– Бог Юпитер приметил ее и захотел соблазнить. Чтобы добиться цели, он перенял облик Дианы. Но Диана быстро разгадала его хитрость. Терзаясь ревностью и гневом, она запретила прекрасной Каллисто приходить в свои сады, хотя та и уверяла, что пыталась противиться натиску сладострастного бога. Через несколько месяцев Каллисто родила сына и назвала его Аркас. Но оказалось, что несчастья ее только начались. Едва супруга Юпитера узнала о случившемся, как ее гнев обрушился на бедную Каллисто. Диана превратила соперницу в медведицу, и та укрылась в лесу. Аркаса она пощадила, и он вырос вдали от матери. Когда ему шел пятнадцатый год, на охоте юноша случайно увидел медведицу, которой стала его мать. Он долго гнался за ней и наконец настиг. К счастью, Юпитер, который по-прежнему любил Каллисто, не дал Аркасу ее убить. Случившееся так огорчило его, что он превратил Каллисто и Аркаса в созвездия. С тех пор Большая Медведица и ее дитя украшают собой небесный свод.
Марион улыбнулась.
– Грустная история, но очень красивая. Я ее раньше не слышала.
– Вот придешь сюда ночью в следующий раз и вспомнишь ее. – Дункан погладил ее по руке, лежавшей на шерстяной ткани накидки. – И, может статься, вспомнишь и обо мне.
На мгновение их взгляды встретились, и Марион первой опустила глаза.
– И много таких историй ты знаешь?
– Сколько-то знаю, – ответил он, спрыгивая с ограды. – Но на сегодня хватит и одной. Возвращайся в постель, Марион. – Он подал ей руку, помогая спуститься на землю. – Смотри, ты вся дрожишь от холода!
Она резким движением сдернула накидку, и Дункан ощутил аромат розовой воды, который моментально пробудил в нем острое желание. Марион между тем вошла в отцовский кабинет, где в камине догорали остатки дров. Дункан остановился в дверном проеме.
– Хочешь выпить? – робко спросила девушка.
– Марион, уже очень поздно. Ты не думаешь, что тебе пора лечь спать?
Она тихо засмеялась.
– Ты говоришь совсем как мой отец!
Красные угли, своим слабым светом освещавшие комнату, словно подчеркивали огненный цвет ее шевелюры.
– В библиотеке наверняка холодно…
– Я привык. Я… Доброй ночи, Марион!
Он отступил в коридор и почти тут же ощутил прикосновение руки к своей рубашке.
– Дункан! Я хочу с тобой поговорить.
– Не думаю, что это хорошая мысль.
– Несколько минут, ну пожалуйста!
Он последовал за ней в кабинет. Марион попросила его побыть с ней! Как он может отказаться? И все же для Дункана каждая лишняя минута, проведенная наедине с девушкой, становилась мукой, которая, как ему казалось, длилась вечно.
– Договорились! Несколько минут!
Сделав пару шагов, он повернулся было к Марион, но невольно встретился взглядом со светлоглазым пятым лэрдом Гленлайона, который, казалось, смотрел на него поверх плеча своей внучки. Дункан стиснул зубы. Марион проследила за его взглядом.
– Это Роберт Кэмпбелл… в молодости. Портрет написан после его первого военного похода, вскоре после начала Реставрации.
Дункан всмотрелся в бледноватое лицо со ртом слишком маленьким в сравнении с объемной нижней челюстью. В чертах Роберта было что-то женское. Однако, глядя на него, невозможно было предсказать, что через несколько лет он станет палачом, организует побоище в Гленко. Дункан настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как Марион подошла ближе. Когда она провела пальчиком по его щеке, он вздрогнул.
– Еще болит?
– Только если смеюсь.
Пальцы Марион задержались у него на щеке, пробежали по выпуклому шраму. Ему внезапно показалось, что в комнате стало жарко. Он сделал глубокий вдох, надеясь, что это поможет совладать с волнением.
– Я хотела попросить у тебя прощения за ту выходку… ну, в «Черном дубе». Я знаю, что ты не причинил бы мне вреда, Дункан. Просто… Понимаешь, я очень перепугалась. Конечно, глупо с моей стороны было говорить такое…
– Давай забудем об этом.
Она уставилась на него своими голубыми глазами. «Такие глаза бывают у диких кошек», – подумалось Дункану. Все движения девушки были исполнены кошачьей грации – томной, чувственной. Марион улыбнулась одними уголками губ. О-о, эта ее улыбка… Сердце Дункана забилось быстрее.
– Дункан… я хочу кое-что знать…
Тонкие брови ее сошлись, во взгляде появилась неуверенность. Он решил подождать, что будет дальше.
– Я хочу знать, ищешь ли ты мести…
Он в изумлении вскинул брови.
– О чем ты?
Марион, взволнованная как никогда прежде, обошла вокруг него. Похоже, чтобы сказать то, что она хотела, потребовалась вся ее смелость.
– Если бы в ту ночь, в Киллине, в «Серой сове», я позволила тебе сделать то, что ты хотел, что бы случилось потом?
Вопрос настолько озадачил Дункана, что он на время лишился дара речи. Девушка внимательно смотрела на него, ожидая ответа.
– Марион, я не знаю. Я…
Она нахмурилась и отвернулась. Судя по всему, это был не тот ответ, который она рассчитывала получить. Но что именно она хотела узнать?
– Марион, – тихим голосом продолжал Дункан, молясь про себя, чтобы на этот раз все не испортить, – у меня не было намерения обесчестить тебя и оставить, как ты подумала. Но я не знаю, что бы с нами случилось потом. Прошу, верь мне! И то, что ты… что ты – дочка Гленлайона, тут совсем ни при чем.
Марион повернулась к нему, но выражение ее лица было непроницаемым. Она подошла так близко, что тела их соприкоснулись. Дункан закрыл глаза. Ее аромат окутал его – тот самый аромат, который околдовал его там, на лугу, когда они впервые встретились три месяца назад. Неужели прошло уже три месяца?
– А я… я об этом думала. И часто.
Она приложила ладонь к его груди в том месте, где в сумасшедшем темпе стучало сердце. Боже, что она делает? Он призвал на помощь всю свою выдержку. Надо пожелать ей доброй ночи и уйти! Однако ноги отказывались ему повиноваться.
– Дункан, я… Той ночью мне хотелось… Но я испугалась.
Он открыл глаза. Марион была в нескольких сантиметрах и смотрела на него снизу вверх. «Поцелуй меня!» – казалось, кричали ее глаза и приоткрытые дрожащие губы.
«Это сон!» – подумал Дункан. Однако рука, которая поднималась у него по спине к затылку, была вполне реальной.
– О Марион!
Его тело перехватило инициативу. Дункан понял, что теряет над собой контроль. Сперва его пальцы обхватили ее тонкую талию, и он притянул ее к себе. Потом его губы соприкоснулись с губами Марион, и он ощутил аромат ее дыхания. Что происходит? Тело его словно вспыхнуло огнем. Он жадно припал к ее рту, пробуя на вкус ее губы и язык. Руки его заскользили по ее спине, с каждым следующим мгновением становясь все более ласковыми, настойчивыми.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});