– Да, наверное, так лучше. Мне еще нужны патроны. На всякий случай, понимаешь? К тому же, мне еще нужен хотя бы один для Генри.– Джим потягивается, наслаждаясь мучениями перед ним.– Да, я, наверное, сделаю это на границе, закопаю его тело в грязь, пусть животные поедят. Вообще-то, мне даже нравится этот паренек, так что я сделаю все чисто и быстро, не волнуйся,– в это время Джим направляет пистолет в сторону Лиама, подчеркивая свое обещание.– Все по красоте. Если честно, я как бы у него в долгу. Однажды он спас меня от удара камнем по голове, представляешь? Ну ладно, мне уже пора заканчивать. Надо забрать деньги, чувак. Так что слушай, ты просто лежи и расслабься. А я пока вытащу маленького засранца из машины, пока он там не поранился.
Джим поворачивается спиной к старому другу и идет обратно к двери сарая. Без колебаний и предупреждений он рывком открывает дверь.
Несмотря на все, через что он прошел – вся та странная, невозможная херня, которую он видел за последние несколько дней,– его все еще можно было удивить.
Например, он так и застывает, когда видит Генри, низко сидящего на водительском сиденье «дастера», и какого-то пожилого, абсолютно незнакомого чернокожего – на пассажирском.
6
Сейчас! – кричит Джек.– Поворачивай, Генри!
Когда дверь широко распахивается, в сарай врывается дневной свет. Ослепленный, Генри видит Джима как эфемерную фигуру в ярко-белом свете…
К нему возвращается воспоминание, что-то настолько глубокое и скрытое, что он даже не подозревал о его существовании, оно застряло в его подсознании, как петрушка между зубами:
Тени идут за мной, пока меня тянет вверх, вверх… быстрые мерцающие огни замедляются, пока не становятся одним-единственным невероятно ярким белым светом. Свет обжигает закрытые веки…
Поэтому я открываю их.
И вижу медсестру…
Генри! – рявкает Джек. Возвращаясь в реальность, Генри нажимает ногой на педаль тормоза (ту, что слева) и поворачивает ключ. Двигатель заводится и скулит.
Прибавь немного газа, нажми на другую педаль. Совсем чуть-чуть,– командует Джек, и Генри подчиняется.
Двигатель урчит, затем с ревом оживает. Генри очарован невероятной мощью машины, пока снова и снова сгибает правую лодыжку, так громко заводя двигатель в ограждении сарая, что рябит в глазах и дрожат стекла машины.
Хорошо, теперь сильно нажми на тормоз и поменяй передачу, как я тебе показывал. Быстрее!
Генри снова вдавливает носок кроссовка в педаль тормоза, берется за толстую ручку на конце рычага переключения передач, тянет на себя и отпускает – щелк-щелк-щелк,– пока не достигает волшебной буквы, той, которая поможет: D.
* * *
Когда машина с грохотом оживает, Джим поднимает пистолет, не зная, в кого стрелять первым. Он не знает, кто этот мудак с Генри, скорее всего, коп, который каким-то образом пробрался внутрь и выжидал подходящего момента.
Джим ненавидит копов.
С рычанием он сдвигает крышку «Смита», поворачивается влево и делает два выстрела – БАМ-БАМ – в мужчину через лобовое стекло.
Он не промахивается.
* * *
Раздаются два громких взрыва, за которыми немедленно следует оглушительный треск. Боковым зрением Генри видит, как что-то врезается в пассажирское сидение. Облачко белой набивки проплывает сквозь отца и опускается на сиденье.
– Папа!
Но Джек только качает головой.
Вот же придурок. Давай, сынок.
Генри хватает доли секунды, чтобы посмотреть через лобовое стекло и пересечься взглядом с Джимом,– глаза Генри напряженные и злые, глаза Джима широко раскрыты и полны растерянного гнева. Генри снимает кроссовок с тормоза и так сильно давит на газ, что педаль ударяется об пол.
Двигатель визжит от дикой радости, и машина бросается вперед, вылетая из сарая, как пуля из ружья.
* * *
Джим ныряет вправо, но опаздывает на две секунды.
