Шериф не сказал, промолчали и патрульные, как и врачи «Скорой помощи», стоящие позади, сложа руки, рядом с домом.
— Ну, может, я вам позвоню позже, когда они проснутся? — спросил Гэлтон. — Ну да, я понимаю, порядок есть порядок, но у меня нет права никого пускать внутрь. Слушайте…
Шепот.
— Хорошо, хорошо. Мы просто подождем здесь.
Подождем чего?
— Буди Стюарта, — сказал он Лауре. — И уводи его в потайную комнату. Быстро.
Он спешно оделся, натягивая синий блейзер и приглаживая волосы. Причесался. Хотел выглядеть совершенно респектабельно, что бы там ни случилось.
Поглядел на мобильный. Сообщение от Джима.
«Сели. Уже едем».
Ради всего святого, что это значит?
Он услышал вялые, сонные протесты Стюарта, но Лаура быстро отвела его в кладовую с бельем и дальше, в потайную дверь.
Он проверил дверь. Идеально гладкая стена. Задвинул на место шкафы, положил на полки две стопки полотенец. Закрыл дверь в кладовую.
Пробрался на первый этаж, прошел по коридору, мимо неосвещенных комнат по фасаду дома. Светло было только в оранжерее, и то не слишком. По стеклянному куполу стекали струи дождя. За стеклянными стенами стоял туман.
Кто-то подергал за ручку распашных дверей оранжереи снаружи.
Подъехала еще одна машина, на звук — будто грузовик. Ройбен не хотел притрагиваться к шторам, совсем. Молча прислушался. Женский голос. И голос Гэлтона, разговаривающего по телефону, громкий.
— …хорошо бы, ты побыстрее приехал, Джерри, в смысле тут, у дома Нидеков, творится всякое, ордера я пока в глаза не видел, а если кто-то попытается вломиться в дом Нидеков без ордера, ну, сам понимаешь, почему я хочу, чтобы ты побыстрее приехал.
Тихо подойдя к столу, Ройбен поглядел на череду строчек сообщений по электронной почте.
SOS, снова и снова писала Селеста. ВНИМАНИЕ, писала Билли. УЖЕ ЕДУ, писал Фил. Последнее, от Грейс. ЛЕЧУ К ТЕБЕ С САЙМОНОМ. Оно было отправлено два часа назад.
Так вот что имел в виду Джим. Они приземлились в аэропорту Сонома, скорее всего, а оттуда поехали на машине.
И сколько это займет времени?
Подъезжали все новые машины.
Ройбен щелкнул по последнему письму от Селесты.
Билли написала час назад: «Намекаю: они за тобой отправились».
Он был взбешен, но принялся все обдумывать. Что послужило толчком ко всему этому? Увидел ли их кто-то рано утром со Стюартом в машине? Гэлтон уж точно бы никому слова не сказал, но как можно разворачивать подобные действия на основе такой крохотной улики?
«Скорая». Зачем здесь «Скорая»? Получила ли доктор Катлер разрешение на принудительное лечение Стюарта и решила забрать его отсюда прямиком в психушку или в тюрьму? Это там голос доктора Катлер снаружи, так ведь? И еще женский голос, с сильным акцентом.
Он вышел из библиотеки по мягкому персидскому ковру гостиной, встал у двери.
Женщина, говорящая с иностранным акцентом. Кажется, русским. Она объясняла, что имела дело с подобным ранее, и если офицеры пойдут на сотрудничество, то все пройдет гладко. Как это обычно бывает. Зазвучал другой голос, низкий, мужской, зловеще растягивая слова, говоря то же самое. Это Ясько. Он почуял запах Ясько, почувствовал запах женщины. Лжец. Наполненный омерзительной злобой.
Ройбен почувствовал судороги. Положил правую руку на живот. Ощутил жар.
— Пока нет, — прошептал он. — Пока нет.
По шее и рукам прокатилось холодное покалывание.
— Пока нет.
Уже начинало темнеть. Несколько минут, и солнце зайдет, а в такой пасмурный день, с низкой облачностью, очень скоро станет совсем темно.
Там, снаружи, уже человек пятнадцать. И еще по дороге машины едут. Одна остановилась прямо напротив двери.
Можно спрятаться в потайной комнате, конечно, но что, если Гэлтон про нее знает, всегда знал? А если не знает, и больше никто не знает, сколько они смогут там прятаться?
Доктор Катлер спорила с русской. Она не хочет помещать Стюарта на принудительное лечение. Она даже не уверена, что Стюарт здесь. Русская ответила, что нет, она знает, ей сообщили, что Стюарт скорее всего здесь.
Внезапно раздался голос его матери, а потом и низкий раскатистый голос Саймона Оливера.
— …Судебное предписание о лишении неприкосновенности личности, пожалуйста, если вы хотите попытаться забрать отсюда моего сына против его воли!
Никогда еще он не был так рад, слыша этот голос. Фил и Джим переговаривались рядом, подсчитывая число сотрудников органов правопорядка. Человек двадцать. Пытались понять, что же теперь делать.
Он услышал шум внутри дома и дернулся.
Судороги пошли по телу, сильнее. Он почувствовал, как раскрываются поры кожи, как зудят волосяные луковицы. Собрав в кулак всю силу воли, сдержал превращение.
Шум шел из коридора. Так, будто кто-то подымался по деревянным ступенькам из подвала. Он услышал скрип двери.
Из полумрака появился высокий силуэт, а потом и еще один, левее. Лишь слабый свет проникал сюда из оранжереи, и он не мог разглядеть лиц.
— Как вы посмели войти в мой дом! — спросил он. Гордо двинулся навстречу им. В животе жгло, горела и кожа. — Если у вас нет ордера, позволяющего войти в этот дом, убирайтесь.
— Остынь, волчонок, — прозвучал тихий голос одного из пришедших.
Другой, что стоял ближе к лестнице, включил свет.
Феликс, а позади него — Маргон Спервер. Это он обратился к нему.
Ройбен едва не закричал от удивления.
Оба были одеты в плотные твидовые костюмы и обуты в высокие ботинки. От них исходил запах дождя и земли, они раскраснелись от ветра и холода.
Ройбен почувствовал немыслимое облегчение. Ахнул. Прикрыл лицо руками.
Феликс вышел вперед.
— Я хочу, чтобы ты их впустил, — сказал он.
— Но вы же еще очень многого не знаете! — ответил Ройбен. — Этот мальчик, Стюарт…
— Я знаю, — спокойно ответил Феликс. — Все уже знаю.
Покровительственно улыбнулся и крепко хлопнул Ройбена по плечу.
— Пойду наверх и приведу сюда Стюарта. Разводи огонь в камине. Включай свет. Когда Стюарт будет готов к встрече с ними, ты их впустишь.
Маргон уже принялся за дело. Мрак исчез, и гостиная наполнялась жизнью.
Ройбен подчинился не раздумывая. Почувствовал, как спазмы ослабли, как по груди течет пот.
Быстро зажег дубовые дрова в камине. Маргон ходил так, будто прекрасно знал этот дом.
В библиотеке стало светло, как и в столовой с оранжереей.
У Маргона были длинные волосы, как на фотографии, только сейчас они были перехвачены кожаным ремешком. На пиджаке виднелись кожаные налокотники, а ботинки выглядели очень старыми, обмятые по ноге и потрескавшиеся на носках. У него было лицо человека опытного, но моложавого. Выглядел он лет на сорок, не больше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});