Я отпустил его запястье, и он упал на одно колено, а рука его сама по себе раскрутилась и опять приняла нормальный вид.
Если бы я мог читать мысли Хасана, то я узнал бы, что робот включен на максимальный срок, максимально возможную длительность непрерывного действия — на два часа! Это было очень много.
Единственное, что я знал, так это то, что моим противником является робот-борец. А это означает, что боксировать он не станет.
Я бросил мимолетный взгляд через плечо на то место, где я стоял, когда это началось, — на палатку с рацией. Теперь она была метрах в пятнадцати отсюда.
За эту секундную паузу робот-борец едва не прикончил меня, рванувшись ко мне и схватив меня одной рукой за шею сзади, а другой обхватив меня ниже подбородка. Он мог бы сломать мне шею, если бы успел швырнуть меня назад, но в это мгновение земля снова задрожала. Подземный толчок был настолько силен, что нас обоих швырнуло на землю, и мы невольно отпустили друг друга.
А через несколько секунд я был уже на ногах. Земля все еще дрожала. Но робот тоже был на ногах и снова двинулся на меня. Мы были как два пьяных моряка, затеявших драку на корабле, который трепал страшный шторм.
Робот сделал выпад, но я успел отойти. Через мгновение я ударил его прямым левым, и, пока он пытался схватить меня за левую руку, я нанес ему сильный удар правой рукой. А затем я снова отступил.
Он опять бросился на меня, но я удерживал его на дистанции короткими ударами. Бокс был для него то же самое, что четвертое измерение для меня, — он просто не был в состоянии постичь его. Но робот продолжал наступать, отражая и пропуская мои удары, я же пятился назад к стоящей позади меня палатке.
Земля все еще дрожала. Где-то далеко кричала женщина. Я нанес удар правой ниже пояса, надеясь выбить ему мозги. И вот я увидел то, что хотел увидеть — здоровенный камень, которым я хотел разбить рацию. Я сделал ложный выпад левой, затем, схватив робота за плечо и бедро, поднял его высоко над головой, отклонился назад и швырнул его прямо на камень.
Он ударился о него животом. Затем робот вновь стал подниматься, но теперь уже медленнее, чем прежде. Поэтому я успел ударить его ногой в живот, после чего робот грузно опустился на песок. Странное жужжание послышалось из его туловища.
Земля затряслась снова. Робот сник, вытянувшись, и единственным признаком того, что он еще функционирует, было то, что пальцы его левой руки продолжают шевелиться. Они сгибались и разгибались, делая причудливые движения.
Я медленно повернулся и увидел, что все стоят здесь: Миштиго, Эллен, Дос Сантос, Рамзее, Красный Парик, Хасан, Джордж и три облепленных пластырем египтянина.
Я сделал шаг в их направлении, и они снова разошлись по сторонам. Лица их были искажены ужасом. Но я покачал головой.
— Нет, теперь я уже пришел в себя, — сказал я. — Только оставьте меня в покое. Я хочу спуститься к реке, чтобы выкупаться…
Сделав несколько шагов вперед, я почувствовал, что земля вокруг меня завертелась и внезапно наступила темнота…
Все последующие ночи были одной сплошной пыткой огнем и каленым железом. Дух, который был вырван из моей души, оказался погребен глубже, чем любая из мумий, лежавших под этими песками. Говорят, что мертвецы забывают других мертвецов в царстве Аида. Но я надеялся, что Кассандра меня не забудет!
Время лечит, и вот по истечении нескольких дней я снова возглавил экспедицию. Правда, Лорел предложил мне передать руководство кому-нибудь другому, а самому отправиться в отпуск. Но я не мог так поступить. Что бы я стал делать, предоставленный самому себе? Нет! В таких случаях всегда очень важно продолжать что-то делать, чтобы хоть чем-то заполнить образовавшуюся пустоту. Поэтому я остался гидом, и все время свои мысли переключал на те маленькие тайны, к которым мы прикасались во время путешествия.
Я разобрал робота и осмотрел регулятор. Он был, как я и предполагал, сломан, это означало, что это сделал я на ранней стадии единоборства либо Хасан, чтобы охладить мой разрушительный пыл. Если это сделал Хасан, то, значит, он хотел, чтобы я был не просто избит, а забит до смерти. Однако в этом случае возникает вопрос: зачем? Интересно, известно ли его работодателю, что когда-то я был Карагиозисом? Если это так, то для чего ему хотелось убить основателя и первого Секретаря его собственной партии, человека, который поклялся, что он не потерпит, чтобы при его жизни Земля была распродана и превращена в место для развлечения банды синих пришельцев? Человека, который поклялся бороться за освобождение Земли до последнего. Человека, который организовал вокруг себя ядро единомышленников, систематически снижающего до нуля стоимость собственности на Земле, принадлежащей веганцам, и даже пошел на то, чтобы уничтожить процветающее агентство таллеристов по покупке недвижимости, основавшееся на Мадагаскаре.
Человека, идеалам которого он был сам предан, хотя в настоящее время и старался направить свою деятельность в более мирное русло.
Почему ему вдруг захотелось, чтобы этот человек погиб?
Следовательно, либо изменил делу партии, либо не знает, кем я являюсь на самом деле, и на уме у него что-то другое, когда он поручал Хасану прикончить меня.
Или, может быть, Хасан подчиняется приказу кого-то еще?
Но кто же мог быть этим его таинственным хозяином? И опять же, для чего ему моя смерть?
Ответа у меня не было. И я решил, что его надо найти немедленно!..
Первым меня стал утешать Джордж.
— Очень жаль, Конрад, — сказал он, стараясь не смотреть на меня.
Говорить что-нибудь человеческое всегда было для него трудно. Он расстраивается и старается побыстрее покончить с этим. Вряд ли моя с Эллен выходка прошлым летом привлекла его внимание. Все его страсти прекращаются за пределами биологической лаборатории. Я помню, как он делал вскрытие последней собаки на Земле. После того как он в течение четырех часов чесал ее за ухом, вычесывал блох из хвоста и умилялся ее лаем, он повел Вольфа к себе в лабораторию. Вольф медленно плелся, волоча в зубах кухонное полотенце, с которым очень любил забавляться. В лаборатории Джордж сделал укол животному и произвел вскрытие. Ему, как он потом говорил, было очень интересно сделать вскрытие, пока Вольф был еще здоров.
Скелет любимца Джорджа до сих пор стоит у него в лаборатории. Поэтому вряд ли у этого человека было особое желание снять мерку для деревянного спального мешка.
Если бы он и желал моей смерти, то это должна быть утонченная, быстрая и экзотическая смерть. Однако к подобной экзотике, с помощью робота, он не питал особого пристрастия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});