Читать интересную книгу Сделка Райнемана - Роберт Ладлэм

Но обречь ее на провал – еще не все.

За «Тортугасом» стоят люди. Люди, достойные кары. И всех их необходимо вытащить из темных, грязных тайников на солнечный свет. Если еще остается какой-то смысл в том, что происходит, если не впустую прошли все эти годы, ознаменованные горем, страданиями, страхом и смертью, то все эти лица должны предстать перед миром в их подлинном, непристойном обличье.

Рассчитывать на это имеют право народы всей земли. Все те, – а их сотни тысяч с обеих сторон, – кому придется доживать свой век с боевыми ранами на теле.

Они должны понять наконец, ради чего и во имя чего проливали свою кровь.

Дэвид возложил на себя нелегкую миссию. Ему предстояла схватка с людьми, заправлявшими тайно «Тортугасом». Но в борьбе с ними он не мог опираться на одни лишь устные показания какого-то фанатика-еврея. Слова Ашера Фельда, руководителя местного отделения «Хаганы», не являются, по существу, свидетельствами в юридическом смысле данного термина. Фанатики – люди сумасшедшие. Мир же достаточно уже насмотрелся и на фанатиков, и на сумасшедших, тем более что между ними нет никакой разницы. Их гнали прочь. Их убивали. Или делали и то и другое.

Дэвид понимал, что выбора у него нет.

Когда он встретится лицом к лицу с людьми, стоящими за «Тортугасом», то не станет ссылаться на слова Ашера Фельда. Как и на шифровки, вводящие в заблуждение непосвященных, или распоряжения, которые допускают сотни различных интерпретаций.

Эти люди не останавливаются ни перед чем: идут на прямой обман, прибегают к самым подлым уловкам и манипулируют своими подчиненными, перемещая их с места на место.

При встрече с ними он будет опираться только на то, что увидит сам и в чем убедится лично. Он – прирожденный свидетель. И посему представит им неопровержимые доказательства. А затем сокрушит их, своих противников.

Но для этого ему нужно прежде всего пробраться на стоявший в Очо-Кале траулер. Тот самый траулер, который должен быть взорван при первой же попытке выйти из порта для встречи с немецкой подводной лодкой.

В том же, что траулер рано или поздно попытается выйти в открытое море, Дэвид не сомневался: люди с фанатичным сознанием непременно потребуют этого. И если такая попытка окажется успешной, то у него уже не будет никаких вещественных доказательств. Доказательств, которые он смог бы предъявить как улику.

И потому он должен сейчас же, как можно быстрее, попасть на борт этого судна, пришвартованного в данный момент к одному из причалов.

* * *

Дав последние указания Леону, Сполдинг скользнул в теплую, маслянистую воду Рио-де-Ла-Платы. Эжен останется в машине – поведет ее в случае нужды. Если в течение полутора часов Дэвид не вернется, он отправится на военно-морскую базу и сообщит там дежурному офицеру, что Сполдинга задержали на борту траулера. Арестован американский агент.

В подобной стратегии была своя логика. Согласно поступившему на базу распоряжению первостатейной важности – приказу из «Фэрфакса» – Дэвид должен быть немедленно разыскан и препровожден в Ла-Боку. К тому времени, когда Леон сможет прибыть на базу, будет уже три тридцать утра. Выслушав его сообщение, офицер тотчас же вспомнит о том, что «Фэрфакс» требует от них принятия быстрых и решительных мер. Без чего и нельзя обойтись в сложившейся ситуации, особенно если учесть, что операция по освобождению Сполдинга должна начаться в три тридцать утра, а местом действия станет территория порта нейтрального государства.

Это был мост, какие Дэвид всегда пытался возводить перед сверхрискованным внедрением в стан врага. В данном случае он сознательно шел на компромисс с суровой действительностью, чтобы хоть как-то подстраховаться на случай провала. Сказывались уроки, вынесенные им из опыта его работы на севере Пиренейского полуострова.

Конечно, ему не хотелось бы подобного развития событий. Имеется слишком уж много путей вывести его из игры. Возможно, конечно, что заправилы «Тортугаса», – а таких и в Вашингтоне, и в Берлине немало, этих перепуганных насмерть людей, – и не станут лишать его жизни. Но имеются и другие варианты. В общем, в лучшем случае ему предложат сделку, в худшем же... Провалить операцию «Тортугас» – это еще не все, все – это обвинительный акт.

Пистолет оторванным от рубашки краем привязан к голове, одежда – в зубах. Плывя брассом в сторону судна, Сполдинг старался держать голову как можно выше, чтобы не замочить оружия. «Прогулка» была не из приятных. В рот, несмотря на все его ухищрения, то и дело проникала грязная, смешанная с бензином вода. И в довершение этого он еще должен был отгонять от себя касавшегося его своей мордой огромного морского угря, привлеченного непонятно откуда взявшейся белой плотью, барахтавшейся на его охотничьей территории.

Но что бы там ни было, Сполдинг добрался наконец до злополучного траулера. Вокруг – тишина, лишь волны чуть слышно плескались в кромешной темноте. Напрягая зрение и слух, чтобы уловить на палубе малейшие признаки жизни, он поплыл к корме.

Тишину по-прежнему ничто не нарушало, если не считать мерного плеска ударявших о борт судна волн.

