— Должно быть, вкусно, Пел. Если бы было невкусно, мне бы не захотелось этого есть. — Она запустила изящный пальчик в контейнер и облизнула его. — Верно угадали, Пел. Это креветки или что-то на них похожее. М-м-м… вкусно!
Обреченно махнув рукой, Тревайз встал и отошел от компьютера.
— Девушка, — обратился он к Блисс, как будто только что увидел её.
— Меня зовут Блисс, — сердито ответила Блисс.
— Ладно, Блисс, вы знали наши имена?
— Да, Трев.
— А откуда вы их знали?
— Для моей работы было важно их узнать, и я их узнала.
— А вы знаете такое имя: Мунн Ли Компор?
— Если бы это было важно, знала бы. Раз я не знаю, кто это такой, значит, мистер Компор сюда не прибывает. И… — она ненадолго задумалась, — никто, кроме вас, не прибывает.
— Поживем — увидим, — буркнул Тревайз.
Он посмотрел в иллюминатор. Вокруг планеты было много облаков, но облачный слой был не плотный, а разреженный, и облака были разбросаны на удивление равномерно. Пока трудно было разглядеть поверхность планеты.
Он включил радароскоп. Поверхность оказалась почти зеркальным отражением неба. Мир островов — очень похоже на Терминус, только островов было гораздо больше. Острова не слишком отличались один от другого по площади и находились не слишком далеко друг от друга. Этакий планетарный архипелаг. Корабль опускался под большим углом к экватору, но никаких признаков наличия полярных шапок не наблюдалось.
Трудно было судить и о какой-либо неравномерности распределения населения, судя по освещенности ночного полушария.
— Мы сядем где-нибудь поблизости от столицы, Блисс? — спросил Тревайз.
Блисс небрежно ответила:
— Гея опустит вас в каком-нибудь удобном месте.
— Я бы предпочел город.
— Вы имеете в виду — большое скопление людей?
— Да.
— Это как Гея решит.
Спуск продолжался. Тревайз решил развлечься и принялся угадывать, на какой именно остров сядет «Далекая Звезда».
Куда бы они ни сели, до посадки оставалось не меньше часа.
73
Корабль опустился тихо, почти как пёрышко. Они вышли друг за другом: Блисс, за ней Пелорат, последним шел Тревайз.
Погода напоминала раннее лето в Терминус-Сити. Дул легкий ветерок, утреннее солнце ярко светило с покрытых легкими облачками небес. Земля под ногами зеленела свежей травой. По правую руку выстроились ряды деревьев — видимо, сад; налево вдалеке виднелась линия морского побережья.
Воздух, казалось, весь гудел, вероятно, жужжали насекомые, доносился трепет птичьих крыльев или крыльев небольших летающих животных. Неподалеку раздавался скрип какого-то инструмента, может быть, садовых ножниц.
Первым заговорил Пелорат, но, как ни странно, не о том, что видел или слышал:
— Ах, как чудесно пахнет! Будто свежий яблочный сок.
Тревайз сказал:
— Вероятно, это — яблоневый сад. Яблочный сок, как известно, делают из яблок.
— А вот у вас на корабле, — фыркнула Блисс, — пахло, как— в общем, ужасно пахло.
— На корабле вы не жаловались, — буркнул Тревайз.
— Я вынуждена была соблюдать вежливость. Я была у вас в гостях.
— Почему бы вам и здесь не оставаться вежливой?
— Теперь я у себя дома. Здесь вы гости. Вот и ведите себя вежливо.
— Наверное, насчёт запаха она права, Голан, — вступился Пелорат. — Можно как-нибудь проветрить корабль?
— Ага, — злорадно ответил Тревайз. — Конечно, можно устроить, если это маленькое создание заверит нас, что на корабле ничего не тронут. Пускай защитит его, если сможет.
Блисс сердито выпрямилась.
— Не такая уж я маленькая. А если уборка вашего корабля производится за счёт неприкосновения к нему, то уверяю вас, неприкосновение будет большой радостью для меня.
— А теперь не будете ли вы так добры проводить нас к тому, кого вы называете Геей?
Блисс искренне удивилась:
— Не знаю, поверите ли вы, но я — Гея.
Тревайз смотрел на неё не мигая. Да, частенько ему приходилось слышать фразу «собраться с мыслями» в смысле переносном. Теперь у него было такое ощущение, будто он занимается этим буквально.
— Вы? — наконец выдавил он.
— Да. И земля тоже. И эти деревья. И вон тот кролик в траве. И тот мужчина, которого вы видите за деревьями. Вся планета и всё на ней — это Гея. Все мы существуем как отдельные организмы, но у каждого есть своя доля в общем сознании. Неодушевленные предметы имеют меньшую долю, различные живые формы — ту или иную, а люди — самую большую. Но мы все участвуем в Гее.
Пелорат кивнул:
— Я думаю, Тревайз, Блисс хочет сказать, что Гея — нечто вроде коллективного разума.
— Я так и понял, — отозвался Тревайз. — Но кто же, в таком случае, правит вашим миром?
— Никто. Он сам собой правит. Деревья растут рядами, выбирая промежутки между собой, которые для них удобны. Они размножаются ровно настолько, насколько необходимо для замены по какой-то причине погибших. Люди собирают яблок столько, сколько нужно, а животные, насекомые и птицы поедают свою долю — и только свою долю.
— Вот как? И насекомые знают, какова их доля? — спросил Тревайз, не скрывая усмешки.
— Да, в некотором смысле знают. Когда нужно — идет дождь, иногда очень сильный, если так нужно, а порой наступает сухой сезон, когда необходимо это.
— И дождь знает, когда ему идти?
— Да, знает, — совершенно серьёзно ответила Блисс. — Разве в вашем собственном организме разные клетки не знают, что им делать? Разве не знают они, когда нужно расти, а когда прекратить рост? Когда выделять соответствующие вещества, а когда нет, и если выделять — в каком количестве — не больше и не меньше? Каждая клетка — это ведь маленькая независимая химическая фабрика, но каждая получает сырье из общего склада, а сырье доставляется к ней по общей транспортной сети, и все клетки-фабрики сбрасывают отходы в общую систему, и таким образом все клетки участвуют в общем сознании.
— Но это же замечательно! — с энтузиазмом подхватил Пелорат. — Вы говорите то есть о том, что планета являет собой суперорганизм, а вы клетка этого организма?
— Не совсем так. Я говорю об аналогии, а не об идентичности. Понимаете? Мы — не тождество клеток, мы — их аналоги.
— И чем же вы отличаетесь от клеток? — спросил Тревайз.
— Если говорить о людях, то мы сами состоим из множества клеток и являемся носителями коллективного сознания. Это коллективное сознание, этот разум отдельного человека — мой, например…
— Ну да, — кивнул Тревайз, — разум и тело, за которое погибают мужчины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});