Читать интересную книгу Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— Это не смешно, Корбек. Я это даже странным назвать не могу. Большая часть этих людей при правильном уходе будут жить. Мы их не бросим.

Полковник тихо простонал. Он почесал макушку, пригладив толстыми пальцами длинные черные пряди.

— Мы не можем тут остаться, док. Приказ комиссара…

В стариковском взгляде Дордена блеснула злость.

— Я не оставлю их, — отрезал он.

Корбек сначала собирался возразить что-то. Но похоже, засомневался и решил не торопиться.

— В общем, посмотрите, чем мы сможем им помочь, — сказал он и оставил Дордена с его работой.

Дорден обрабатывал раненую ногу очередного солдата, когда услышал хруст гравия на дороге и рев мотора бронетранспортера. Он поднял взгляд в поисках источника звука только тогда, когда закончил с раной.

— Спасибо вам, сэр, — ответил молодой гвардеец, ногу которого он обрабатывал. Он был бледен и слишком слаб, чтобы подняться со своей койки.

— Как твое имя? — спросил его Дорден.

— Кулцис, сэр. Рядовой. Аристократ.

Военврач был уверен, что последнее слово Кулцис хотел сказать более торжественно, но не смог.

— А я Дорден, военврач танитского полка. Если я понадоблюсь, рядовой Кулцис, зови меня.

Юноша кивнул. Дорден покинул здание и направился к «Химере», стоящей возле покосившейся стены. Корбек разговаривал с кем-то высоким, восседающим в люке машины.

Высокая фигура спрыгнула с брони и двинулась к Дордену. Это был Гаунт. Его лицо скрывала тень от козырька фуражки, плащ развевался за спиной.

— Сэр! — поприветствовал его врач.

— Дорден. Корбек говорит, ты не хочешь уходить.

— Здесь шестьдесят восемь раненых, сэр. Я не могу и не собираюсь их оставлять.

Гаунт взял старого врача под руку и отвел его по грязному двору к углу стены, за которой виднелись разоренные поля, опустевшие свинофермы и над всем этим — заходящее солнце.

— Вы должны, Дорден. Войска противника отстают от нас всего на полдня пути. Генерал Маллер отдал приказ об общем отступлении. Мы не можем забрать раненых с собой. Мне очень жаль.

— И мне очень жаль. — Дорден стряхнул руку комиссара.

Гаунт отвернулся. В какой-то момент врач решил, что сейчас комиссар развернется и ударит его. Но комиссар этого не сделал. Только тяжело вздохнул. По своему опыту Дорден знал, что насилие не было ни главным, ни любимым способом Гаунта командовать людьми. Бесконечная война и взаимодействие с офицерами других частей на поле боя сильно подкосили веру Дордена в окружающих, чему он был совсем не рад.

— Корбек предупреждал меня, что вы откажетесь, — наконец повернулся к нему Гаунт. — Послушайте. Контрнаступление на Накедоне запланировано на завтрашний вечер. Тогда и только тогда, буде на то воля Императора, мы отбросим врага и снова займем этот район.

— Мало кто из раненых продержится еще сутки без ухода. И уж точно никто из них не выживет, если о них придут «позаботиться» выродки Хаоса!

Гаунт снял фуражку и устало провел рукой по коротким светлым волосам. Лучи заходящего солнца высветили его четкий профиль, но его тяжелые мысли оставались в тени.

— Я очень вас уважаю, доктор. И всегда уважал, с того самого момента, как встретил вас на полях Основания. Вы единственный среди Призраков, кто отказывается брать в руки оружие, и при этом единственный, кто спасает наши жизни. Призраки многим обязаны вам, в том числе своими жизнями. И я лично обязан вам. Мне бы не хотелось приказывать вам.

— Тогда не делайте этого, комиссар. Вы же знаете, что я откажусь выполнять приказ. Я прежде всего врач, и уже потом — Призрак. Дома, на Танит, я тридцать лет работал сельским врачом, помогая больным, калекам, младенцам и старикам округа Белдейн и графства Прайз. Я поступал так потому, что дал клятву в медицинском училище Танит Магны. Вы знаете, что такое верность и клятва, комиссар. Поймите же и мою клятву.

— Я хорошо понимаю, насколько значима клятва врача.

— И вы всегда чтили ее! Вы никогда не просили меня нарушить врачебную тайну, выдав вам личные проблемы солдат… алкоголизм, сифилис, психологические проблемы… Вы всегда позволяли мне поступать так, как того требует от меня моя клятва. Так позвольте же и сейчас.

Гаунт снова надел фуражку:

— Я не могу бросить вас здесь на смерть.

— Но можете бросить умирать этих людей?

— Они не Призраки, старший военврач! — выпалил Гаунт и замолчал.

