Любопытно, как такое войско встретит тяжело вооруженную кавалерию?
Его мрачные раздумья прервал появившийся на крепостной стене Бернардин Амбершель.
– Брат, я только что был на очередном совете местной знати.
– Дайте-ка угадаю: они никак не могут договориться и избрать толковую стратегию.
– Вам, брат, ставки бы делать на деньги.
– Я теперь этим и занимаюсь в некотором роде. Ставлю на кон свою душу, следуя за мирскими иллюзиями.
Амбершель вздрогнул.
– Я все решил, – сказал он. – Они не предпринимают никаких шагов, и уже завтра утром солдаты патриарха наверняка возьмут Бург. Сегодня ночью мы еще успеем уйти. Возможно, это наш последний шанс.
– Этого я и боялся. Но идти готов, конечно же.
– Хорошо. Прекрасно. – Амбершель тщетно пытался скрыть свой страх, голос выдавал его. – Луна будет светить достаточно ярко. К рассвету нужно отойти подальше от Кастрересона.
– Вы чего-то боитесь?
– Ходят разные разговоры. Будто бы в темноте рыскают чудовища.
Брат Свечка кивнул, хотя те ужасы, о которых он слышал, пугали его скорее умозрительно. Бестия, Черенок, другие призраки – все они вызывали отвращение, но не страх. И могуществом пока еще не обладали.
Это были всего лишь тени прежних богов.
– Хорошо, я соберу вещи и предупрежу девочку.
– Я с ней уже говорил.
– Превосходно. Быть может, нам и удастся уйти до рассвета.
В полночь Сочия Рольт, брат Свечка и Бернардин Амбершель со своими соратниками покинули Кастрересон через маленькие ворота в северной крепостной стене. Полчаса пришлось им ждать своей очереди – сквозь ворота текла настоящая река из беженцев.
В неверном отблеске луны совершенный различал ищущих свет и других нечалдарян – тех, кто пострадает сильнее прочих, если падет Кастрересон.
Они прошли около мили. Небо затянули тучи, луна скрылась. Подул ветер, становилось все холоднее. Наступила гнетущая темнота.
Впереди, где-то в миле от них, тропа заворачивала за склон холма. Тьма еще больше сгустилась. Беглецы шли медленно, наугад находя дорогу. Кто-то заговорил о факелах, но факелов с собой ни у кого не оказалось. Еще кто-то, сохранивший трезвость мыслей, заметил, что огонь привлечет внимание вражеских патрулей. Они ведь наверняка бродят неподалеку и с радостью ограбят и убьют их всех. Именно патриаршие рекруты несли караул в окрестностях Белого Города, и главнокомандующий дал волю их алчности.
Ясное дело: если убивать всех, кто оказывает сопротивление, в Коннеке скоро никто не осмелится взяться за оружие.
Темнота не помогала беглецам. Она хоть и скрывала их, но при этом ослепляла. Все чувствовали угрозу. Тропа вилась меж холмов. Вскоре дошли до развилки. Направо дорога вела к старому имперскому тракту, по которому они могли бы с легкостью идти даже в темноте. Бернардин Амбершель рассчитывал выйти к нему с рассветом – тракт проходил в дюжине миль к западу от Белого Города.
Но надежды его не сбылись.
Уже светало, а старого тракта все не было.
То и дело приходилось останавливаться, и не только из-за непроглядной тьмы.
Мимо шли невидимые во мраке создания. Они источали зловоние, отвратительно хохотали, перебегали тропу, и испуганные путники вскрикивали в ужасе.
До имперского тракта брат Свечка и его товарищи так и не добрались. Кто-то принес весть, что по нему идут на запад патриаршие силы – навстречу королеве Изабет. Видимо, неприятель боялся, что она помешает взятию Бурга.
Монах с девушкой и графский кузен примкнули к другим беженцам, шедшим обратно к развилке.
Пошел снег.
– Дурная голова ногам покоя не дает, – проворчал монах.
Они с Сочией вовсе не собирались идти в лагерь королевы Изабет и оказались там лишь потому, что дорога проходила мимо Моэла-анде-Ларжа. А еще потому, что к навайцам их преследователи наверняка не сунутся. В толпе беглецов монаха узнал его старый знакомый. Теперь совершенный куда-то шел следом за ним.
