Читать интересную книгу Палачи и киллеры - П. Кочеткова

Проект, подчинённый лишь президенту через военного министра, финансируется из особого фонда, не подотчетного конгрессу. Даже государственный департамент вплоть до Ялтинской конференции не знал о работах над атомным оружием.

Гровс рассказал о научном центре в Лос-Аламосе, где вместе с американцами трудятся всемирно известные физики, бежавшие из оккупированных Гитлером стран, а также английские и французские ученые, начинавшие атомные исследования самостоятельно.

Генерал доложил президенту, что гигантские секретные предприятия по разделению изотопов урана и производству плутония в Окридже и Хенфорде к началу августа должны произвести достаточное количество атомной взрывчатки для трёх бомб: одной урановой и двух плутониевых.

Для экспериментального взрыва Гровс рекомендовал использовать плутониевую бомбу. Он считал, что для дальнейшего совершенствования нового оружия крайне важно применить в боевых условиях оба типа атомных бомб. Урана же будет в наличии лишь на один боезаряд…

На завершающей части доклада начальнику Манхэттенского проекта показалось, что Трумэн то ли не вслушивается в его слова, то ли не понимает их смысла. В том, что собеседники втолковывали новоиспеченному президенту, действительно было много совершенно неведомых ему понятий. Но Трумэн сразу же уловил суть дела, и именно поэтому глубоко погрузился в собственные мысли.

Ведь хозяином Белого дома внезапно стал недавний сенатор от штата Миссури, который летом 1941 года так сформулировал своё представление о роли США во Второй мировой войне: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше».

Став президентом США в момент, когда капитуляция гитлеровского рейха стала вопросом уже не месяцев, а дней, Трумэн оказался перед мучительной дилеммой. С одной стороны, ему не терпелось «осадить русских», проявить жесткость в вопросах послевоенного устройства в Европе. Но, с другой стороны, он опасался, как бы это не толкнуло Советский Союз к отказу от обещания, данного на Ялтинской конференции, – вступить в войну против Японии через три месяца после победы над Германией.

Трумэн сознавал, что, если Советская Армия с её боевым опытом не присоединится к союзникам на Дальнем Востоке, вторжение на Японские острова обойдется Соединённым Штатам куда дороже, чем высадка в Северной Франции.

Вот почему слова Стимсона и Гровса произвели на Трумэна прямо-таки ошеломляющее впечатление. Он почувствовал себя азартным игроком, которому на руки вдруг пришел козырный туз.

Сомнения разрешились сами собой.

Готовясь к встрече с советской делигацией в Потсдаме, Трумэн доверительно сказал одному из помощников:

– Если она взорвется, а я думаю, что так оно и будет, у меня наверняка появится дубина на этих парней!

(Тайны Второй мировой войны, сборник. Мн., 1995).

С эстонского хутора в шведскую разведку

В своё время, а именно с пятидесятых годов, его лицо мелькало на экранах – профиль непризнанного поэта и синие глаза сердцееда… Сейчас уже мало кто помнит, что шестое десятилетие ХХ-ro столетия было ознаменовано шпионской войной между СССР и Швецией.

Из Москвы в Стокгольм летели возмущенные депеши, из Стокгольма с той же периодичностью – шпионы. Тогда даже на «Таллинфильме» сняли картину с названием «Листья падают», позаимствованным из шпионского пароля, и эстонцу Эвальду Халлиску там был отведен небольшой, но достойный кусочек.

Итак, кем бы был деревенский парень Эвальд, если б не случился пакт Молотова-Риббентропа, и если бы в Эстонию не пришла сначала Красная Армия, потом – немецкая, а потом снова – Красная? Заурядным хуторянином.

Красная Армия мобилизовывала тех, кто родился в 1923 и 1924 годах, стараясь брать совершеннолетних. Немцы не брезговали и подростками. Собрали школьников на комиссию, дали форму, отвезли в Польшу – в учебный лагерь. В той ситуации было два выхода – либо уходить в лес к лесным братьям, либо к немцам, а русские уже были далеко.

В лес идти было рискованно. А у немцев оставалась какая-никакая надежда выжить. Вот он и выжил – конвоируя военнопленных на работы.

Этого юношу никто потом не заставлял идти в СС и тем самым подписывать себе приговор, хотя он и утверждал, что никого к стене не ставил. Но, когда Красная Армия входила в Таллинн, ему ничего не оставалось, как грести к шведским берегам.

Была альтернатива: в Сибирь или в Швецию.

