его конек... но пока он припоминал и делал допущения, дружинник вдруг резко вылился вперед и коварно хлопнул дрыном Напукона снаружи по бедру. Рыцарь начал разворачивать свою планку, но не поспел парировать.
- Ранен! - выкрикнули со скамейки запасных радостно.
Не очень-то он ранен был бы в реальном бою, подумал Хастред негодующе. Удар такой силы даже бритвенно острым клинком не оставил бы на рыцарском боевом снаряжении и царапины, а если бы обе штакетины весили как боевые клинки, то двуручный хват дал бы рыцарю преимущество в скорости доводки меча.
Напукон, на беду свою, принял правила игры не кочевряжась, чем лишний раз подтвердил: поспешишь — людей насмешишь. Попробовал идти в атаку, положившись на длину рук и силу взмаха, но привычка, въевшаяся в каждую мышцу, рассчитана была на клинок в полтора раза длиннее, так что первые же два его удара попросту не дотянулись до иохимовой груди. Уловив это, дружинник позволил очередному взмаху слишком короткой деревяшки пролететь мимо, качнулся вперед и прочертил по ключице рыцаря еще одну полосу — легко намеченный, почти неощутимый удар. Рыцарь тяжело отступил, начав наливаться кровью с ушей и потихоньку подключая все новые области.
- Ранен! - завопили с галерки.
- Чего ты там говорил, сударь писарь? - ухмыльнулся Иохим Хастреду. - Как-то не так палки действуют, или что?
Книжник хотел было ответить и даже уже придумал не менее трех гадостей — одну с оттенком созидательности, одну с не вполне уместным сексуальным подтекстом и одну без ничего вообще, зато очень развесистую — но тут Напукон снова ринулся в атаку, на этот раз отпустив одну руку и атакуя с другой, как раз стелющимся колющим выпадом, и хотя Иохим успел отворотить корпус, торец дрына пропахал его вдоль плотного пузика.
- Ранен! - гаркнул Хастред, поскольку группа поддержки кнежьего мужа избрала политику двойных стандартов и предпочла не фиксировать чужое достижение.
И опять подвела рыцаря привычка — мог бы легко убраться обратно на недосягаемую дистанцию, но даже не подумал об этом, поскольку сражаться привык в тяжелых латах, а в них не попрыгаешь как зайчик. Принялся восстанавливать равновесие, не сдавая назад, а собираясь на середине покрытого выпадом растояния, и Иохим уж совсем неспортивно, эдак по-гоблински атаковал его в самой неустойчивой точке движения. Раз — с маху стукнул по запястью, будь в руке стальной клинок или хотя бы тяжелая железная свайка — отрубил бы или сломал руку. Два — движением снизу наискось мазнул по груди, от правого подреберья до левого плеча. Три — уже совершенно вальяжно, по-хозяйски, обозначил удар сверху по самому незащищенному кумполу. Не ударил в силу, придержал дрын в последний момент, но приложил к рыцарской макушке плотно и многозначительно, прежде чем отвести в сторону.
- Готов! - радостно засчитали халтурщики.
Напукон склонил голову, признавая поражение. Надо полагать, при дворе тиуна ему уже случалось получить наставления от воинов, сильно превосходящих опытом. Но одно дело дома, в рамках образовательной программы, и совсем другое показательно продуть в гостях при всем честном народе. Тем более, что в реальном бою все бы могло сложиться совсем иначе.
- Не надумал попробовать? - окликнул Иохим Хастреда заговорщицки. - А то так я и не понял, что ты там сказать хотел про мечи и палки.
И Хастред, признаться, некоторым образом впрямь надумал, потому что битье наших, пусть даже наших очень условно, у гоблинов всегда было знатным триггером. Правда, он-то в отличие от юного рыцаря давно уже не страдал никакими комплексами и не собирался играться с хворостинками, так что подумал было попросить поднести его топор и сбегать натянуть доспехи... Но тут из-за спины Напукона развязной походочкой выбрел Чумп, бесцеремонно выдавил из рыцарской длани штакетину и испытующе ее осмотрел.
- А мне можно? - вопросил он меланхолично, взвешивая орудие сперва в одной, потом в другой руке.
- Честь и место! - расцвел Иохим. - Подходи, языкастый! Эй, не хочет ли кто ставку сделать?
Хастред сунул руку в карман штанов и извлек из него две смятые бумажки.
- Да не позорься, - фыркнул Чумп. - Сапоги вон лучше свои поставь.
- Две купюры по полста форинтов, - провозгласил Хастред важно. - Аж целый цехин, получается. Вы ж тут не настолько дикие, чтоб не принимать ассигнаций?
- Сойдет, - Иохим махнул рукой. - Придется конечно в город свозить, чтоб на металл разменять, но мы тут следим за прогрессом. У меня при себе нету, но я поднесу, если продую.
Он снова выгнулся в своей экстравагантной стойке, какая подошла бы кранцузскому мушкетеру, увешивая планку в руке и подбирая шаг для первой атаки... А Чумп положил свою штакетину на плечи, прихватив руками за оба конца, и вразвалочку пошел навстречу, словно на прогулке по улице. Иохим на секунду опешил, потом собрался с духом, хищно осклабился, качнулся вперед и — вжух! Его дрын свистнул сбоку и беспрепятственно осалил чумпов бок. Случись вместо куска дерева отточенная сабля — рассек бы до половины туловища.
- Зарубил! - ахнули зрители слитно.
- Бы, - уточнил Чумп кротко. - Зарубил бы. А если бы у бабушки были яйца...
Он сделал еще два ленивых шажка, свернул с плеча дрын и со всей силы, какую успел накопить, шарахнул им так и застывшего в картинной позе дружинника по уху.
Штакетина с жалобным хрустом сломалась, и если не голова, то репутация Иохима сломалась тоже — под гробовое молчание с обмершей галерки. Хлесткий удар не сбил его с ног, полностью погаснув внутри черепа, но бдительный наблюдатель сумел бы заметить, как из головы дружинника вылетело сознание и, кувыркаясь, улетело куда-то далеко на юг, не то в расположение Вольного Корпуса, не то еще дальше, в сторону многострадального полуострова Грам. Ноги Иохима медленно подломились, Чумп потянулся было его придержать свободной рукой, но быстро одумался. То ли оказалось слишком тяжело, то ли не слишком познавательно. Сделав один-единственный подход к карманам... то есть к снаряду, Чумп элегантно шагнул в сторону, и бедняга повалился, как срубленное дерево, тяжело впечатавшись в утоптанную землю площадки.
- ...то тебя бы и она отжарила, - закончил ущельник, демонстративно обронил обломок палки на поверженного, переступил через тело и в своей обычной неторопливой манере направился куда-то в сторону колодца.
И нарвался на медленные, но очень прочувственные аплодисменты из-за хастредова плеча. Книжник с недобрым предчувствием оглянулся, чтобы увидеть кнеза — тот стоял в нескольких