Вячеслав Сергеевич развёл руками.
— А ты оглянись вокруг. Попробуй заглянуть в души своих сверстников, друзей или близких. Как думаешь, что тебе откроется на поверхности?
Олег отрешённо покачал головой.
— Твоему взору откроется ворох проблем — именно под ним и прячутся чудовища.
— Так, по-вашему, выходит, что все мы — монстры?
— Вовсе нет. По структуре своего мышления, нормам поведения, адаптации внутри социума — человек, вне сомнений, задумывался, как открытый к чувствам индивид. И изначально так и было. Просто потом что-то сломалось — произошёл некий системный сбой, — и цивилизация начала деградировать, уверенная в том, что движется по тропе эволюции.
— Но что же пошло не так?
Вячеслав Сергеевич искренне вздохнул.
— Честно — не знаю. Но это было что-то ужасное, потому что так легко стравить между собой население целой планеты… Не представляю, кем или чем для этого нужно быть.
— Религия.
— Что?
Олег кивнул.
— Как только началось деление на различные конфессии — люди стали убивать друг друга просто так, прикрываясь Священной войной. Я читал где-то… Но самое страшное, что Церковь благословляла наёмников на ратное дело… а те просто зверствовали, вырезая целые города, уверенные в том, что вершат волю Бога.
Вячеслав Сергеевич откашлялся.
— Лихо нас занесло, — он помолчал, обдумывая сказанное учеником. — Так или иначе, думаю, не стоит ворошить данную тему и дальше. Ты ведь и без крайностей уяснил, что я хотел донести до тебя.
Олег утвердительно кивнул:
— Не стоит судить людей по одёжке. За пиджаком с иголочки может таиться зверь, а за лохмотьями и клюкой — истинный Спаситель.
— Как оказывается, всё просто — а мы тут диспут развели.
Олег улыбнулся:
— Какой бы неоднозначной ни казалась ситуация, выход из неё может оказаться до боли простым.
Вячеслав Сергеевич нахмурился.
— Сейчас, вот, не понял.
— Да это я так, про себя просто, — Олег прищурился. — А вы ведь к родителям Смирновой? Из-за сегодняшнего?
Вячеслав Сергеевич кивнул.
— Да, я к её родителям. Но совсем по другому вопросу.
Олег повременил, потом всё же спросил:
— Так вы тоже догадываетесь?
— Догадываюсь?.. О чём?
— Ну как же… — мальчик замялся. — Ведь у неё… не всё гладко…
— А что не гладко? Ты что-то знаешь?
Олег попятился.
— Послушай, — Вячеслав Сергеевич серьёзно посмотрел на ученика. — Я подозреваю, что в этом доме происходит что-то не совсем хорошее. Точнее противозаконное. Сложно об этом просто так говорить, особенно за неимением достоверных фактов, поэтому ты должен рассказать всё, что знаешь.
— С ней ведь не произойдёт того, что случилось с Леной? — Олег насторожился, не желая упускать нить разговора.
— Сложный вопрос, — Вячеслав Сергеевич пристально смотрел на ученика, словно не до конца понимая, стоит ли продолжать столь откровенный разговор и дальше или же нет. — Непонятно, что именно происходит. На первый взгляд, нормальная семья, а как оно на деле всё обстоит — бог его знает.
— Но ведь можно же что-то сделать?!
— Я не могу ответить на твои вопросы, пока не разберусь в сути вещей.
— Ну да, как же иначе… — Олег едко улыбнулся.
— Что не так?
— Лену вы и сейчас не в силах защитить, после всего, что случилось. Вы вообще ничего не можете, а ещё о каком-то смысле рассуждаете! Вот оно, зло — прибейте его тапком! Или слабо?!
Вячеслав Сергеевич напрягся.
— Я делаю всё возможное, поверь мне. Просто нужно сперва во всём разобраться и лишь после этого приступать к решительным действиям. Иначе можно наломать дров. Потому что доказательств пока — никаких. А я с тапком посреди чужой гостиной, думаю, сам знаешь, за кого сойду…
— Никаких? — Олег затрясся от распирающей его злости. — Ведь её же избивают — неужели не ясно?!
Вячеслав Сергеевич невольно подался вперёд, окинул возбуждённо трясущегося мальчика беспокойным взором.
— Их вообще закрыть надо! — продолжил Олег, гневно сверкая глазами. — Этих её родителей! Они ведь самые настоящие чудовища воплоти!
— Что ты такое говоришь?
— То, что до этого говорили вы сами! Они ведь специально в такую тьму тараканью переехали — чтобы и дальше издеваться над ней!
Вячеслав Сергеевич почувствовал, как по спине рассыпались холодные мурашки — это был самый настоящий страх. Только, вот, не совсем понятно, откуда он взялся и с чем, в первую очередь, ассоциировался.
— Олег, успокойся, прошу. Я во всём разберусь, даю тебя честное слово. Но и ты мне пообещай, что не станешь ничего предпринимать самостоятельно. Договорились?
Олег дёрнулся в сторону от протянутой руки.
— Это всё Светка! Я бы давно всё рассказал. И не только бы рассказал! Она просто сама не хочет этого.
— И ты знаешь причину? Почему она молчит?
Олег вздрогнул, словно ужаленный суровой реальностью; неопределённо мотнул головой.
— Она чего-то боится? — осторожно надавил Вячеслав Сергеевич. — Может, ей угрожают?
Мальчик снова качнул головой, но на сей раз более уверенно.
— Вряд ли, — прошептал он. — Мне, кажется, тут нечто другое.
— И что же?
Олег решительно посмотрел на учителя.
— Только поклянитесь, что она ничего не узнает о нашей беседе!
Вячеслав Сергеевич почувствовал, как на голове зашевелились волосы; он тут же откашлялся и поспешил взять себя в руки — не хватало ещё всякой мистики на голом месте.
«Хотя сам демагогию несколькими минутами ранее развёл — закачаешься! Слышал бы кто из РОНО, попёрли бы из школы в хвост и в гриву!»
— Она ничего не узнает, — кивнул учитель. — Клянусь.
Олег благодарно кивнул и еле слышно заговорил:
— Знаю, прозвучит дико… но что-то другое просто на ум не идёт, — мальчик тяжело вздохнул. — Вы только не подумайте, будто я и сам… того…
— Нет, я так не думаю.
— Так я же ещё ничего не рассказал, — запальчиво произнёс Олег.
— Да-да, конечно. Прости. Я тебя слушаю.
— Мне кажется, Светка воспринимает происходящее, как что-то само собой разумеющееся.
— Не понимаю. Объясни.
Олег облизал пересохшие губы.
— Вот и я тоже не совсем понимаю. Но очень похоже на то, что Светка ассоциирует побои с карой, которая нависла над ней за некий проступок, совершённый в прошлом, — мальчик отчаянно посмотрел в глаза учителя, пытаясь определить реакцию на озвученную версию. — Только не просите объяснить, почему — не знаю. Просто мне кажется, что всё именно так: Светка чувствует себя в чём-то виноватой и смиренно терпит издевательства, даже не задумываясь, что это может ей навредить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});