисочки с теплым молоком.
– Как уехал, так и приедет, – отрезала Рысьина. – Я ему не настолько доверяю, чтобы успокоиться. Прекрасно, просто прекрасно…
Последние слова были обращены к модистке и ее помощнице, которые подкалывали по указанию княгини мое будущее бальное платье в нужных местах. Из-за этого приходилось стоять столбиком, иначе я рисковала заполучить булавку в место ненужное, но жизненно важное.
– Разве что декольте поглубже? – задумчиво протянула Рысьина.
– Не стоит, ваша светлость, – запротестовала модистка, бойкая особа с блестящими черными глазами, которые успевали заметить все и вся. – Не к лицу столь молоденькой барышне примерять на себя фасоны, подходящие только для замужних особ. Будет вульгарно смотреться.
– На мой взгляд, оно и без того слишком глубокое, – проворчала я.
Не то чтобы меня это смущало или вид открывался некрасивый – напротив, в этом платье, даже недошитом, я самой себе казалась принцессой из сказки. Но участвовать в планах Рысьиной и устраивать свою личную жизнь по ее указке? Увольте. Это уже не сказка, это роман ужасов получается.
– Мы кружевами прикроем, – напомнила модистка. – Будет достаточно скромно, но… – Подобострастный взгляд на Рысьину. – Внимание привлечет, что и нужно вашей светлости.
Светлость неохотно кивнула, признавая правоту:
– Успеваете к сроку?
– Обижаете, ваша светлость. Еще одна примерка – и все.
Они в четыре руки стали осторожно снимать с меня подогнанное платье, чтобы и наметки не сбить, и не уколоть. Делать это пришлось под тяжелым взглядом Рысьиной, поэтому весь процесс прошел в рекордно короткие сроки и вскоре в гостиной Владимира Викентьевича, которая выполняла роль примерочной, мы остались вдвоем с княгиней. Я молча одевалась, желая свести наше общение к минимуму, княгиня же расхаживала по гостиной, бросая на меня загадочные взгляды, словно собираясь в чем-то признаться.
– Этот бал очень важен для Рысьиных, – наконец заметила она. – Постарайся сделать правильный выбор. Иначе…
– Иначе что?
– Иначе за тебя его сделаю я, – чуть раздраженно бросила она. – Лиза, неужели ты не поняла, что игры закончились? Я не собираюсь уступать тебя ни Волковым, ни тем более Хомяковым.
И ради того, чтобы мной не делиться, она готова выпихнуть меня, не особо разбираясь за кого, лишь бы не принадлежал к ненужным кланам?
– Создается впечатление, что вы меня ненавидите.
– Что? – с изумлением спросила она. – Ненавижу? С чего ты выдумала этакую дичь?
– С вашей глупости о моем замужестве.
– Это не глупость, а насущная необходимость, – отрезала княгиня. – Другой бы я даже выбора не предложила, подобрала бы сама, исходя из нужд клана, а тут учитываю твои интересы. Юрию Александровичу я запретила к тебе приходить, Песцов у нас теперь тоже персона нон грата – все, как ты хотела.
– Ой, бабушка… – закатила я глаза к потолку. – Можно подумать, вас так заботят мои интересы.
Потолок выглядел чистым и недавно побеленным и всяко был куда интереснее стоящей напротив женщины. Розетка под люстру так вообще выглядела произведением искусства: тонкие завитушки складывались в изящный узор, могущий служить украшением даже в царских палатах.
– Именно твои, – возмущенно сказала Рысьина. – Вожусь с тобой, как с маленьким ребенком. И все почему?
– Почему?
– Потому что именно в тебе я вижу будущую главу клана.
Воспользовавшись моим потрясением, она сунула мне в руки толстенную папку и величественно, но быстро удалилась, то ли давая мне время прийти в себя, то ли опасаясь, что я от так внезапно свалившегося счастья могу нанести ей тяжелые телесные повреждения. Но я лишь отстраненно подумала, что бежать нужно не просто срочно, а очень срочно, и поднялась к себе, где открыла папку и все-таки выругалась.
Почему-то я ожидала, что там будут какие-то документы или сводки, касающиеся клана. Но нет, там оказалось досье на женихов. Да какое! На каждого – по толстенькой стопке, со всеми увлечениями и привычками, с точным весом и ростом, любимыми блюдами, композиторами, поэтами и писателями. На последние пункты я обратила особое внимание, поскольку все фамилии казались незнакомыми, разве что кроме тех, что мы проходили в гимназии. Но чего в папках не было, так это хоть маленьких фактов, отрицательно характеризующих кандидатов, зато добавились фотографии, в том числе не просто портретная съемка, а на фоне какого-нибудь пейзажа, где претендент на мою лапу занимался каким-нибудь серьезным или не очень делом. Один так вообще стоял на пляже в таком смешном полосатом купальном костюме со штанинами до колен. Наверное, Рысьина возлагала на этого кандидата особые надежды, если посчитала приличным мне такое показывать. Или посчитала, что на атлетичную фигуру я клюну скорее, чем на толстенького Песцова? Но кроме неплохой фигуры у этого Боброва были еще изрядно выпирающие зубы и усы. Длинные, лихо закрученные в кольца усы вызвали у меня неудержимый смех. Кроме этого, поводов для веселья не было: Рысьина почти прямым текстом заявила, что я должна сделать выбор на балу или она сделает его за меня.
А значит что? Значит, на бал идти нельзя. Удирать надо до него. Только как и куда?
В Царсколевск на поезде? Но едет он не сказать чтобы очень быстро, и меня с высокой вероятностью вычислят и снимут с поезда, даже если я буду под личиной. Не так много желающих воспользоваться услугами «чугунки», чтобы не проверить всех. Но даже если я пройду через мелкоячеистое рысьинское сито, мне придется скрываться почти год, никого не вмешивая. Где? Как? Идей не было совершенно. Но и сидеть, дожидаясь непонятно чего, было нельзя.
Я набросила на себя полог отвода глаз и спустилась. Через парадный вход было не выйти: мало того что рядом с ним сидел охранник, готовый в любой момент подхватиться, чтобы составить мне компанию, так и на улице наверняка кто-то негласно следил за домом и вряд ли не обратил бы внимания на хлопнувшую дверь. Но был еще черный ход…
Я набросила пальто и выдвинулась к нему. Проскочить удалось легко: как раз