Прошло несколько минут, прежде чем зрение, привычное к солнечному свету и яркому блеску заснеженных пейзажей, приспособилось к сумраку холла. В доме было тепло и вкусно пахло пирогом со свининой. Марион подумала, что надо будет попросить Амелию приготовить ее знаменитое жаркое из говядины, ведь они вряд ли задержатся в Честхилле больше чем на пару дней…
Вешая накидку на крючок на стене, Марион случайно встретилась взглядом с Дунканом. С той самой ночи в трактире «Черный дуб», когда он ушел, хлопнув дверью, Дункан вообще говорил мало. Сохранив всю свою любезность, он держался на расстоянии и не выказывал никаких чувств. Марион знала, что сама в этом виновата, и злилась на себя: одной злобной фразой она разорвала узы дружбы, которые возникли между ними в Перте. И все же она надеялась, что равнодушие Дункана показное и его чувство к ней не угасло. Множество раз замечала она этот странный огонек в его взгляде, когда он смотрел на нее. Вот так, как сейчас…
– Пойду скажу Амелии, что я вернулась и что нас за столом будет больше. А вы пока проходите в кабинет, – предложила она, кивком указывая на нужную дверь. – На полке наверняка найдется бутылка виски, угощайтесь. А я скоро вернусь.
Марион прошла в кухню, располагавшуюся в самом конце коридора.
Амелия сидела у большого соснового стола – старого, с изрезанной столешницей, – чистила репу и складывала ее в почерневшую миску. Старая кухарка оторвала взгляд от горы очисток посмотреть, кто пришел. Лицо ее, худое и изнуренное многими годами тяжелой работы, просветлело. Она прищурилась, чтобы убедиться, что глаза ее не обманывают.
– Mòrag Bheag![71] – воскликнула она, выпрямляясь.
Подбежав к Марион, она обняла ее своими худыми руками, а потом чуть отодвинулась, чтобы получше рассмотреть. Орехово-карие глаза ее блестели от радости.
– A Mhórag, ciamar tha thu?[72]
– Tha mi gu math[73].
– Tha Dàibhidh shuas an staighre, chaidh Iain à-mach…[74]
Кровь отхлынула от лица Марион. Амелия нахмурилась, усадила девушку на стул и с беспокойством спросила:
– Am bheil thu gu math?[75]
– A bheil Iain ann?[76]
В горле у нее пересохло. Пожилая женщина посмотрела на нее растерянно.
– Tha…[77] – ответила она тоном, подразумевающим, что по-иному и быть не могло.
– A Thiarna![78] Где он?
– Уехал в Иннервик, у него какое-то дело к старику Маковену. К ужину обещал вернуться.
Амелия с беспокойством уставилась на Марион.
– Приготовить ваше любимое жаркое, моя крошка?
– Да, пожалуй, – тихо проговорила девушка, беря кухарку за руку.
Улыбка у Марион вышла довольно-таки жалкой. Странное дело: она всю дорогу представляла, как будет есть это жаркое, и глотала слюнки, а теперь… теперь ей его уже не хотелось.
– Вот Джон обрадуется, что вы приехали! Сдается мне, что-то гложет его с того самого дня, как он вернулся.
«Что-то гложет его…» Ну разумеется! Марион была уверена, что брата встреча с ней нисколько не обрадует. Ему придется объясниться и отдать документ, который она, не откладывая, отвезет в Финлариг.
Хлопнула дверь, и на лестнице загрохотали шаги. Эти звуки вернули Марион к реальности. Из коридора донеслись мужские голоса. Наверное, Дэвид зашел в кабинет отца и застал там четырех ее спутников. Амелия тоже услышала голоса и кинулась было посмотреть, кому они принадлежат, но Марион успела удержать ее за рукав.
– Чуть не забыла! Мами, у нас гости.
Пожилая женщина нахмурилась. Марион называла ее так, только если совершала какую-то отчаянную шалость или когда хотела ее задобрить.
– И я хочу, чтобы с ними обращались со всей возможной любезностью.
– Могу я узнать, кто будет угощаться моим жарким?
– Роберт Рой Макгрегор со своим человеком и…
– Пресвятая Богородица, спаси и помилуй!
– …и Дункан и Колин Макдональды.
– Макдональды?
– Да, Амелия. Макдональды из Гленко.
На длинном морщинистом лице кухарки появилось испуганное выражение. Бедная женщина перекрестилась.
– Мало того, что они крадут наше мясо, так теперь я должна им его еще и жарить!
Марион не представляла, как заговорить с Джоном о документе. В кабинете царило гнетущее молчание. Ее старший брат ходил взад-вперед по старому французскому ковру, который так нравился их матери и был одной из немногих вещей в доме, все еще напоминавших об эпохе процветания семейства Кэмпбеллов из Гленлайона, время от времени пиная его ногой. В руке у Джона был наполненный до краев стакан с виски, и янтарные капли то и дело падали на выцветшие розы, которые были изображены на ковре. Внезапно Джон осознал, что взгляды всех присутствующих обращены на него, и постарался обуздать дрожь в пальцах.
Он вернулся домой несколько минут назад и не слишком обрадовался встрече с сестрой. Более того, несколько секунд он смотрел на нее с откровенным ужасом, а потом лицо его посерело, он, запинаясь, попросил его извинить, бросился в кабинет, налил себе драм виски и залпом его выпил. Только потом до него дошло, что в комнате он не один. Гости сохраняли безмолвие, однако их взгляды говорили красноречивее любых слов.
Отблеск огня в камине красиво подсвечивал стены комнаты, обшитые панелями из красного дерева. Несколько кресел, чудом избежавших описи за долги и продажи, были очень удобными. У застекленного окна стоял большой стол орехового дерева. Одно стекло было выбито еще прошлым летом, и на его место вставили дощечку, ведь денег хватало только на самое необходимое.
Над камином висел портрет мужчины в кирасе. Его удлиненное лицо, обрамленное волнистыми рыжими волосами, было обращено к смотрящему. Он был молод – лет двадцать пять, едва ли больше. Длинный, узкий, с горбинкой нос, умный взгляд, обаятельная улыбка… В общем, он был очень хорош собой. Таким был дед Марион, пятый лэрд Гленлайона Роберт Кэмпбелл, до того периода своей жизни, когда увлечение азартными играми и злоупотребление спиртным лишили его всего.
Часто девушка останавливалась перед портретом и рассматривала лицо своего деда, о котором не слышала ничего, кроме злословий. Неужели он и вправду был таким трусом, как говорят? Таким бессердечным и самолюбивым? Или же он стал случайной жертвой войны за власть между несколькими могущественными ответвлениями рода Кэмпбеллов? Игра случая, но Джон встал прямо под портретом, у камина, в свете которого виски в его стакане заиграл янтарными отблесками. Сходство между ним и его дедом было потрясающим.
Отец однажды рассказал Марион историю клана Кэмпбеллов из Гленлайона. Это было давно. Однажды вечером в ту последнюю осень, когда мать еще была жива и когда крестьяне еще не пригнали скотину с летних пастбищ, на западные земли долины напали Макдональды. Воинственные крики поднятых по тревоге мужчин клана разбудили маленькую Марион. Испуганная, она прибежала в гостиную к матери, которая, ожидая возвращения супруга, пыталась унять волнение вышиванием. Как обычно, мужчины вернулись не солоно хлебавши: ни одного из нападавших поймать не удалось, вдобавок они лишились двадцати голов скота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});