Читать интересную книгу Аналогичный мир - 4 (СИ) - Татьяна Зубачева

— Эркин, наконец-то!

Андрей перевёл дыхание и улыбнулся. Теперь он не один. А вдвоём они — сила!

Ещё подходя к дому, Эркин заметил, что свет горит во всех окнах, кроме Алискиной комнаты. С чего это? Ну, Женя его ждёт, но либо на кухне, лимбо в спальне, ну, у Андрея свет, зачитался, наверное, как обычно, а в большой-то почему? Плотные шторы не давали разглядеть внутренность, и он начал тревожиться. Взбежал по лестнице, подошёл к своей двери и, доставая ключи, прислушался. Вроде слышались голоса, но… но там что-то странное, и, тревожась всё сильнее, открыл дверь.

Одновременно он услышал голос Андрея, злой, на той грани, где слова уже не важны, а достают нож, и тут к нему на шею кинулась Женя.

— Женя, что случилось?!

— Он приехал! Эркин…

— Кто?! Женя, кто?

— Он. — Женя как-то забыла, что Эркин даже о телеграмме не знает. — Он, Бурлаков, Андрюшин отец.

Отец? Эркина вдруг шатнуло, он даже ухватился за дверной косяк, чтобы устоять.

— И… — он выталкивал слова сквозь сведённое судорогой горло. — И что теперь?

— Андрей… он как не в себе, он… успокой его.

Эркин кивнул, заставил себя перевести дыхание и, как был, не переобуваясь и не сняв джинсовой куртки, вошёл в гостиную.

Стол выдвинут и накрыт для чая. Андрей в дверях своей комнаты, загораживает её, а за столом седой, памятный ещё по лагерю…

Увидев Эркина, Андрей радостно улыбнулся.

— Во! Здравствуй, брат.

— Здравствуй, — кивнул Эркин.

Бурлаков повернулся к нему и встал.

— Здравствуйте.

Ему, улыбаясь, протягивали руку, и Эркин ответил на рукопожатие, тоже улбынулся. Но глаза его оставались встревоженными.

Вбежала Женя с чашкой.

— Эркин, садись, ты с работы, чаю…

Помедлив, Эркин кивнул.

— Да, Женя, я сейчас, — и Бурлакову: — Извините.

В прихожей он снял и повесил джинсовку, переобуваться всё-таки не стал, мало ли что, да и неудобно при таком госте в шлёпанцах, вымыл руки и вернулся в гостиную. Женя ему уже налила чаю, и он сразу, едва сев за стол, отхлебнул горячей сладкой с приятной горчинкой жидкости.

Сел к столу и Андрей.

— Вот, брат, смотри, кто приехал.

— Вижу, — ответил Эркин.

Он не знал, как спросить о самом главном: когда Бурлаков заберёт Андрея и можно ли будет им потом если не видеться, то хотя бы писать друг другу, он же только грузчик, да ещё бывший раб, а Андрей теперь не простой работяга, репатриант из угнанных, каких сотни и тысячи, а сын председателя всесильного Комитета. И спросил о другом. Но тоже важном.

— Вы получили письмо? Женя написала вам тогда, весной.

— Да, — кивнул Бурлаков. — Получил. Но я был в поле, в экспедиции и прочитал, когда вернулся.

Он видел, что Эркин не понял его слов про поле и экспедицию, но не место и не время объяснять. Парень чем-то сильно встревожен, почти напуган.

— Как на работе?

— Спасибо, — вежливо улыбнулся Эркин. — Всё в порядке, — посмотрел на Андрея и решил попробовать выяснить не впрямую, а с подходом. — Ты уроки все сделал?

— Русский весь, и физику. По биологии почитать ещё надо. А ты?

— Русский сделал, — Эркин улыбнулся Жене, успокаивая не так её, как себя: ну, раз Андрей говорит об уроках, значит, завтра он ещё здесь, а за ночь они обо всём договорятся.

Эркин пил чай и смотрел на Андрея. Будто запоминал, будто в последний раз видит. Андрей почувствовал, понял этот взгляд и сразу напрягся. Нет, гнать этого придурка к чёрту, пока, в самом деле, до ножей не дошло.

— Ну, брат, как он тебе?

— Кто? — не понял вопросы Эркин.

— А вот сидит. Четыре месяца думал, надумал и припёрся. Он, вишь ли, отец и права имеет.

— Какие права? — глухо спросил Эркин.

— А любые. Помнишь, читали?

Похолодев, Эркин кивнул. Эти статьи читали всем «Кораблём». Даже те, кто газету ни на завёртку, ни на закрутку не возьмёт, эти читали, передавая из рук в руки. Что родители ищут потерянных в войну детей, находят и забирают, что если нет документов, то по воспоминаниям, по родинкам опознают, что лучше, чем с родными, нигде и никак не будет, что родная кровь всего сильнее, а права родительские нерушимы… Словом, все тогда перепугались. Ведь половина, а то и больше приёмные, записанные, кого в угоне, а кого прямо на дороге подобрали. И не местный писака сочинил, а из столичных газет перепечатали. Это от власти, не прямой приказ, но предупреждение: готовьтесь, дескать. Они тогда решили, что им бояться особо нечего: Алиса Жене родная, кровная, он — муж Жени и в метрику Алисе отцом вписан, а от Андрея отец — по словам самого Андрея — отказался, так что… рано радовались, выходит. Не понял чего-то, значит, тогда Андрей, вот и… Заявился. Прямо, как писали, что приезжают и… с концами. И у него все права. Он — отец.