Рычащий хромированный бампер надвигается на него быстрее, чем он мог подумать; твердый металл, окружающий левую фару, задевает его колено и голень, врезаясь с такой силой, что он совершает полный оборот в воздухе, прежде чем приземлиться в траву, всего в нескольких дюймах от умирающего, залитого кровью тела Лиама. Что-то щелкает у него в колене, и берцовая кость трескается, словно по ней со всего размаха ударили бейсбольной битой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– АААА! – вопит Джим, хватаясь за ногу, и переворачивается на спину.
«Дастер» рассекает грязь и пожухлую траву, и Джим слышит, как Генри вскрикивает – то ли от радости, то ли от страха, он не знает, да и ему все равно,– когда передние колеса машины бешено поворачиваются вправо, а задние – влево, шины взметают грязь на десять футов в воздух, а машина дребезжит.
– ЧЕРТ! – кричит Джим, его нога сильно вывернута в колене, голень горит там, где, как он опасается, сломана кость.
Нет времени валяться в грязи, чувак! Останови сопляка!
Джим поднимает пистолет, изо всех сил старается выровнять дыхание и прищуривается, наблюдая, как машина поворачивает то в одну сторону, то в другую, удаляясь все дальше и дальше в направлении дома, к тропинке, ведущей к свободе.
– Не-а, шкет,– бормочет Джим, ожидая, пока одна из шин снова попадет в его прицел, а не ведя за ней пистолетом; терпеливый, несмотря на всю ярость и невероятную боль в ноге.
Машину снова сильно качает, и у Джима есть время на мысль: «Этого сопляка надо научить водить», пока вращающаяся черная резина приближается к прицелу на конце его 38-го.
Джим жмет на спусковой крючок.
* * *
Генри резко крутит руль влево, затем вправо, машина под ним бешено раскачивается. Он воображает, что пытается удержаться на разъяренном быке или акуле.
Не так быстро, Генри! – кричит Джек.– Контролируй движение, сынок!
– Я не могу! – говорит Генри, его нога все еще сильно давит на педаль, мир за лобовым стеклом похож на водоворот голубого неба, зеленых деревьев и верхнего края (быстро приближающегося) дома.
Подними ногу!
Сознание Генри хватается за это – команда, которую он может понять,– и он внезапно осознает проблему.
– А,– выдыхает он и убавляет газ.
Позади них раздается выстрел, за которым следует противное БУХ, словно великан отрыгивает в барабан. Машина кренится и проваливается, и Генри думает, что съехал в кювет, потому что весь мир накреняется. Но это не может быть правдой, потому что они все еще движутся. Мальчик теряет хватку на руле, когда машина опускается, а заднее правое колесо разлетается в клочья. Выступающий обод врезается в землю, и автомобиль беснуется, инерция вырывает руль из маленьких рук Генри.
Дом мчится на них – слишком быстро, чтобы избежать столкновения, слишком поздно, чтобы Генри успел повернуть, успел спастись.
Похолодев от страха, он в ужасе смотрит на своего отца.
Джек оглядывается на него, снова целый, тени разогнал свет. Генри видит того отца, который ушел в первый раз, того, кто уйдет снова, но на этот раз окончательно и навсегда.
Мне жаль, сынок. Я пытался,– говорит Джек, за его спиной проносится пейзаж с далекими деревьями и нависшими облаками.– Теперь дело только за тобой. Я люблю тебя, Ген…
«Дастер» врезается в угол домика, и Генри выбрасывает вперед, он ударяется лбом о руль и неловко выворачивает правое запястье, прижимаясь к приборной панели. Его тело оседает на сиденье, когда из-под капота вырывается пламя. Маслянистый черный дым наполняет воздух, когда двигатель начинает гореть.
Веки Генри подрагивают, пока он силится прийти в себя.
– Папа? – шепчет он, переводя ошеломленные глаза на пассажирское сиденье, но ответить некому, потому что там никого нет.
Генри один.
7
Джим ковыляет к пылающей машине. Дым, струящийся из решетки радиатора автомобиля, вместе с мерцающим пламенем под смятым капотом заставляют его немного замедлить шаг. Он не хочет подходить слишком близко, если эта штука вдруг взорвется, как в фильмах.