Читать интересную книгу Сочинения. Том 1 - Евгений Тарле

Тон с Нильсоном, конечно, и к лорду Дауншайру ходили исключительно с агитационными целями: понимали же они, что английское правительство, уже почуявшее следы действий новой организации, уже заметившее ускорение темпа революционизирования страны, не может не обратиться с удвоенным жаром к своему действительно серьезному, действительно капитальному средству: к средству натравливания пресвитериан на католиков с целью помешать их объединению на почве борьбы против Англии. Но им было важно разоблачить лорда Дауншайра и ему подобных так, чтобы самые слепые увидели, в чем тут дело. Это им и удалось и всегда удавалось, ибо нужно же было Дауншайру оправдать как-нибудь явное попустительство английских властей творимым безобразиям, и ввиду полной невозможности логически склеить тут хоть какое-нибудь извинение он либо говорил смешные неправдоподобности (что было для его собеседников очень хорошо), либо проговаривался (что было еще лучше). Счастливые времена отсутствия организованного противодействия политике натравливанья, времена отсутствия систематического ее разоблачения — проходили. Сознательные, угадывающие и не устающие враги вставали перед Вильямом Питтом.

7

Нильсон был всегда склонен к литературным занятиям и прежде всех пришел к заключению, что пока идеи общества «Объединенных ирландцев» не имеют для своего распространения специального органа, до той поры дело пропаганды не может считаться прочно поставленным. Идея встретила полную поддержку со стороны «общества» вообще и Вольфа Тона в частности. Новая газета («Северная звезда»[6]) стала выходить в Бельфасте с 4 января 1792 г. под редакцией Нильсона и сделалась руководящим агитационным органом. Целью газеты, как указывалось в ее программных статьях, была проповедь необходимости коренной парламентской реформы на основе общего избирательного права и объединения ирландцев всех религий, а по мысли Вольфа Тона новый орган должен был сделаться главным распространителем известий о том, что делалось в эти годы во Франции, ибо, несмотря на отсутствие предупредительной цензуры как в Англии, так и в Ирландии, о быстро следовавших друг за другом событиях французской революции, подданные Георга III узнавали очень мало, очень поздно, очень плохо и в очень одностороннем освещении: нечто посильнее всякой цензуры было тому причиной. Французская революция с 1792 г. стала решительно непопулярна не только в аристократических кругах Англии, которые ненавидели и боялись ее с самого взятия Бастилии, но и в среде буржуазной, и общественное мнение Англии, подогреваемое к тому же национальным чувством ввиду призрака близкой и грозной войны с Францией, самым демонстративным образом обнаруживало свою вражду к французским делам и тенденциям. Ирландцы же заимствовали обыкновенно свои политические сведения из английских источников и хотя склонны были всякую английскую точку зрения принципиально отрицать именно в силу того, что она английская, но это мало помогало делу правильного и всестороннего ознакомления с революцией и ее принципами. Для Вольфа Тона уже тогда важно было «воздвигнуть Ирландию как независимую от Англии республику», а для воспитания страны в республиканских чувствах весьма существенным казалось знакомство с Францией, именно тогда превращавшейся в республиканскую страну.

К великой радости Вольфа Тона передовое ирландское общество с сочувствием встретило и поддержало пропаганду, и в этом смысле «Объединенным ирландцам» оказали большие услуги сыновья одного банкира из Корка — братья Генри и Джон Чирсы. Они много путешествовали по Франции и успели познакомиться с выдающимися революционными деятелями, например с Роланом и Бриссо. Они вернулись в Ирландию как раз в то время, когда террор во Франции еще только начинался. Они видели самое светлое время революции, период грандиозных мечтаний о космополитическом братстве, о полнейшем возрождении общества, о всеобщей освободительной войне «народов против деспотов». Вернувшись в Ирландию, они примкнули к «Объединенным ирландцам» и усилили франкофильское течение в обществе. Братья Чирсы принесли обществу, в которое вошли, свое необыденное по тем временам образование (библиотека их была из лучших в стране), знакомства и связи, свою твердую волю и желание быть полезными. Враги сразу обратили на них свое полное внимание. В 1793 г. лорд-канцлер заявил в палате лордов, что братья Чирсы суть члены французского якобинского клуба и в качестве якобинских эмиссаров они состоят на жаловании и имеют миссию поддерживать брожение в Ирландии. Генри Чирс с негодованием опроверг это утверждение, а брат его собирался даже вызвать лорд-канцлера на дуэль: подобное обвинение не только затрагивало честь их, но оно в эту эпоху, т. е. в первую половину 1790-х годов, могло также скомпрометировать «Объединенных ирландцев» в тех ирландских общественных кругах, которые именно и предстояло еще завоевывать, которые колебались, боялись, не решались и гнали от себя мысль о союзе с Францией, мысль, фатально неустранимым призраком, с году на год все яснее и яснее выраставшую перед Ирландией.