— Он твой отец, — тихо сказал Эркин.

— Ага, — неожиданно легко согласился Андрей. — А ты мне кто? — и, не дожидаясь слов Эркина, сам ответил: — Брат. Значит, и тебе он отец.

— Что-о?! — Эркин даже вскочил на ноги, сжав в кулаке ложечку.

Оторопело посмотрел на Бурлакова, снова на Андрея. И Андрей, увидев, как медленно исподволь темнеет и тяжелеет лицо Эркина, решил, что игра сделана и надо добивать.

— Что? — он издевательски улыбнулся Бурлакову. — Замандражировал, профессор?

К его удивлению, Бурлаков радостно улыбнулся. Андрей понял, что опять прокололся, не то слово выпустил, и решил быстренько поправиться, да и фразу надо закончить.

— Отказываешься?

— И не думаю, — рассмеялся Бурлаков. — Ни мандражировать, ни отказываться не буду. Твой брат — мне сын.

— Так что, папаня это твой теперь, Эркин, — нарочито заржал Андрей. — Люби и почитай.

Звякнув, упали на стол обломки ложечки. Медленно, как-то деревянно, Эркин повернулся и вышел из гостиной. В наступившей тишине было слышно, как хлопнула дверь спальни. Андрей растерянно посмотрел на Бурлакова, на Женю.

— Чего это он?

Бурлаков не понял, из-за чего сорвался Эркин, что это за разговоры о родительских правах, но что произошло нечто резко, а может, и непоправимо изменившее ситуацию, это-то он понял.

Женя сорвалась со стула и выбежала. Снова хлопнула дверь спальни.

Андрей уже не улыбался. На глазах Бурлакова играющий, придуривающийся мальчишка стал настоящим битым опытным блатарём. Он видел таких. И в Сопротивлении, и раньше, в экспедициях.

В гостиную вошла Женя, бледная, с тёмными глазами на пол-лица.

— Иди к нему. Он лежит и плачет.

Эркин? Плачет?! Андрей швырнул на стол ложку, рывком встал и вышел. Женя прошла к столу и села.

— Игорь Александрович, — она говорила очень спокойно, но с убеждённостью правоты. — Я думаю, вам лучше уехать.

Бурлаков молча смотрел на неё, и Жене стало его нестерпимо жалко. И как глупо, нелепо всё получилось. Ведь можно было по-хорошему договориться. Что Андрей останется жить в Загорье, хотя бы на три года, пока не кончит школу, получит аттестат, квалификацию… А Андрей устроил такой безобразный скандал. И Эркин теперь, господи, с Эркином-то что делать? Андрей пошумит и успокоится, бывало же уже, а Эркин — она-то уж его знает — будет ещё месяц сам не свой ходить. Но и Бурлакова жалко. Услышать такое от сына… после такой разлуки… Ведь если все, вся семья погибла, и они одни вдвоём, то надо держаться друг за друга, а не гнать. Ну, с Андреем она уладит, постарается уладить, не такой уж он дурак, как представляется.

— Игорь Александрович, я постараюсь успокоить Андрюшу, но вам… нет, понимаете, Андрей не уедет из Загорья. Здесь его дом, они, в самом деле, с Эркином как братья, нет, просто братья.

— Я понимаю, — кивнул Бурлаков. — Вы думаете, мне лучше уйти?

— Сейчас, да, — твёрдо ответила Женя. — Потом… Я напишу вам.

Бурлаков снова кивнул, взял свою чашку. Чай давно остыл, н глотнул и поставил её на стол. Теперь они сидели и молча ждали, когда вернутся Эркин и Андрей.

В спальне было темно, и Андрей, влетев туда, сначала даже не увидел Эркина, только услышал сдавленное клокочущее дыхание и хриплое:

— Закрой дверь.

Андрей закрыл дверь и подошёл к кровати, присел на корточки у изголовья. Глаза уже привыкли к темноте, и он увидел, что Эркин лежит ничком, зарывшись лицом в подушку и обхватив её руками.

— Эркин… — тихо позвал Андрей.

— Чего тебе?

— Эркин, я… я не хотел… ну, чего ты… мы же вместе…

— Если ты дурак, то я при чём, — и вдруг, к удивлению Андрея, заговорил по-английски: — За что ты меня так? Он твой отец, у вас одна кровь, а ты меня… за что? Люби и почитай… Как тогда… Что я тебе сделал, что ты так…

Чего? — искренне не понял его Андрей, так же перейдя на английский. — Ты о чём, Эркин? Я не понимаю?

— А не понимаешь, так уйди. Уйди, понял?

— Ты… — растерялся Андрей. — Ты гонишь меня? Эркин?!