их было в 2 – 4 раза больше чем наших истребителей. Полк нес потери, особенно в технике, сбитые летчики обычно возвращались.
Обе Никандры часто летали в паре, причем весьма успешно, у Сычевой уже были сбитые мессеры. Однажды, когда Липкина одна ушла в разведывательный полет, Сычева вылетела в паре с Юрием Рубинштейном. В бою под Смоленском против четырех немецких истребителей, Ника сбила двоих, остальные ушли, израсходовав боекомплект. После приземления Юрий подошел к истребителю Ники и проверил вооружение.
- В чем дело? – удивленно спросила девушка.
- У тебя остался почти полный боекомплект!
- Да, а что?
- Ты сбила двух мессеров двумя очередями, а больше не стреляла. Почему?
- Я не могла поймать их в прицел. Просто не успевала.
- Ты экономишь боекомплект?
- Нет.
- Я чего-то не понимаю… Ты стреляешь только по цели…
- Я не умею стрелять мимо.
- Странно. Я таких чудес еще не видел. Твоя тетка меткой стрельбой не отличается. Летает она, конечно, здорово, пилотирует, дай бог каждому, но после боя у нее всегда пусто. Послушай-ка моего совета, ты больше с полным боекомплектом не возвращайся, лучше расстреляй по наземным целям.
- Ты прав. Так и буду делать.
Подошел командир эскадрильи.
- Липкина не вернулась из разведки, сбили в районе Петрищево, - сказал он. – Выпрыгнула за линией фронта. Будем надеяться, что сумеет добраться до своих, хотя линия фронта движется быстро, скоро будем перебазироваться под Вязьму.
- Не переживай, - сказал Юрий Нике, - я давно ее знаю, еще с войны в Маньчжурии. Она вернется.
Ника поняла, что помочь Бете сейчас невозможно, остается только ждать.
Липкина приземлилась на опушке леса примерно в двух километрах от деревни. На востоке слышалась орудийная стрельба. До линии фронта километров десять. Собственно линии-то и не было, были отдельные очаги сопротивления, это Ника увидела еще в воздухе. Примерно определив направление, она легким бегом направилась в сторону леса, надеясь встретить какую-нибудь отступающую часть.
До леса она добежать не успела. Пересекая проселочную дорогу, она увидела мотоциклистов, услышала резкий окрик и над головой прошла автоматная очередь. Пришлось остановиться и поднять руки, одновременно она сдернула шлем и растряхнула волосы по плечам.
- О! Флигер фрау? – послышался удивленный возглас.
- Да, летчица, - ответила Ника, приближаясь к немцам.
Их было всего двое: один сидел за рулем мотоцикла, другой вылез из коляски и направился к ней. Дорога была пустынна. Подходивший немец был в каске, пришлось бить пяткой в подбородок. Удар был не смертельный, просто отбросил его и ненадолго оглушил. Тот, что сидел, схватился за автомат, но выстрелить не успел. Брошенный нож вошел ему в горло. Упавший зашевелился, но Ника уже достала пистолет и дважды выстрелила в него. Затем она достала нож из немца, вытерла его и снова побежала через лес на запад.
Через два часа бега и быстрого шага она остановилась, заслышав русскую речь, а через минуту в грудь ей уперлось дуло винтовки, которую держал обросший щетиной пожилой старшина красной армии.
- Ты кто? – строго спросил он.
- Баба, не видишь что ли! – ответил ему подошедший молодой боец.
- Баба в форме, это не баба, а солдат, - ответил ему старшина.
- Летчица я, сбили меня сегодня, к своим иду, - сказала Ника.
Старшина убрал винтовку.
- Документы есть? – спросил он.
- Документы есть, да сами-то вы кто? Окруженцы? – ответила Ника.
- Слушай, дамочка, может тебя обыскать? – нагло улыбаясь, сказал молодой.
Тут Ника ловко вырвала и отбросила винтовку старшины и уперла в лоб молодому пистолет ТТ.
- Ну-ка, быстро отвечайте, кто такие, и откуда драпаете? И не дергайтесь, перестреляю говнюков!
Из кустов вышли еще два бойца и взяли ее на прицел.
- Убери пистолет, - сказал обезоруженный старшина, - вижу, что наша. И вы тоже уберите винтовки.
Оказалось, это действительно выходила из окружения группа бойцов в составе пяти человек. Пятый был тяжело раненный лейтенант, которого несли на самодельных носилках. Шли уже пятый день и сегодня надеялись выйти к своим. А лейтенант был совсем плох. Рана вроде бы не тяжелая в бедро, но перевязана плохо, гноилась, и началась лихорадка. Ника отдала свой перевязочный пакет и галеты бойцам. После короткого отдыха вся группа двинулась дальше, но вскоре натолкнулась на немецкую линию окопов, к счастью, их не заметили. Успели во время отступить в лес. Нечего было и думать: преодолеть линию фронта с раненным на руках. Решили заночевать в лесу. Всю ночь слышался шум моторов и лязг гусениц. Немцы подтягивали технику, готовя наступление.
Утром Ника, вспомнив местность над которой летала, предложила двигаться к речке. Она была неширокой, метров десять в ширину, но служила своеобразной линией разграничения, на одном берегу немцы, на другом наши отрыли окопы и держали оборону. Ночью можно попытаться переправиться.
До речки добрались к обеду следующего дня. Но подобраться близко не было возможности, то и дело по берегу проходили патрули, или ездили мотоциклисты. Группа спряталась в развалинах какого-то дома в полукилометре от возможного места переправы. Лейтенант уже не приходил в себя, лихорадка сжигала его, и помочь было нечем. Кроме того вся группа уже страдала от голода. Выходить днем на охоту за пропитанием было нельзя, слишком людно вокруг.
Вечером лейтенант умер. Бойцы похоронили его там же, в развалинах, штыками и касками выкопали могилу в мягкой земле. В полночь двинулись к месту, где наметили переправу. Старшина был командиром для своих бойцов, но Ника держалась особняком, хотя его приказов не оспаривала. Последние сто метров преодолевали ползком, поскольку летали осветительные ракеты, а на каждый подозрительный шорох немцы открывали стрельбу. С противоположного берега тоже постреливали. Старшина скомандовал возвращаться назад, и все поползли назад к развалинам.
- Предлагаю двигаться на север, - сказала Ника, когда все собрались, схоронившись за каменной кладкой фундамента бывшего дома. – Там нет четко выраженной линии