— Врач обязан помогать всем раненым. Да, я клялся именем Императора служить ему, вам и Имперской Гвардии. Но до этого я уже дал обет Императору спасать жизни. Не заставляйте меня нарушить эту клятву.

— Наши славные войска были обращены в бегство в дельте при Лохенихе, — попробовал рассуждать логически Гаунт. — Мы отступаем перед лицом огромной армии Хаоса, преследующей нас по пятам на расстоянии в полдня пути. Вы не солдат. Как вы собираетесь защищать это место?

— Словами, если потребуется. С помощью добровольцев, если таковые найдутся и вы позволите им остаться. В конце концов, это всего на сутки, до следующего вечера, когда ваша контратака позволит нашим войскам вновь занять этот район. Или это все ложь? Пропаганда?

Гаунт ничего не ответил. Стоя в лучах заката, он поправил свой запачканный грязью плащ, выдержал паузу и обернулся к старому врачу:

— Нет, это не ложь. Мы отобьем эту землю и пойдем дальше. Они придут к нам, и мы отбросим их обратно. Но оставлять вас здесь, на вражеской территории, даже на одну ночь…

— Не думайте обо мне. Подумайте о раненых вольпонцах там, в госпитале.

Гаунт подумал, и это совсем не повлияло на его мнение.

— Они хотели всех нас перебить…

— Не начинайте! — предупредил его Дорден. — Ненависть не должна вставать между союзниками. Они — люди, солдаты, ценные бойцы. Они могут выжить, чтобы снова сражаться, привести войну к благому завершению. Позвольте мне остаться и позаботиться о них. Оставьте со мной всех, кого можете. Уходите и возвращайтесь за нами.

Гаунт выругался.

— Я дам вам отделение. Десяток добровольцев. Хотя ожидаю, что желающих будет больше. Маллер оторвет мне голову, если узнает, что я оставляю своих людей на территории противника.

— Готов принять всю доступную помощь, — отозвался Дорден. — Спасибо вам.

Комиссар резко отвернулся и сделал несколько шагов прочь. Потом вернулся и с силой сжал руку Дордена:

— Вы храбрый человек. Не дайте им взять вас живым… и не дайте мне пожалеть о вашей храбрости.

Гаунт и отступающие колонны Призраков прошли, оставив его одного. Дорден работал в длинном коридоре госпиталя. Он заметил, сколько времени прошло, только когда солнечный свет перестал падать на него и сгустились сумерки. Тогда военврач зажег лампы, расставленные на ящиках между коек, и вышел во двор. В лиловом небе блестели чужие звезды.

Поначалу он увидел троих Призраков: Леспа, Чайкера и Фоскина, которые обычно работали его ассистентами и санитарами на поле боя. Они распределяли медикаменты, оставленные Гаунтом. Дорден надеялся, что именно они вызовутся добровольцами. Вид его помощников, работающих в обычном ритме, был весьма ободряющим. Военврач подошел к гвардейцам, собираясь будничным тоном поинтересоваться, какими медикаментами они располагают, но, вместо деловых вопросов, принялся благодарить их. Санитары улыбались ему, пожимали руку, кивали в подтверждение своего решения остаться. Дорден преисполнился гордости за них.

Он начал раздавать им инструкции по распределению лекарств, перечислять потребности больных в порядке срочности, когда увидел остальных Призраков. Маколл, старший разведчик полка и ближайший друг Дордена, а также рядовые Бростин, Клейг, Каффран и Гатис. Они только что закончили обход периметра и собирались начать окапываться на ночь.

Дорден поприветствовал Маколла.

— Тебе не обязательно было оставаться.

— И бросить тебя тут одного? — рассмеялся Маколл. — Я не хочу видеть в хронике полка запись «Доктор Дорден погиб, и где же в этот момент был его друг, воин Маколл?» Комиссар искал добровольцев, и мы согласились.

— Я буду помнить это, сколько бы мне ни осталось жить, — ответил Дорден.

— Мы прочно держим фланги, — Маколл указал военврачу на ограждение. — Все десять гвардейцев.

— Десять?

— Полковник-комиссар не разрешил пойти больше никому. Пятеро нас, трое твоих санитаров и еще пара солдат. Ты ведь знал, что все Призраки спорили, кому оставаться? Все вызвались добровольцами.

— Прямо все? Кроме майора Роуна, наверное.

Маколл грубо усмехнулся:

— Ну хорошо, не то чтобы все. Но за право остаться пришлось побороться. Гаунт в итоге решил, что пойдут те, кто первыми вызвался. Так что, помимо вашей троицы, остались я, Бростин, Каффран, Клейг и Гатис. Плюс Тремард, дежурящий у ворот, и…