Трудные и хлопотливые были эти годы (1792–1795) для Вольфа Тона. Пропаганда шла весьма деятельно, но все-таки не могла так скоро, как это желалось «Объединенным ирландцам», привести к окончательному результату. Редакция «Северной звезды» с Нильсоном во главе продолжала свое дело, несмотря на скудость средств и правительственные преследования, проявляя при всех злоключениях и препятствиях ту холодную энергию и упорство, которые так характерны для этого поколения. Временами Вольфу Тону действительно могло, по-видимому, казаться, что вся игра ведется как-то в пустую, что несложные, до азбучности удобопонятные принципы «Объединенных ирландцев» изо дня в день толкуются устно и печатно где-то в молчаливо-безответном пространстве. Подобный период присущ всякой без исключения пропаганде, подобно тому как штиль присущ океанам. В данном случае и штилевой период был сравнительно непродолжителен, и перенести его сумели очень стойко. С самого начала своей политической деятельности Вольф Тон не переставал держаться мнения, что Ирландия для своего освобождения от Англии самым серьезным образом нуждается во французской помощи. Когда в начале 1793 г. вспыхнула наконец война между Англией и Францией, Вольф Тон с обычной трезвостью взгляда решил, что его делу может важную услугу оказать не фразеология французская о братстве всех наций (столь пленившая братьев Чирсов), а то несомненное стратегическое соображение, что Ирландия, перейдя на сторону французов, сделается для них удобным местом высадки, серьезной союзницей и грозной базой для дальнейшей наступательной войны против Англии. Продолжая вместе с тем сознавать, что говорить об этом вслух еще рано, Вольф Тон решил действовать так, как действовал бы всякий министр иностранных дел, исподволь начинающий разработку известного дипломатического плана, но вовсе не считающий необходимым оповещать об этом urbi et orbi.

В начале 1794 г. начались сношения между французской республикой и Вольфом Тоном через посредство некого Джексона. Французам важно было узнать в точности о состоянии умов в Ирландии, а Вольфу Тону — о том, насколько желательная для него высадка входит в военные французские планы. Но Вильям Питт не только говорил вдохновенно, мыслил вдохновенно, поступал вдохновенно, он и шпионил тоже вдохновенно; направляя всю разведочную энергию обыкновенно не на тот пункт, который уже объят пламенем открытой борьбы и где по логике вещей сыск уступает место вооруженной силе, а туда, где даже еще без определенных симптомов, путем чисто априорных заключений можно предположить возникающую опасность, Вильям Питт уже давно не переставал переводить глаза с Парижа на Дублин и обратно. Вместе с тем он превосходно понимал, где именно ему следует либо употреблять интеллигентных шпионов, либо совсем никого, т. е. при каких обстоятельствах от обыденных сыщиков можно ожидать одного только вреда и огорчений. Приехав по делу своей тайной франко-ирландской миссии в Лондон, Джексон отправился к одному юристу Кокэйну, горячо ему рекомендованному, и поделился с ним своими планами. Кокэйн тотчас же передал обо всем Вильяму Питту, который, воздержавшись от немедленного заарестования Джексона, дал Кокэйну дальнейшее поручение: поехать за Джексоном в Ирландию, чтобы проследить, с кем тот будет видеться и войдет в сношения. Ничего не подозревавший Джексон в сопровождении своего молодого спутника отправился в Ирландию. Здесь, за обедом у общего друга Леонарда Мак-Нелли он виделся с Вольфом Тоном, который и написал для передачи французскому правительству мемуар о положении Ирландии; был в сношениях с Джексоном также Гамильтон Роуэн, один из видных пропагандистов, хотя сношения эти и не носили непосредственного характера. Кокэйн исправно и регулярно доносил обо всем Вильяму Питту, и в апреле (1794 г.) Джексон был арестован в Дублине. Роуэну удалось бежать из ньюгэтской тюрьмы, где он сидел; суд над Джексоном, над которым повисло обвинение в государственной измене, был отложен, а относительно Вольфа Тона до поры до времени никаких мер не было принято вследствие отсутствия вполне ясных улик, ибо была захвачена копия, а не рукопись мемуара. Тем не менее он оставался под сильным подозрением и мог ожидать более года ареста со дня на день. В это время он проявлял усиленную агитаторскую деятельность, как бы боясь, что не успеет сделать до ареста того, что нужно. Правительство со своей стороны решило покончить с «Объединенными ирландцами», и 4 мая 1794 г. полиция напала в Дублине на собрание общества, разогнала участников, захватила все бумаги, и затем начались аресты. Это обстоятельство в связи с делом Джексона сильно смутило умеренную часть общества «Объединенных ирландцев». До сих пор они, во-первых, смотрели на себя как на ассоциацию, вполне легальную, а на Вольфа Тона как на человека, который, подобно братьям Чирсам, с негодованием мог бы опровергнуть всякое обвинение в сношениях с французским правительством.