о дальнейшем развитии операции, в частности, приказал ли он вначале захватить остальные форты крепости, прежде чем приступить к разграблению Пуэрто-Бельо. В сумятице общей атаки можно лишь различить несколько отрядов, наглухо блокировавших все церкви и монастыри, – это правило неукоснительно соблюдалось войском Моргана при взятии всех городов.
Несколько часов в Пуэрто-Бельо правил бал сам сатана. Предыдущая экспедиция принесла разочарование, зато нынешняя пожива была богатейшая. Все, что грезилось в ночных и дневных мечтах алчному воображению, оказалось вдруг под рукой, в том числе женщины, парализованные страхом или мечущиеся в ночных рубашках по улицам в попытке спастись. Никакой пощады никому – любая попытка сопротивления, любой жест несогласия тут же карается ударом сабли; головы летят с плеч, не жалеют даже детей – немало маленьких трупов будет подобрано потом.
Первые огромные каменные ядра обрушились на центр города почти одновременно с грохотом орудий. Густая пороховая гарь заволокла верхнюю площадку форта Сантьяго-де-ла-Глория.
Губернатором Пуэрто-Бельо был пожилой дворянин по имени Кастельон. Разбуженный адским взрывом в Сан-Херонимо, он различил вопли и пистолетные выстрелы пиратов, после чего до него донеслись стенания распятого города. Жуткие сцены разыгрывались у подножия крепости. Выбежать и броситься на озверелых негодяев? Но их было слишком много, и они прекрасно поднаторели в уличном бою. К тому же участь населения была столь ужасна, что ее нельзя было отягчать новой битвой. Кастельон отдал приказ повернуть орудия Глории на город и стрелять наугад. Возможно, взбешенные флибустьеры перестанут терзать женщин и беззащитных горожан и обернут свой гнев на крепость. Расчет Кастельона оказался верен.
В определенном смысле Морган тоже был доволен таким оборотом: внимание пиратов направилось в другую сторону, хаос прекратился и адмирал смог вновь взять бразды правления, чтобы подготовить штурм Глории.
Старинные реляции о баталиях надлежит прочитывать со всем тщанием, чтобы увидеть за расплывчатыми фразами и стереотипными определениями точные факты, позволяющие восстановить подлинную картину происшедшего. В данном случае происходило следующее. Флибустьеры изо всех сил пытались взломать или поджечь ведущие в форт ворота из массивного красного дерева пятнадцатисантиметровой толщины, проклепанные железом. Нет, тут нужна была пушка, а у осаждавших ее не было. Испанцы сверху стреляли в них в упор и сбрасывали со стен Глории «раскаленные докрасна камни, лили кипяток и смолу, бросали бомбы». Эти примитивные бомбы представляли собой глиняные горшки, начиненные орудийным порохом.
Бой продолжался, но Моргану уже было ясно, что наскоком крепость не взять. Постепенно пыл нападавших остывал, а груда убитых и раненых под стеной росла все выше. Надо было либо взять Глорию, либо уходить: собрать всю добычу, которую можно унести, добраться до кораблей и отплыть. Под огнем пушек форта?
Морган отошел подальше, чтобы охватить всю картину боя. Обычно он шел во главе войска, но теперь было бы совершеннейшим безумием топтаться у стены под градом пуль, бомб и кипящей смолы. Стоило как следует поразмыслить, что делать дальше.
Портобело (в прошлом Пуэрто-Бельо). Руины крепости и старинная испанская пушка
© SL_Photography
Монахи и монахини, запертые в своих монастырях, молились на коленях перед распятиями и Мадоннами, которых пираты не успели еще похитить или осквернить. Они слышали взрыв, стрельбу, топот, душераздирающие крики, затем пушечный залп. Теперь поверженный город затаился в страхе, напряженно ловя отголоски битвы под стенами Глории. Монахи и монахини молились в полный голос, у женщин он прерывался порой безудержными рыданиями: монахини хорошо представляли себе, что их ждет.
Они решили, что настал час их смертных мук: ворота монастыря рывком распахнулись и в храм ввалились черные от пороха злодеи. Быстро окружив святых сестер, они погнали их прочь, как стадо овец. Монахини семенили, не соображая толком куда и едва ли замечая, что грохот боя становился все громче и громче. Затем, все еще не понимая ничего, они увидели, как из боковой улицы появилась толпа монахов-мужчин, которых тоже гнали тычками, пожалуй, даже грубее, – вперед, скорей! Обе толпы слились вместе, и монахи узрели перед собой в клубах густого дыма массивные зубчатые стены форта Сантьяго-де-ла-Глория.
– Взять штурмовые лестницы! Приставить к стене!
Лестницы – наскоро сколоченные из неструганой древесины, необыкновенно широкие – валялись кучей.
Градом посыпались удары. Лестницы были чудовищно тяжелые. Божьи люди, не привыкшие к труду, многие из них старые и больные, едва могли поднять их. Тем не менее под угрозой смерти надо было разбирать и тащить их. Удары по голове и покалывания клинками не прекращались; мужчины и женщины в коричневых и черных рясах то и дело спотыкались и падали, идущим сзади приходилось шагать по их телам. Сквозь завесу дыма и слез они видели желтую стену, откуда лили смолу и сбрасывали дымящиеся бомбы.
– Ставьте лестницы!
На верху стены раздались крики, пальба прекратилась, смола и бомбы больше не падали. Все новые партии монахов из других монастырей прибывали к стене, разбирали лестницы и тащили их к подножию. Лестницы были сколочены с таким расчетом, чтобы на одной перекладине могли уместиться четверо бойцов.
– Ставьте лестницы!
Некоторые монахи и монахини в испуге поворачивали назад и брели к флибустьерам. Их убивали выстрелом из пистолета в упор.
– Ставьте лестницы!
Защитники форта с ужасом смотрели, как понукаемые флибустьерами монахи, словно большие муравьи, заполнили подножие крепости, а затем начали карабкаться на стены. За ними лезли пираты с ножами в зубах.
Раздался приказ, стрельба вспыхнула с новой силой. Черные и коричневые рясы бесформенными комьями падали вниз. Испанские солдаты, стиснув зубы, безостановочно били в упор, несмотря на умоляющие вопли святых отцов и их искаженные страхом и смертной мукой лица. Но первые флибустьеры уже перемахивали через парапет.
Тремя неделями позже Морган мог обозреть с площадки цитадели, которую он избрал своей резиденцией, все пространство покоренного города. Пуэрто-Бельо казался вымершим. Валявшиеся повсюду трупы были похоронены уцелевшими горожанами или расклеваны стервятниками. Черные птицы все еще зловеще кружились стаями над лесом: туда флибустьеры свозили на дрогах своих товарищей, умерших от желтой лихорадки. Судя по их количеству, москиты Пуэрто-Бельо грозили нанести захватчикам больший урон, чем мушкетные пули и пороховые бомбы испанцев.
Позже Морган обмолвился, что пуще всего его поразило во время штурма крепости поведение старого Кастельона. Прижатый к стене цейхгауза, губернатор свирепо отмахивался окровавленной саблей, отказываясь сдаться:
– Лучше умереть как солдату в бою, нежели быть повешенным как трусу!
– Я не вешаю таких людей, как вы!
Жена и дочь губернатора, стоя на коленях рядом с Морганом, лицом к герою, заклинали его не умирать. Тщетно – клинок Кастельона разил всех, кто к