Когда она проезжала между утесами, обозначавшими вход в долину, солнце закатилось за западные холмы. Тии придержала лошадь, и следовавшая позади свита тоже остановилась, чтобы зажечь факелы. Вдовствующая царица усмехнулась: она не нуждалась в светильниках, ибо уже давно видела в темноте лучше, чем при ярком дневном свете.
Раздраженно приказав сопровождавшим поторопиться, Тии продолжила путь, благо ехать оставалось уже недолго.
Как только из мрака впереди выступили контуры скал, она с легкостью установила местоположение двух гробниц. Слева находилась наспех сооруженная могила Сменхкара, а справа – захоронение ее младшего внука, Тутанхамона Посторонний взгляд не обнаружил бы никаких признаков этих, тщательно укрытых гробниц, но Тии сама выбрала эти места и точно знала, где нужно начинать раскопки. Недолгое замешательство вызвала лишь необходимость выбрать одно захоронение из двух. Но спустя мгновение Тии улыбнулась, кивнула и повернула налево.
– Начнем с того, кто лежит дольше, – пробормотала она, взобравшись на скалу и остановившись перед замаскированным входом в гробницу Сменхкара.
Вдовствующая царица наклонилась, зачерпнула пригоршню песка и мелких камушков, а потом пропустила эту смесь сквозь свои длинные, скрюченные пальцы. Взглянув на иссохшую, узловатую кисть с отвращением, которое так и не научилась одолевать, Тии нетерпеливо обернулась, ища взглядом своих людей. Странно, но не было видно не только их, но даже огней недавно зажженных факелов. В ярости и недоумении она громко призвала свиту к себе, но ответом ей было лишь эхо собственною голоса. Несколько мгновений царица стояла неподвижно, прислушиваясь к тому, как растворяется в ночи звук ее голоса...
И вдруг поежилась от неприятного ощущения, неожиданно осознав, что она уже не одна.
Резко обернувшись, Тии ахнула – в ее восклицании смешались ужас и гнев.
– Ты! – прошептала она.
Сын стоял на расположенном чуть выше плоском уступе. Лицо и голова его оставались открытыми. Метки крови узнавались в его облике безошибочно, но, как ей показалось, он был помечен и иной, еще более странной печатью.
– Подойди поближе, матушка, – молвил он, улыбаясь и протягивая к Тии руки. – Разве после столь долгой разлуки ты не желаешь обнять своего сына?
– Эйэ сказал мне... – запинаясь, заговорила она. – Сказал, что ты вернулся.
– И поэтому ты приехала сюда, в долину, в царство усопших?
Тии с горечью рассмеялась.
– А почему бы и нет?
– Это проклятое место.
– Значит, оно тем более подходит для меня.
Неожиданно вдовствующая царица схватилась за свою вуаль, сорвала ее и, глядя на сына, выкрикнула:
– Посмотри, что со мной произошло. Я, вызывавшая некогда всеобщее восхищение, я, которую боготворили, превратилась в чудовище, при виде которого люди ежатся и отводят глаза.
Она всхлипнула, но рыдания поглотил испепеляющий порыв гнева.
– Мне приходится сидеть взаперти! Я не могу бывать среди людей, а если все же решаюсь выйти из заточения, то, чтобы не пугать народ, вынуждена скрывать под покровами и тело, и голову, и лицо. Это, о сын мой, хуже, чем прозябание на женской половине. Но я сумела избежать гарема – сумею избавиться и от этой отвратительной темницы.
– Как? – прошептал он.
– Ты можешь присоединиться ко мне, – неожиданно промолвила она и в подтверждение своей мысли энергично закивала. – Да, можешь. И должен!
– Что я должен делать?
– Как что? – удивилась она. – Снова воссесть на трон, дабы править вместе со мной. Я бессмертна, а скоро, как только перестану увядать и стариться, мне не будет равных на всей земле. Кто тогда сможет встать на моем пути?
Эхнатон медленно покачал головой.
– Каким образом ты собираешься избежать увядания и старения?
Тии, однако, проигнорировала этот вопрос и возбужденно, словно споря сама с собой, продолжала говорить:
– Да, я собиралась дождаться смерти Эйэ, ибо любила его... Я любила его. Но с какой стати мне ждать?
Смех и рыдания Тии слились воедино, а обезображенные пальцы тем временем принялись судорожно срывать одежды, открывая взору иссохшую старческую плоть.
– Как только я воссяду на трон... – Она захлебнулась в смехе, но быстро успокоилась, перевела дух и продолжила: – Никто не осмелится отвести от меня взгляд. Меня опять полюбят. Все, все будет как прежде!
Но Эхнатон снова так же медленно покачал головой.
– Каким образом, – повторил он, – ты собираешься избежать увядания и старения?
Она подняла на него взгляд, встрепенулась и, энергично жестикулируя, сказала:
– Здесь, под песками, нас ожидает чудесная награда.
– Нет, матушка, – мягко возразил Эхнатон и протянул руки, словно хотел обнять ее, хотя по-прежнему стоял высоко на уступе. – Тела царей убраны оттуда. Убраны – и заменены телами простых смертных. Разве ты не помнишь? Ведь Инен сам говорил нам об этом.
– Значит, он солгал! – воскликнула Тии и принялась ожесточенно скрести скалы скрюченными пальцами. – Солгал!
Она рассмеялась и поманила сына к себе. Эхнатон направился ей навстречу, размеренной поступью спускаясь по каменистому склону. Однако шагах в четырех от матери он вдруг снова остановился, и только теперь Тии заметила, что глаза его полыхают ярким пламенем.
Вдовствующая царица медленно распрямилась и отряхнула испачканные в пыли руки. Мгновение назад она была готова поделиться с сыном главнейшим своим секретом, но после того как увидела его лицо, почувствовала, что ей не по себе. Было что-то страшное в этих запавших щеках, алчно приоткрывшихся губах, голодном, пристальном взоре...
– Что с тобой? – как только к ней вернулся голос, прошептала Тии. – Сын мой, я не узнаю тебя! Что с тобой случилось?
Эхнатон глубоко вздохнул, но не ответил.
Завороженно глядя ему в глаза, царица думала о находящейся под ее ногами гробнице. О том, что в свое время ей не составило особого труда пробраться туда и спрятать тело еще живого царя в выемке на полу, подменив мумию в раке. Ни Эйэ, ни жрецы ни о чем не догадались, а слуг, которые осуществили эту затею, она приказала убить – ведь мертвец не проболтается. И теперь ей оставалось только извлечь тела внуков – хоть Сменхкара, хоть Тутанхамона – оттуда, куда они были спрятаны.
С огромным трудом Тии удалось вырваться из плена огненных глаз. Она снова огляделась по сторонам, ища хоть какое-то свидетельство присутствия поблизости своих факельщиков, но повсюду царила тьма Вдовствующая царица ощутила прилив раздражения и ярости. Это ж надо, оказаться так близко к осуществлению давно взлелеянных планов – и столкнуться, как назло, с невесть откуда взявшимся сыном...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});