– Микаэль Кархарт, что же вы намерены со мной делать?
Свечка очень удивился, встретив философа-дэва за пределами Каурена.
– Спокойно, – усмехнулся Кархарт. – Изабет просто хочет побеседовать о Кастрересоне. Ее можно не бояться.
– Гадюк тоже можно не бояться. Если, конечно, хватает ума держаться подальше от змей.
– Друг мой, – нахмурился Микаэль Кархарт, – следите за своим языком. Нынче знать уже не любит подобных шуток.
– Это верно. А я-то помню еще те славные времена, когда повсюду привольно бродили трубадуры и распевали крамольные песни перед всеми желающими.
– Хотите шутить – пожалуйста, но вы же понимаете, о чем я. Будьте осторожны.
Брат Свечка действительно понимал. Знать сейчас была не в лучшем расположении духа и могла выместить свой гнев на ком угодно.
В большом зале Моэла-анде-Ларжа, замка, в котором временно разместилась Изабет, совершенный увидел и другие знакомые лица. Королеву сопровождало с полдюжины смуглых красавцев, ничем не напоминавших ее мужа. Это должно было означать, что король Питер доверяет им безоглядно. Или что всецело надеется на придворных дам из свиты королевы, мрачная суровость которых служит ему залогом верности супруги.
Присутствие в зале Ханака эль-Миры и епископа Клейто удивило Свечку не меньше, чем встреча с Микаэлем Кархартом. Все они были старыми друзьями, хотя и придерживались разных взглядов. Не хватало лишь Бриса Лекро.
Что с ним сталось? Нужно спросить. Свечка так и не знал, чем закончилось та история с отравлением.
Красавцы-рыцари молча взирали на совершенного. Несмотря на показное безразличие, в их взглядах отражалось презрение. Навайская знать исповедовала епископальную чалдарянскую веру, но не особенно фанатично – с поправкой на мирские дела. У короля Питера было гораздо больше союзников среди дирецийских праман, чем среди епископальных князей.
– Присаживайтесь, совершенный, – вежливо сказала королева. – О ваших спутниках позаботятся. Насколько я понимаю, дорога была нелегкой.
– Мы с Сочией Рольт скитаемся вот уже много месяцев, – поклонившись, объяснил монах. – Бежим то от арнгендцев, то от гролсачцев, то от демонов, а теперь вот приходится бежать от главнокомандующего патриарха-узурпатора.
– Расскажите, чему вы были свидетелем, что видели с момента нашей последней встречи.
Брат Свечка рассказал все и во всех подробностях. Младшая сестра герцога Тормонда оказалась гораздо терпеливее своих красавцев-рыцарей. Они устали от рассказа весьма быстро, но королева выслушала все очень внимательно и не перебивая. В детстве она, помнится, не отличалась такой выдержкой.
– Кажется, Ночь гораздо беспокойнее на востоке, – заметила Изабет. – Оттуда доходят сотни слухов, но с запада – ничего.
– Пробудившиеся создания – Орудия, связанные с войной и хаосом. А сейчас в Коннеке спокойно везде, кроме Антье и Кастрересона.
Королева кивнула. Брат Свечка помнил ее еще девочкой и не переставал удивляться, как из этого угловатого бесенка выросла такая статная, красивая женщина. Он вдруг подумал о ее сыне. Интересно, где сейчас юный принц? Здоров ли он? В последнее время в стране ходили разговоры совсем иного рода и до сплетен о королевской семье никому не было дела.
– Кастрересон действительно в опасности? – спросила Изабет.
– Вне всяких сомнений.
– Но крепостные стены…
– Уязвимы не стены, а люди, которые за ними прячутся. Половина до сих пор искренне верит, что нет никакой опасности. Главнокомандующий творит, что ему вздумается, когда ему вздумается и где ему вздумается. А в Кастрересоне никто не делает ничего, чтобы оказать ему даже мало-мальски ощутимое сопротивление. Они просто ждут, пока вы и ваш брат спасете их. – И монах во всех подробностях описал все просчеты и небрежности, которые допустила знать Кастрересона. – Берто Бертранд старается изо всех сил, но никто не желает его слушать.
– Шутки Господа жестоки. Если бы только Роджер Шель прожил на полгода дольше.