Шведского языка он не знал, а учить начал сразу, знакомясь с девушками на танцах. Чего там – молодой, красивый. У одной шведской особы, Маргарет, он, впрочем, задержался надолго, свидетельство тому – сын Петер.

Социалистическая Эстония в это время распевала советские песни и покорно учила русский язык. Он ничего не знал о своей семье, родственники же его почти похоронили. Домой хотелось ужасно. Этим его и подцепили. Однажды, сидя в кабачке, он услышал: родные места посетить можно – но, как бы сказать, не совсем за так.

И в одно апрельское утро 1950 года шпион Эвальд Халлиск, получив задание организовать движение сопротивления, вместе с коллегами по шпионству сел в катер и отбыл в направлении родины.

Высадить их решили в Литве – эстонский берег сильнее охранялся из-за близости Финляндии. Кроме того, у шведов была связь с Литвой, в Швецию приезжал литовец, который сильно пропагандировал литовское движение сопротивления, говорил, что у них есть опорный пункт и к тому же слабо охраняется. Всё это, как выяснилось потом, было ловушкой.

Их здесь явно ждали. Они бросились в лес, попутно обнаружив, что высадились в неправильном месте – капитан ошибся на 6 километров. Один из них ушел в разведку и больше не вернулся. Район высадки оцепили. Они с напарником упорно двигались к месту условленной встречи. Наконец, попали в засаду. Вдалеке слышался лай собак и стрельба, они зарыли в землю бумаги и приготовились умирать.

Напарника убили. Эвальд ещё пару дней странствовал по лесу, добираясь до опорного пункта, где его и взяли. Ампула с ядом осталась в рюкзаке, котрый он выбросил по дороге, чтобы легче было бежать. «Так закончился мой орлиный полёт», – посмеиваясь, говорит через 45 лет шпион Эвальд Халлиск, который, как и его неудачливые друзья, наивно верил, что Америка вот-вот швырнет атомную бомбу, а Швеция придет освобождать Эстонию.

Бедняжка Маргарет так никогда и не узнала, куда исчез отец её ребенка. Он же, сказав ей, что уходит в море, заботливо написал несколько писем, попросив шведскую разведку время от времени опускать их в почтовый ящик. И был абсолютно уверен, что шефы выполнят его договор – половину его заработка, равного среднемесячной шведской зарплате, каждый месяц будут посылать Маргарет, а другую половину класть в банк на его имя – вплоть до возвращения.

… Оставшись на временно оккупированной территории СССР в мае 1942 года, Халлиск Эвальд Янович добровольно вступил в караульный батальон тартусской дружины «Омакайтсме», позднее переведенной в состав немецкой армии. Весной 43-го перешел в эстонский легион СС, окончил военную школу и получил звание унтершарфюрера (младший унтер-офицер). После разгрома бежал в Швецию.

Летом 48-го в целях свержения советской власти в Эстонии и восстановления её самостоятельности дал согласие сотрудничать со шведской разведкой: при вербовке получил кличку Хабе (Борода)… В 1948-1949 годах окончил разведывательные курсы, в апреле 50-го был нелегально переброшен на территорию СССР, имея с собой 83 предмета шпионского снаряжения, в том числе автомат, пистолет, микрофотоаппарат, советские деньги – 2599 рублей, химикаты для тайнописи, фальшивый советский паспорт, топографические карты Эстонии, Литвы, Латвии и Севера-Запада России, резиновую полицейскую дубинку, охотничий нож, 62 пары наручных часов и изделия из золота».

Вообще-то Халлиск утверждал, что часов было 100 пар, и они были предназначены для реализации за советские рубли, но все остальное украли солдаты, и что якобы но этому поводу есть даже какая-то бумага на офицера КГБ. Может, и так было, а может, они ржавеют себе где-нибудь до сих пор в лесах. Главное, что после всех допросов сначала в Вильнюсе, потом в Таллинне, ему бешено повезло. Сидя в «Бутырке» он узнал приговор: 25 плюс 5 плюс 5. Повезло – потому что сначала приговорили к смертной казни, но тут вышел сталинский указ, согласно которому пяти тысячам приговоренных смертную казнь заменили на 25 лет.

Сидел он поначалу в Магаданской области, его долго в одном лагере не держали, боялись, что он что-нибудь организует – всё ж таки за границей получил выучку. Был заключенный Халлиск на хорошем счету, русский язык исправно изучал, да к тому же, обладал вывезенной из Швеции квалификацией электрика.

Однажды, когда прошло уже 7 лет, некстати началась антишпионская кампания: вышел материал в «Известиях», потом как раз фильм сняли – и арестанта Халлиска опять отправили на строгий режим. Что ни говори – была сила печатного слова!..