На палубе горел свет, и это все. Никакого движения, – не заметно даже перемещающихся в пространстве теней. И не звучало ничьих голосов. Только лампочки на черных проводах меняли в такт качке свое положение. По левому борту от кормы до середины судна тянулись два толстенных каната, к которым примерно через каждые десять футов были привязаны свисавшие вниз веревки. Манильская пенька, послужившая материалом для изготовления и тех и других, почернела от смазочных масел и нефти.

Подплыв поближе к корме, Дэвид увидел охранника, в одиночестве сидевшего на стуле возле огромных, наглухо закрытых загрузочных дверей. Стул упирался спинкой в стену грузового помещения. По обе стороны от широкого дверного проема висели прикрытые сеткой две лампы, увенчанные металлическими колпаками.

Чтобы лучше все видеть, Сполдинг отплыл чуть подальше от судна. Охранник в полувоенной форме наемников из «Гнезда ястреба» читал какую-то книгу, что изумило Дэвида как факт, необычный для публики данного сорта.

Внезапно у противоположной стены грузового строения, обращенной в сторону прибрежного пакгауза, послышались чьи-то шаги. Человек шел не таясь, спокойно и ровно. Было ясно: он не боялся, что его услышат.

Охранник оторвал взгляд от книги. И в этот миг в поле зрения Дэвида попало второе действующее лицо. Им оказался еще один охранник – все в той же униформе Райнемана. При нем был кожаный чемодан – такая же точно рация, какая имелась у людей, теперь уже покойных, разместившихся в доме номер пятнадцать по улице Терраса-Верде.

Охранник, сидевший на стуле, улыбнулся и, обратившись на немецком к стоявшему рядом с ним его товарищу, предложил:

– Если хочешь, я тебя подменю. А ты пока посиди, отдохни немного.

– Нет, спасибо, – ответил человек с рацией. – Мне больше нравится проводить дежурство на ногах. Так быстрее летит время.

– Как там в Лухане? По-старому все или нет?

– Ничего нового. Суетятся вовсю, возбуждены до предела. До меня то и дело доносились их вопли. И ко всему прочему каждый из них норовит отдавать приказы.

– Интересно, что же такое произошло в этом Тельмо?

– Что-то крайне неприятное, – это все, что я знаю. Нам ведь ничего не говорят. Скрывают все, что только можно. Известно лишь, что они направили сюда, в Очо-Кале, целую группу.

– Ты сам слышал об этом?

– Нет. Я говорил с Геральдо. Кстати, он тут, у пакгауза, вместе с Луисом.

– Надеюсь, они не станут будить здешних шлюх хотя бы во время дежурства!

Человек с рацией рассмеялся:

– Даже Геральдо не станет вести себя так глупо, как те псы, что находились тут прошлой ночью.

– Не стану спорить, чтобы не проиграть пари, – ответил сидевший на стуле охранник.

Его товарищ, снова засмеявшись, ушел, чтобы по-прежнему нести в одиночку караульную службу возле грузового отсека. Человек же на стуле, расставшись с ним, опять уткнулся в свою книгу.

Дэвид поплыл брассом назад, к кораблю.

Руки его начали уставать, зловонная вода гавани попадала уже не только в рот, но и в нос. И к тому же в голову лезли разные мысли. Он, сам не желая того, думал о той ситуации, в которой может в любой момент очутиться Эжен Леон.

Ученый находился в четверти мили от него, если плыть по прямой, или в четырех опоясанных кривыми улочками кварталах от границы Очо-Кале. Стоит только охранникам Райнемана начать патрулировать по району, как они тотчас же обнаружат не только машину военно-морских сил, но и Леона, сидящего в ней. Таким образом, мост, возведенный им, не столь уж надежен. Кое-чего он не учел. Хотя и обязан был предусмотреть буквально все, до самых мелочей. Однако хватит об этом. Сейчас он обязан сосредоточить все внимание на другом.

Доплыв до середины правого борта, Дэвид схватился за выступ, чтобы немного передохнуть. Траулер относился к судам среднего класса. Небольшая длина его корпуса не превышала семидесяти – восьмидесяти футов, мидель[71]составлял футов тридцать. Знакомство с судами подобного типа, строящимися по определенным стандартам, а также открывшаяся его взору картина, когда он, воспользовавшись темнотой, смог приблизиться к траулеру, дали ему основание предположить, что средняя и кормовая, расположенная под рулевой рубкой, надстройки достигают в длину соответственно пятнадцать и двадцать футов. Двери у них должны располагаться и спереди и сзади. В каждую из боковых стен, обращенных как к правому, так и к левому борту, вделано, по всей видимости, по два иллюминатора. Если алмазы «Кенинга» на корабле, то они, если следовать логике, находятся, скорее всего, в кормовой надстройке, или юте: судовая команда трудится, как правило, в стороне от нее, она просторнее остальных надпалубных помещений, и в ней не содержится ничего, что могло бы представлять для кого-то хоть какой-то интерес – Если Ашер Фельд прав и два или три специалиста из Пенемюнде действительно изучают под микроскопом продукцию «Кенинга», то проделать всю эту работу им предстоит в крайне сжатые сроки. Последнее обстоятельство уже само по себе обуславливает их изоляцию, чтобы никто не мешал.