– Войдите, – раздалось из глубины помещения.
Дмитрий переступил через порог и увидел душещипательное зрелище. Обширный диван и не менее обширный стол были завалены грудами вечерних платьев, роскошных юбок, гламурных блузок, палантинов, боа и прочей праздничной мишуры, вплоть до шляпок с павлиньими перьями. Тут же находилось большое, метра под два высотой, трюмо с почти полностью распахнутыми створками. А перед ним стояла нестарая еще (ее даже пожилой назвать было трудно) женщина очень милой наружности и растерянно рассматривала свое отображение. Все прочие в составе Дорина, Маши, Никиты и Федора окружали ее плотным кольцом и забрасывали советами, замечаниями и предложениями. Играй, залегший в углу и положивший морду на передние лапы, крайне настороженно взирал на эту суету.
– Нет, ребята, – говорила женщина, поворачиваясь и робко глядя на переливающийся вечерний туалет, сидевший на ней, по меркам Кобыша, очень даже неплохо. Высокая грудь и почти девичья осанка лишь подчеркивали достоинства платья. – Я никогда в жизни не носила таких вещей. Даже как-то неудобно! Ой! – она увидела в зеркале бесшумно подошедшего гостя и, быстро обернувшись, смущенно сказала:
– Здравствуйте!
– Добрый день! – он осторожно взял протянутую лодочкой руку, слегка развернул и, склонившись, галантно прикоснулся к ней губами.
– Прасковья, – совсем смешавшись, произнесла женщина. – Бухгалтер.
– Дмитрий, – глядя на нее сверху вниз, веско представился Кобыш. – Полковник.
– Настоящий? – в ее глазах блеснул лукавый огонек.
– Самый что ни на есть, – подтвердил он. – Вот Раф не даст соврать.
Ответом ему послужил гомерический хохот. Впрочем, Дорин лишь растягивал губы, не совсем понимая причин, смеялись в основном Никита и Маша. Шквал веселья оборвался так же внезапно, как и возник. Впрочем, Маша, утирая краешек глаза кружевным платком, все еще всхлипывала:
– Видели бы вы… себя… со стороны… Бухгалтер… и настоящий полковник… Как дети, ей-богу!..
– Прекрасно, когда знакомство начинается с улыбки, – Кобыш галантно шаркнул ножкой. – Не выпить ли нам по такому случаю шампанского?
– Гусарите, полковник? – Прасковья кокетливо повела плечом. – До полуночи еще далеко.
– Ну что вы, сударыня! – Дмитрий решил не выходить из образа. – Запасы этого волшебного напитка, – он уже держал в руке запотевшую бутылку «Мадам Клико», – у нас неиссякаемы.
Пока он освобождал пробку от проволочных пут, Дорин жестом заправского фокусника извлек из воздуха фужеры, и после шумного хлопка золотистая жидкость, пенясь, потекла по их стенкам.
– За уходящий год! – с пиететом провозгласил Никита. – За нашу превосходную дружную семью! Ура!
– Кричать «ура» прерогатива Брюса, – сказал Раф. – Ты уже забыл?
– Ур-р-ра! – задорно рявкнул Тернер, появляясь в проеме двери с бокалом в руке. – Чуть не опоздал! Тысяча извинений, леди и джентльмены!
Чокнулись и, смакуя каждый глоток, неторопливо и со вкусом выпили. Представили Прасковье прибывшего. Та уже не удивлялась.
– Вы знаете, Брюс, – доверительно сообщила она, – сначала мне все это показалось каким-то наваждением. Сказочный особняк вместо никитиной берлоги, возникающие из ничего наряды, предметы и драгоценности. Шампанское вот французское и американец, которых сроду в нашей глубинке не бывало. Вы уж извините за прямоту. А сейчас немного пообвыкла. Боюсь только, что после двенадцатого удара курантов все исчезнет, как в «Золушке». Или еще хуже. Пропадет неожиданно прямо посреди веселья, как у Булгакова.
– Заверяю вас, миссис, – авторитетно заявил Тернер, – что все останется на своих местах. Мы – люди серьезные, и если что-то делаем, то надежно.
– Но как вы это делаете?
– Сия тайна велика есть! – Кобыш опять подобрался тихо. – Но уверяю вас, ничего дьявольского, божественного или просто чародейского. Сугубо человеческие умения, развитые путем воздействия на мозг космических излучений. Вам Никита говорил, что мы космонавты?
– Говорил, – Прасковья утвердительно кивнула. – Только вот что-то раньше у наших космонавтов никаких таких способностей не замечалось.
– А вы что, знакомы с кем-то из космонавтов?
– Нет, но…
– Раньше корабли другие были… и не летали так далеко.
– Слушай, Дима, избавь леди от научно-популярных лекций, – Брюс недовольно сморщил нос. – Что, нам приговорить больше не о чем? – и оттеснив Кобыша боком, светски продолжил. – Насколько я понимаю, вы – мама нашей восхитительной принцессы?
– Нетрудно догадаться, – женщина невозмутимо посмотрела в глаза Тернеру. – Или вы видите здесь еще кого-нибудь, претендующего на эту роль?
– Безусловно, нет, – Брюс машинально огляделся. – А ее отец с вами не живет?
– Он оставил нас, когда Феденьке исполнился только год. Уехал в город на заработки, да так и не вернулся.
– Бросить такую… красавицу? – Тернер совершенно искренне изумился. – Мать двух очаровательных детей? Россия поистине загадочная страна!.. Простите.
– Можно подумать, что у вас, в Америке, подобного не случается.
– Это так, – сокрушенно вздохнул Брюс. – Но родители все равно оба поинтересованы в детях. Они в равной степени обязаны заботиться о них…
– Послушай, напарник, – встрял вернувшийся Кобыш, – твоя тема ничуть не лучше моей. К тому же даме, кажется, не совсем приятны экскурсы в прошлое. Давайте лучше займемся чем-то более веселым.
– Мама! – в их компанию, как вихрь, ворвалась раскрасневшаяся Маша. – Пойдем наверх, поможешь мне сделать зимний сад. А Никита с Димой нам подсобят. Да, Дима?
– С удовольствием! – Кобыш просиял. – Отличная идея! А вы, ребята, развешивайте гирлянды и творите чудеса для Федора. Мы ненадолго.
– Стоп! – обиженно сказал Тернер. – Лишать нас общества двух заворожительных дам не по-товарищески. Раф, мы идем с ними.
– Кто бы возражал, – Дорин уже стоял у двери. – Некоторые слишком много на себя берут. А развесить гирлянды мы всегда успеем. Не так ли, Федор?
– Не-а, – мальчишке, судя по всему, были неинтересны заботы взрослых. – Я лучше пойду в бассейне искупаюсь. Можно?
– А ты знаешь, где там что включается? – строго спросила Прасковья. – Еще испортишь что-нибудь.
– В этом доме испортить ничего нельзя! – Тернер подмигнул Федору. – Пошли, я тебе все объясню. На длинное мое отсутствие не рассчитывайте, – он погрозил пальцем остальным. – Я к вам все равно подсоединюсь.
Трое мужчин и две женщины двинулись к мансарде, а американец с мальчишкой стали спускаться на цокольный этаж. Едва очутившись в полусумраке самого нижнего помещения, освещаемого лишь падающим из невысоких горизонтальных окон дневным светом, Тернер щелкнул переключателями и, когда вспыхнули яркие лампы, подвел мальчишку к наклонному пульту, встроенному в одну из колонн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});