— Я подобрал вам охрану. Десяток опытных мастеров, что не раз бывали в экспедициях, и сотня лучших бойцов храмовой стражи. — Гастон немного помедлил, прежде чем продолжить. — Мы с советниками пришли к выводу, что мотивом нападавших является указ Фидема о расформировании церкви и ходящий в народе слух о недовольстве Отца верховными иерархами.
Этериас гневно поджал губы.
— Неужели вы думайте, что кто-то верит в это настолько сильно, что способен убить другого человека?
— Люди, убивающие других людей, существуют с начала времён. Я перелопатил все архивы. Если верить старым записям, на заре сотворения, во времена первого королевства, смерти на дуэлях или во время споров между лордами были обыденностью. Тогда наша раса была молода и слабо ориентировалась в том, что хорошо для людей, а что плохо. Но затем, под влиянием церкви, чистая природа людей проявилась и взяла верх, и количество убийств неуклонно снижалось до практически нулевого уровня, который мы имеем и на сей день. Когда мы донесли до людей, что некоторые поступки наносят вред другим людям, они перестали их совершать. Но исключения были, и остаются по сей день, и нам остаётся лишь надеяться, что когда-нибудь их не останется вовсе.
В больничной палате ненадолго повисла тишина.
— В архивах Аурелиона нет ничего, говорящего о подобном. Я внимательно изучал их, когда стал верховным. — тихим, спокойным голосом заметил Этериас.
— Аурелион — одно из самых молодых королевств. А вашим советникам это и так известно. Вопрос лишь в том, почему вы узнаете это от меня, а не от них.
Этериас прикрыл глаза рукой и подавил желание застонать.
— До недавних пор наши отношения оставляли желать лучшего. До событий во время последнего призыва я планировал покинуть церковь. Именно поэтому вместо меня приехал мастер Кайден. Он был моим первым советником.
— Если мастер Кайден решил занять ваше место, это в первую очередь значит, что он подвёл вас как советник. — бесстрастно произнёс Гастон. — Можете быть уверены, я не последую его примеру. Более полный доклад о расследовании вам предоставит ваш помощник. Пока вы не поправитесь, я взял всю бумажную работу на себя. Отдыхайте.
С этими словами первый советник коротко поклонился, и чеканным, ровным шагом покинул палату.
Полежав ещё немного, Этериас кряхтя поднялся, и, накинув на себя больничную робу медленно вышел из палаты. Храмовая стража в коридоре мгновенно встрепенулась, быстро образовывая коробку вокруг иерарха, но тот лишь вяло отмахнулся рукой, подойдя к окну. Из соседней палаты незримой тенью выскользнула пятёрка магов: четверо стихийников и мастер равновесия, и переглянувшись, заняли позиции около окна.
Но всё это совсем не волновало верховного иерарха. Глубоко погруженный в себя, не видящим глазами первый священник смотрел на город, что лежал за окном, и всё никак не мог поверить, что среди тех самых людей находиться кто-то, желающий убить его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ведь за всю свою жизнь он не совершил ничего, что даже отдалённо можно было назвать плохим поступком. Неужели он ошибался в самом себе?
Глава 30
Вальгард Свирепый, вождь клана Северного Ветра, всегда ложился рано и вставал с рассветом. Но в этот день незримое чувство чужого присутствия выдернуло его из сна посреди ночи, заставив ухватится за секиру, лежащую около кровати и рывком перекатиться на бок, падая с кровати и уходя с линии возможного удара. Однако слегка проморгавшись, северный гигант обнаружил тихо стоящего в комнате главного шамана клана, который молча смотрел на него пристальным взглядом. Убедившись, что вождь его увидел, шаман молча положил на стол запечатанное письмо и бесшумным шагом удалился из комнаты.
Вальгард отложил в сторону секиру и тихим шагом прошёл к печке, зажигая свечу. Под слабым, колеблющимся и неярким пламенем вождь внимательно вчитался в строки, и чем дальше он читал, тем более хмурым становилось выражение его лица. Закончив чтение, серокожий гигант поджёг письмо, убеждаясь, что от послания не осталось ничего кроме пепла. А затем, затушив свечу, невидящим задумчивым взглядом уставился в тёмную стену дома.
Он сидел так полчаса, не меньше. И лишь наконец придя к решению, решительно поднялся и отправился готовить снаряжение к охоте. Подточил любимую двухлезвийную секиру из хорошей стали, заменил тетиву у лука, подтянул ремешки доспехов. И лишь затем, закончив, вернулся в постель и мгновенно провалился в сон.
Предстоял крайне тяжёлый день. Пара часов сна перед ним определённо не будут лишними.
За час до рассвета Вальгард с невозмутимым выражением лица стоял перед домом своего старшего сына. Вождь ещё не был стар — скорее, находился в возрасте, когда расцвет сил мужчины начинает граничить с началом медленного увядания. Однако его старшие сыновья уже успели стать воинами и жили отдельно. Уж чего-чего, а недостатка в жилом пространстве на севере не было.
Слегка заспанное лицо молодого серовласого гиганта с удивлением уставилось на гостя.
— Собирайся, Рунольв. Мы идём на охоту. — прогудел вождь.
Молодой воин был помолодевшей копией своего отца. Те же гладкие серо-седые патлы, точёные, резные скулы, ровный нордический профиль и глубоко посаженные льдисто-голубые глаза. Из оружия он предпочитал длинный, двуручный клинок. Пожалуй, их легко можно было спутать, если бы не возраст. Несколько удивлённо и настороженно посмотрев на отца, северный гигант не стал спорить и вскоре отец и сын скрылись за пределами деревни.
— Последний раз ты брал меня с собой на охоту ещё до моего совершеннолетия. — заметил Рунольв,
Несмотря на то что младший гигант возвышался над своим отцом на целую голову, он слегка настороженно поглядывал ему в спину. Сам же Вальгард невозмутимо вёл сына вперёд по одному ему известным лесным тропам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— С тех пор многое изменилось, сын. Есть вещи, которые я должен показать тебе, как будущему вождю, и, похоже, это время уже почти настало.
— Будущему вождю? — удивлённо переспросил Рунольв.
Вальгард развернулся, смерив сына внимательным взглядом. Возможно, для кого-то другого удивление его сына не смотрелось бы наигранным. Однако вождь слишком хорошо его знал.