его жители мобилизовали все свои возможности, чтобы сложить из крупных желтых камней маленькую крепость и две церкви; на большее у них не хватило сил – остальные дома представляли собой жалкие халупы.
Другая странность заключалась в том, что испанцы не заперлись в крепости и не разбежались по окрестным лесам. Алькальд выстроил свое войско в чистом поле, прямо перед городом. На первый взгляд там было человек восемьсот, не менее, что намного превосходило численность населения Пуэрто-дель-Принсипе. Власти успели собрать по окрестным асьендам[22] и деревням дополнительные резервы.
Наконец – что еще более удивительно – миниатюрное войско было выстроено в пампе согласно армейским уставам того времени: пехота – в центре, кавалерия – на флангах. Мундиры пестрели не густо, преобладало гражданское платье, зато в центре реяло огромное испанское знамя.
Флибустьеры двигались размеренным шагом. Раздалась барабанная дробь, и слева и справа от каре пехоты взвилась пыль: алькальд бросил вперед кавалерию.
О разыгравшемся сражении Эксмелин оставил весьма недостоверную запись – как всегда, когда он описывает дела, в которых сам не принимал участия: «Пираты двигались строем под барабанный бой и с развевающимися флагами». У пиратов не было ни барабанов, ни знамен, а их тактика заключалась как раз в том, чтобы не маршировать строем, а рассыпаться цепью, уклониться от лобовой атаки кавалерии, постараться забежать с тыла, вспороть лошади брюхо или подрезать сзади сухожилия, упасть ничком наземь и затаиться как труп, а затем, вскочив, выстрелить в упор или действовать клинком. Это были люди храбрые, знающие толк в военных хитростях и вовсе не стреноженные артикулом уставов или традицией, – короче, умелые воины.
Наивные защитники Пуэрто-дель-Принсипе тоже выказали доблесть. К концу сражения, продлившегося два-три часа, двести или триста тел усеивали пампу вперемешку с трупами лошадей. Флибустьеры, понесшие куда менее чувствительные потери, двинулись дальше на город, добивая по дороге раненых, если те вопили слишком уж громко. Дойдя до первых домов, они выгнали клинками на улицу нескольких упиравшихся. Все сдавшиеся в плен испанцы были согнаны без особых церемоний в две церкви, после чего двери заперли на ключ. Был четверг Страстной недели 1668 года.
Взятие Пуэрто-дель-Принсипе людьми Моргана в 1668 году. Гравюра. Конец XVII в.
Стены крепости Пуэрто-дель-Принсипе дожили до наших дней: в ней оборудован ресторан гостиницы «Камагуэй» (таково современное наименование города). Туристы обедают и ужинают там, не ведая, что в этих самых стенах Генри Морган прожил те двенадцать дней, что длилась пиратская оккупация Пуэрто-дель-Принсипе. Впрочем, туристов можно понять: о том далеком прошлом на Кубе не напоминает сейчас ничто и нужно быть неплохо подкованным в истории флибустьерства, чтобы вообразить себе картину тех далеких дней…
Итак, адмирал поселился в каменном строении, носившем гордое название крепости; именно туда стали прибывать гонцы с вестями, звучавшими все менее утешительно. Единственное «сокровище», обнаруженное в городе, заключалось в скромной утвари двух церквей. В домах не оказалось никаких сундуков, какое там – даже горсти монет! Пленники, которых выводили небольшими группами из храмов (они по-прежнему сидели взаперти, без кусочка хлеба и глотка воды), клялись всеми святыми под пыткой, что были бы счастливы облегчить свои муки, но, увы, у них ничего нет.
– Пусть пошлют за золотом к друзьям и родственникам. Даю им недельную отсрочку.
Этот метод стал уже классическим. Для пущей наглядности Морган приказал пытать нескольких узников на глазах у гонцов, чтобы те смогли поведать, что ждет несчастных.
Прошла неделя. Посланцы вернулись с пустыми руками:
– Мы пойдем в другие места. Умоляем дать нам еще две недели!
Между тем часовые возле церквей доложили, что из храмов идет дурной запах. Этой частностью можно было бы и пренебречь, но от других командиров к адмиралу стали поступать сведения, что в покинутом городе нечего есть. Окрестные плантаторы бежали вглубь острова, уведя весь скот. Постепенно ситуация осложнялась, повторяя в миниатюре бессильное стояние Наполеона в занятой Москве. Помощники Моргана растерянно глядели на своего предводителя, мерившего большими шагами крепостные покои. Надлежало принять какое-то решение. Ждать было нельзя.
– Даю вам десятидневную отсрочку, – сказал он испанским посыльным. – За это время вы должны раздобыть золото. Что касается провизии, то я отправляю за ней других гонцов. Им я даю два дня. Если к этому сроку они не вернут скот, все пленники в церквах будут казнены.
Генри Морган в захваченном Пуэрто-дель-Принсипе. Гравюра из книги Александра Оливье Эксмелина «Пираты Америки». 1678
Едва адмирал кончил говорить, как в зал ввалилась кучка флибустьеров, толкая впереди связанного негра. У этого раба, только что пришедшего в город, обнаружили под одеждой несколько писем к жителям Пуэрто-дель-Принсипе. Все они были подписаны губернатором Сантьяго (тогдашней второй столицы Кубы). В письмах содержалось одно сообщение: «Постарайтесь выиграть время, продержитесь еще несколько дней. Я выступаю во главе полка вам на помощь».
– Немедля отнести церковную добычу на берег к кораблям! – распорядился адмирал.
Иными словами, отступать! Ждать прихода полка с артиллерией не имело смысла. Отступление никогда не считалось позорным для предводителя флибустьеров, его честь и слава заключались в том, чтобы отступить с богатой добычей. На сей раз церковная утварь была весьма скромной, а из пленных Пуэрто-дель-Принсипе даже угрозой неминуемой смерти не удалось выжать ни единого дублона. Можно, правда, было доставить пленников на Ямайку, чтобы сделать их рабами или разменной монетой. Морган подумал об этом варианте, посоветовался с Моррисом и отказался от него. Владельцы плантации на Ямайке предпочитают иметь черных рабов: из испанских солдат работники выходят никудышные. К тому же, когда пленников вытащили из церкви, на них было тошно смотреть. Такой товар (если даже предположить, что они переживут морскую дорогу) на ямайском рынке дорого не продашь.
– Пятьсот быков! Раз уж гонцы не нашли денег, пусть добудут мне за два дня пятьсот быков, сами пригонят их к берегу, зарежут, засолят и погрузят на корабли. Иначе – смерть всем испанцам, а город будет предан огню! Таков мой последний сказ.
Это говорил адмирал, который еще три года назад, будучи безвестным капитаном, побагровел от негодования, когда ему предложили добычу в виде кампешевого дерева. Тогда он замахивался на Камору сокровищ в Мехико! А сейчас – пятьсот быков… Из нашего далека нет возможности докопаться, почему адмиралу вздумалось требовать подобного рода контрибуцию. Давно ведь уже миновала эпоха робких набегов пиратов ради куска мяса. Как бы то ни было, требование Моргана превратило конец экспедиции в кровавый кошмар.
Морган дал сроку двое суток,